Адрар (область)
| Страна |
|
|---|---|
| Статус | |
| Включает | |
| Административный центр | |
| Население (2013) |
62 658 (11-е место) |
| Плотность |
0,28 чел./км² (11-е место) |
| Площадь |
215 300 км² |
|
| |
| Часовой пояс | |
| Код ISO 3166-2 |
MR-07 |
Адра́р (араб. ولاية آدرار, фр. Adrar) — область в Мавритании.
- Административный центр — город Атар.
- Площадь — 215 300 км²[1], население — 62 658 человек (2013 год)[1].
География
На севере граничит с областью Тирис-Земмур, на востоке с областью Ход-эш-Шарки, на юге с областью Такант, на юго-западе с областью Трарза, на западе с областями Иншири и Дахлет-Нуадибу, на северо-западе с Западной Сахарой, на востоке с Мали. На территории области расположено плато Адрар.
Крупные города — Шум, Шингетти, Уадан.
История
В XVIII — нач. XX веков здесь существовал независимый эмират Адрар. Образован в 1740-е гг. арабским (хасанским) племенем мгафра; во главе стояли эмиры из рода улед-джафрийя. Наибольшего влияния эмират достиг в XIX в. Экономика Адрара основывалась на кочевом скотоводстве (верблюды, овцы), в оазисах существовало незначительное оседлое земледелие, главным образом выращивание фиников. Господствующий слой в эмирате составляли воины-хасаны, ниже стояли в основном берберские по составу племена марабутов и данников-зенага, выплачивавших хасанам дань финиками и молоком. Нижнюю ступень занимали рабы и вольноотпущенники, которые выполняли земледельческие работы и ухаживали за скотом. В начале XX века французские колонизаторы установили протекторат над Адраром. Сопротивление захватчикам возглавил последний эмир Сиди Ахмед ульд Айда (1905—1932). После гибели эмира в 1932 Адрар был аннексирован Францией.
Административно-территориальное деление
Адрар делится на 4 департамента:
Напишите отзыв о статье "Адрар (область)"
Примечания
|
Это заготовка статьи по географии Мавритании. Вы можете помочь проекту, дополнив её. |
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
| ||||||||
Отрывок, характеризующий Адрар (область)
M me Schoss, ходившая к своей дочери, еще болоо увеличила страх графини рассказами о том, что она видела на Мясницкой улице в питейной конторе. Возвращаясь по улице, она не могла пройти домой от пьяной толпы народа, бушевавшей у конторы. Она взяла извозчика и объехала переулком домой; и извозчик рассказывал ей, что народ разбивал бочки в питейной конторе, что так велено.
После обеда все домашние Ростовых с восторженной поспешностью принялись за дело укладки вещей и приготовлений к отъезду. Старый граф, вдруг принявшись за дело, всё после обеда не переставая ходил со двора в дом и обратно, бестолково крича на торопящихся людей и еще более торопя их. Петя распоряжался на дворе. Соня не знала, что делать под влиянием противоречивых приказаний графа, и совсем терялась. Люди, крича, споря и шумя, бегали по комнатам и двору. Наташа, с свойственной ей во всем страстностью, вдруг тоже принялась за дело. Сначала вмешательство ее в дело укладывания было встречено с недоверием. От нее всё ждали шутки и не хотели слушаться ее; но она с упорством и страстностью требовала себе покорности, сердилась, чуть не плакала, что ее не слушают, и, наконец, добилась того, что в нее поверили. Первый подвиг ее, стоивший ей огромных усилий и давший ей власть, была укладка ковров. У графа в доме были дорогие gobelins и персидские ковры. Когда Наташа взялась за дело, в зале стояли два ящика открытые: один почти доверху уложенный фарфором, другой с коврами. Фарфора было еще много наставлено на столах и еще всё несли из кладовой. Надо было начинать новый, третий ящик, и за ним пошли люди.
– Соня, постой, да мы всё так уложим, – сказала Наташа.
– Нельзя, барышня, уж пробовали, – сказал буфетчнк.
– Нет, постой, пожалуйста. – И Наташа начала доставать из ящика завернутые в бумаги блюда и тарелки.
– Блюда надо сюда, в ковры, – сказала она.
– Да еще и ковры то дай бог на три ящика разложить, – сказал буфетчик.
– Да постой, пожалуйста. – И Наташа быстро, ловко начала разбирать. – Это не надо, – говорила она про киевские тарелки, – это да, это в ковры, – говорила она про саксонские блюда.
– Да оставь, Наташа; ну полно, мы уложим, – с упреком говорила Соня.
– Эх, барышня! – говорил дворецкий. Но Наташа не сдалась, выкинула все вещи и быстро начала опять укладывать, решая, что плохие домашние ковры и лишнюю посуду не надо совсем брать. Когда всё было вынуто, начали опять укладывать. И действительно, выкинув почти все дешевое, то, что не стоило брать с собой, все ценное уложили в два ящика. Не закрывалась только крышка коверного ящика. Можно было вынуть немного вещей, но Наташа хотела настоять на своем. Она укладывала, перекладывала, нажимала, заставляла буфетчика и Петю, которого она увлекла за собой в дело укладыванья, нажимать крышку и сама делала отчаянные усилия.
– Да полно, Наташа, – говорила ей Соня. – Я вижу, ты права, да вынь один верхний.
– Не хочу, – кричала Наташа, одной рукой придерживая распустившиеся волосы по потному лицу, другой надавливая ковры. – Да жми же, Петька, жми! Васильич, нажимай! – кричала она. Ковры нажались, и крышка закрылась. Наташа, хлопая в ладоши, завизжала от радости, и слезы брызнули у ней из глаз. Но это продолжалось секунду. Тотчас же она принялась за другое дело, и уже ей вполне верили, и граф не сердился, когда ему говорили, что Наталья Ильинишна отменила его приказанье, и дворовые приходили к Наташе спрашивать: увязывать или нет подводу и довольно ли она наложена? Дело спорилось благодаря распоряжениям Наташи: оставлялись ненужные вещи и укладывались самым тесным образом самые дорогие.
Но как ни хлопотали все люди, к поздней ночи еще не все могло быть уложено. Графиня заснула, и граф, отложив отъезд до утра, пошел спать.
