Адрес (политика)
Адрес, также коллекти́вный адрес (фр. adresse) — в политическом смысле заявление известного числа лиц или целого объединения или корпорации[1]; термин XVIII—XIX веков.
От петиции отличался тем, что не содержал строго формулированных желаний, по крайней мере касающихся лично подателей. Обыкновенно подавался главе государства большими конституционными органами (парламенты, ландтаги, палаты)[1].
Чаще всего обе палаты парламента адресом отвечали на тронную речь. Подобный адрес, касаясь содержания тронной речи, заключал согласие с предлагаемой программой правительства или напротив — возражения против отдельных пунктов, иногда даже, при известных обстоятельствах, — и целой правительственной системы[1].
Иногда в чрезвычайных обстоятельствах парламент делает особое употребление из права подачи адреса. Так, например, рейхстаг Северо-Германского союза в заседании от 10 декабря 1870 года в своём адресе просил короля Вильгельма освятить дело объединения Германии возложением на себя императорской короны[1].
Во время политических движений бывали часто случаи адресов из внепарламентских кругов, особенно со стороны разных обществ и народных собраний, так называемые коллективные адресы, обращаемые или к правительству, или к представительным учреждениям страны; в них выражалось или одобрение известных действий, или совершенно противоположное[1].
См. также
Напишите отзыв о статье "Адрес (политика)"
Примечания
Ссылки
- Адрес // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
Отрывок, характеризующий Адрес (политика)
Все это по пятидесятилетней привычке физически тревожно подействовало на старого генерала; он озабоченно торопливо ощупал себя, поправил шляпу и враз, в ту минуту как государь, выйдя из саней, поднял к нему глаза, подбодрившись и вытянувшись, подал рапорт и стал говорить своим мерным, заискивающим голосом.Государь быстрым взглядом окинул Кутузова с головы до ног, на мгновенье нахмурился, но тотчас же, преодолев себя, подошел и, расставив руки, обнял старого генерала. Опять по старому, привычному впечатлению и по отношению к задушевной мысли его, объятие это, как и обыкновенно, подействовало на Кутузова: он всхлипнул.
Государь поздоровался с офицерами, с Семеновским караулом и, пожав еще раз за руку старика, пошел с ним в замок.
Оставшись наедине с фельдмаршалом, государь высказал ему свое неудовольствие за медленность преследования, за ошибки в Красном и на Березине и сообщил свои соображения о будущем походе за границу. Кутузов не делал ни возражений, ни замечаний. То самое покорное и бессмысленное выражение, с которым он, семь лет тому назад, выслушивал приказания государя на Аустерлицком поле, установилось теперь на его лице.
Когда Кутузов вышел из кабинета и своей тяжелой, ныряющей походкой, опустив голову, пошел по зале, чей то голос остановил его.
– Ваша светлость, – сказал кто то.
Кутузов поднял голову и долго смотрел в глаза графу Толстому, который, с какой то маленькою вещицей на серебряном блюде, стоял перед ним. Кутузов, казалось, не понимал, чего от него хотели.
Вдруг он как будто вспомнил: чуть заметная улыбка мелькнула на его пухлом лице, и он, низко, почтительно наклонившись, взял предмет, лежавший на блюде. Это был Георгий 1 й степени.
