Адо, Андрей Дмитриевич

Андрей Дмитриевич Адо
Место смерти:	Россия, Москва
Научная сфера:	Патофизиология, иммунология
Место работы:	КазГМУ, РГМУ
Альма-матер:	КазГМУ
Научный руководитель:	Н. Н. Сиротинин
Известен как:	Автор теории механизма аллергической реакции.
Награды и премии:

Андрей Дмитриевич Адо (12 января 1909 — 29 октября 1997) — советский патофизиолог, иммунолог. Окончил Казанский университет (работал там под руководством профессора Н. Н. Сиротинина), заведовал кафедрой патофизиологии Казанского университета (с 1938 года) и 2-го МОЛГМИ им. Н. И. Пирогова (с 1952 года), а затем — РГМУ.

А. Д. Адо был крупнейшим советским учёным в области патологической физиологии, иммунологии и аллергологии, создателем экспериментальной и клинической аллергологии в России и странах СНГ, возглавлял крупнейшую отечественную школу патофизиологов.

Научные достижения

Своими трудами он внес существенный вклад в разработку проблем воспаления, реактивности, аллергии и патогенеза инфекционных болезней. Общебиологический подход к решению этих проблем, идеи эволюции и диалектическую методологию, сочетаемую с тщательно проведенными экспериментальными исследованиями, он использовал в борьбе со спекулятивными, односторонними позициями многочисленных претендентов на создание так называемой единой теории медицины.

Им установлены патофизиологические механизмы действия на нервную систему аллергенов, микробных и вирусных антигенов, открыт новый класс антигенов, образующихся в нервной ткани при инфицировании нейровирусами, создана полиергическая медиаторная теория аллергии, впервые установлено значение неспецифической тканевой гиперреактивности в аллергическом процессе, показана гетерогенность аллергических антител, установлены формы участия нервной системы и эндокринной регуляции в инфекционном и аллергическом процессе.

Комплексный подход к изучению медицины был осуществлен Научно-исследовательской аллергологической лаборатории АМН СССР, организованной 18 сентября 1961 года по инициативе и под руководством А. Д. Адо.

Звания

Андрей Дмитриевич Адо — академик РАМН, профессор, доктор медицинских наук. В 1947 г. избирался депутатом Верховного Совета РСФСР. Лауреат Государственной премии СССР (1984), заслуженный деятель науки РФ (1964). Награждён правительственными наградами, медалями научных обществ.

Публикации

А. Д. Адо написал более 800 научных работ, 12 монографий, научных руководств, учебников, многие из которых переведены за рубежом на немецкий, чешский, румынский, вьетнамский, французский, английский языки. За свою долгую творческую жизнь А. Д. Адо возглавлял редколлегии научных журналов, был членом редколлегий многих отечественных и зарубежных научных изданий. Он был почетным членом Международного общества «Интерастма», аллергологического общества Франции, Чехословацкого научного общества им. Я.Пуркинье и др.

Основные труды Адо посвящены патофизиологии аллергии, воспаления, иммунитета, участию нервной системы в аллергическом процессе. Он изучил действие микробных агентов, токсинов и вирусов на нервную систему. В 1944 году Адо выдвинул полиэргическую теорию механизма аллергической реакции. В лаборатории Адо впервые в СССР были проведены исследования по аутоаллергии.

А. Д. Адо — автор нескольких учебников по патофизиологии (1953, 1973, 1980, 1994), руководств по практической аллергологии. Фундаментальные труды:

• «Общая аллергология» (1970, 1978)
• «Частная аллергология»
• «Антигены как чрезвычайные раздражители нервной системы» и др.

Ссылки

• [kgmu.kcn.ru/ubi/index.php?option=com_content&view=article&id=47:ado&catid=6:uface&Itemid=45 АДО, Андрей Дмитриевич, страница на сайте Казанского государственного медицинского университета]

Отрывок, характеризующий Адо, Андрей Дмитриевич

Ростов пристально еще раз посмотрел в глаза Борису и вздохнул. Берг вернулся, и за бутылкой вина разговор между тремя офицерами оживился. Гвардейцы рассказывали Ростову о своем походе, о том, как их чествовали в России, Польше и за границей. Рассказывали о словах и поступках их командира, великого князя, анекдоты о его доброте и вспыльчивости. Берг, как и обыкновенно, молчал, когда дело касалось не лично его, но по случаю анекдотов о вспыльчивости великого князя с наслаждением рассказал, как в Галиции ему удалось говорить с великим князем, когда он объезжал полки и гневался за неправильность движения. С приятной улыбкой на лице он рассказал, как великий князь, очень разгневанный, подъехав к нему, закричал: «Арнауты!» (Арнауты – была любимая поговорка цесаревича, когда он был в гневе) и потребовал ротного командира.
– Поверите ли, граф, я ничего не испугался, потому что я знал, что я прав. Я, знаете, граф, не хвалясь, могу сказать, что я приказы по полку наизусть знаю и устав тоже знаю, как Отче наш на небесех . Поэтому, граф, у меня по роте упущений не бывает. Вот моя совесть и спокойна. Я явился. (Берг привстал и представил в лицах, как он с рукой к козырьку явился. Действительно, трудно было изобразить в лице более почтительности и самодовольства.) Уж он меня пушил, как это говорится, пушил, пушил; пушил не на живот, а на смерть, как говорится; и «Арнауты», и черти, и в Сибирь, – говорил Берг, проницательно улыбаясь. – Я знаю, что я прав, и потому молчу: не так ли, граф? «Что, ты немой, что ли?» он закричал. Я всё молчу. Что ж вы думаете, граф? На другой день и в приказе не было: вот что значит не потеряться. Так то, граф, – говорил Берг, закуривая трубку и пуская колечки.
– Да, это славно, – улыбаясь, сказал Ростов.
Но Борис, заметив, что Ростов сбирался посмеяться над Бергом, искусно отклонил разговор. Он попросил Ростова рассказать о том, как и где он получил рану. Ростову это было приятно, и он начал рассказывать, во время рассказа всё более и более одушевляясь. Он рассказал им свое Шенграбенское дело совершенно так, как обыкновенно рассказывают про сражения участвовавшие в них, то есть так, как им хотелось бы, чтобы оно было, так, как они слыхали от других рассказчиков, так, как красивее было рассказывать, но совершенно не так, как оно было. Ростов был правдивый молодой человек, он ни за что умышленно не сказал бы неправды. Он начал рассказывать с намерением рассказать всё, как оно точно было, но незаметно, невольно и неизбежно для себя перешел в неправду. Ежели бы он рассказал правду этим слушателям, которые, как и он сам, слышали уже множество раз рассказы об атаках и составили себе определенное понятие о том, что такое была атака, и ожидали точно такого же рассказа, – или бы они не поверили ему, или, что еще хуже, подумали бы, что Ростов был сам виноват в том, что с ним не случилось того, что случается обыкновенно с рассказчиками кавалерийских атак. Не мог он им рассказать так просто, что поехали все рысью, он упал с лошади, свихнул руку и изо всех сил побежал в лес от француза. Кроме того, для того чтобы рассказать всё, как было, надо было сделать усилие над собой, чтобы рассказать только то, что было. Рассказать правду очень трудно; и молодые люди редко на это способны. Они ждали рассказа о том, как горел он весь в огне, сам себя не помня, как буря, налетал на каре; как врубался в него, рубил направо и налево; как сабля отведала мяса, и как он падал в изнеможении, и тому подобное. И он рассказал им всё это.
В середине его рассказа, в то время как он говорил: «ты не можешь представить, какое странное чувство бешенства испытываешь во время атаки», в комнату вошел князь Андрей Болконский, которого ждал Борис. Князь Андрей, любивший покровительственные отношения к молодым людям, польщенный тем, что к нему обращались за протекцией, и хорошо расположенный к Борису, который умел ему понравиться накануне, желал исполнить желание молодого человека. Присланный с бумагами от Кутузова к цесаревичу, он зашел к молодому человеку, надеясь застать его одного. Войдя в комнату и увидав рассказывающего военные похождения армейского гусара (сорт людей, которых терпеть не мог князь Андрей), он ласково улыбнулся Борису, поморщился, прищурился на Ростова и, слегка поклонившись, устало и лениво сел на диван. Ему неприятно было, что он попал в дурное общество. Ростов вспыхнул, поняв это. Но это было ему всё равно: это был чужой человек. Но, взглянув на Бориса, он увидал, что и ему как будто стыдно за армейского гусара. Несмотря на неприятный насмешливый тон князя Андрея, несмотря на общее презрение, которое с своей армейской боевой точки зрения имел Ростов ко всем этим штабным адъютантикам, к которым, очевидно, причислялся и вошедший, Ростов почувствовал себя сконфуженным, покраснел и замолчал. Борис спросил, какие новости в штабе, и что, без нескромности, слышно о наших предположениях?