Эд-Диръия

Город Ад-Дирийя араб. الدرعية‎ Страна Саудовская АравияСаудовская Аравия Провинция Эр-РиядЭр-Рияд Координаты 24°44′00″ с. ш. 46°34′32″ в. д.24.73333° с. ш. 46.57556° в. д. / 24.73333; 46.57556    Высота центра 677 м Население 33 213 человек (2004)

Всемирное наследие ЮНЕСКО, объект № 1329 [whc.unesco.org/ru/list/1329 рус.] • [whc.unesco.org/en/list/1329 англ.] • [whc.unesco.org/fr/list/1329 фр.]

Эд-Диръия (араб. الدرعية‎ DIN ad-Dirʿiyya) — город в Саудовской Аравии, западный пригород Эр-Рияда. Центр одноимённой мухафазы в провинции Эр-Рияд. Население по данным на 2004 год — 33 213 человека. Известен тем, что из него происходят Саудиты — правящая династия Саудовской Аравии. С 1744 по 1818 год Эд-Диръия была первой столицей саудитов.

31 июля 2010 года центральный район Эд-Диръии — Эт-Турайф (Эт-Тарайф, араб. الطريف‎) — был включён ЮНЕСКО в список Всемирного наследия.

Расположение

Расположен на высоте 677 м над уровнем моря.

Старый город Эд-Диръия находится в основном в руинированном состоянии и расположен над узкой долиной Вади-Ханифа, продолжающейся на юг к Эр-Рияду и за него. Руины разделены на три района — Гусайба, Эль-Мулайбид и Эт-Турайф, — и состоят из глиняных построек. Эт-Турайф находится выше двух других районов. Новый (современный) город расположен на том же склоне, что и Эт-Турайф, но ниже последнего. Сады и пальмовые плантации расположены в Вади-Ханифа к северу от города.

История

Первые сведения об Эд-Диръии относятся к XV веку. Согласно хроникам Неджда, город был основан в 1446 или 1447 году Мани эль-Мрайди, предком нынешних Саудитов. Мани и его клан (Мруда) пришли из Эль-Катифа, оазиса на востоке Аравийского полуострова, по приглашению Ибн-Дира, правителя области, находившейся на месте современного Эр-Рияда. Возможно, Ибн-Дир был родственником Мани эль-Мрайди, и переселение на самом деле было возвращением на историческую родину.

Изначально Мруда поселились в Гусайба и Эль-Мулайбид, но всё поселение получило название Эд-Диръия, по имени Ибн Дира. Эт-Тураиф был заселён позднее. Множество семей из окрестных селений со временем переселились в Эд-Диръию, и к XVIII веку последняя стала одним из наиболее значительных городов Неджда.

В XVIII веке клановая борьба внутри клана Эль-Мигрин, потомков Мани, правящего клана в Эд-Диръие, завершилась победой Мухаммада ибн Сауда, который считается основателем династии Саудитов. Мухаммад ибн-Сауд стал эмиром (правителем) Эд-Диръии. В 1744 году он взял под защиту богослова Мухаммада ибн Абд аль-Ваххаба, изгнанного из города Уяйна, примерно в 30 км выше по долине. Ибн Сауд принял религиозное учение Абд аль-Ваххаба, и этот момент считается основанием первого Саудовского государства, столицей которого стала Эд-Диръия. В течение последующих десятилетий ибн-Сауд и его потомки сумели подчинить весь Неджд, запад и восток Аравийского полуострова, и даже посылали военные экспедиции в современный Ирак. Эд-Диръия быстро росла и стала крупнейшим городом Неджда и одним из крупнейших в Аравии.

В дальнейшем, однако, тот факт, что Саудиты взяли под контроль священные города ислама Мекку и Медину, вызвал неудовольство Османской империи, что привело к вторжению турецко-египетской армии на Аравийский полуостров и Османо-саудовской войне 1811—1818 годов. Война закончилась поражением Первого Саудовского государства, которое прекратило своё существование, а Аравийский полуостров перешёл под контроль Османской империи. Эд-Диръия капитулировала в 1818 году после почти годовой осады, а командовавший египетской армией Ибрагим-паша приказал разрушить город. В дальнейшем, после первой попытки восстановления ваххабитского государства, он приказал окончательно разрушить и сжечь Эд-Диръию. При последующем восстановлении государства Саудиты сделали своей столицей уже не Эд-Диръию, а находившийся южнее Эр-Рияд.

В 1818 году, после разрушения города, население полностью покинуло Эд-Диръию. Прилегающая территория была вновь заселена уже в XX веке, в основном бедуинами, а в 1970 году основан новый город Эд-Диръия. Впоследствии новый город медленно вырос и стал административным центром. Реставрация руин старой Эд-Диръии проводится при поддержке правительства Саудовской Аравии.

Восстановление

Часть структур старого города Эд-Диръии полностью либо частично восстановлены. Среди них Каср-Наср (бани и гостевой дом), дворец Саада ибн-Сауда (восстановление закончено в 1990-е годы), башня Бурдж-Файсал (восстановлена в 1980-е годы), существенная часть крепостной стены Эт-Тураифа, а также части внешних стен и башен. Существует план развития исторического района Эт-Тураиф, согласно которому последний должен быть полностью восстановлен и превращён в музей под открытым небом. Планируется создание четырёх музеев.

Отрывок, характеризующий Эд-Диръия

– Кажется, я ничего не говорил тебе, Маша, чтоб я упрекал в чем нибудь свою жену или был недоволен ею. К чему ты всё это говоришь мне?
Княжна Марья покраснела пятнами и замолчала, как будто она чувствовала себя виноватою.
– Я ничего не говорил тебе, а тебе уж говорили . И мне это грустно.
Красные пятна еще сильнее выступили на лбу, шее и щеках княжны Марьи. Она хотела сказать что то и не могла выговорить. Брат угадал: маленькая княгиня после обеда плакала, говорила, что предчувствует несчастные роды, боится их, и жаловалась на свою судьбу, на свекра и на мужа. После слёз она заснула. Князю Андрею жалко стало сестру.
– Знай одно, Маша, я ни в чем не могу упрекнуть, не упрекал и никогда не упрекну мою жену , и сам ни в чем себя не могу упрекнуть в отношении к ней; и это всегда так будет, в каких бы я ни был обстоятельствах. Но ежели ты хочешь знать правду… хочешь знать, счастлив ли я? Нет. Счастлива ли она? Нет. Отчего это? Не знаю…
Говоря это, он встал, подошел к сестре и, нагнувшись, поцеловал ее в лоб. Прекрасные глаза его светились умным и добрым, непривычным блеском, но он смотрел не на сестру, а в темноту отворенной двери, через ее голову.
– Пойдем к ней, надо проститься. Или иди одна, разбуди ее, а я сейчас приду. Петрушка! – крикнул он камердинеру, – поди сюда, убирай. Это в сиденье, это на правую сторону.
Княжна Марья встала и направилась к двери. Она остановилась.
– Andre, si vous avez. la foi, vous vous seriez adresse a Dieu, pour qu'il vous donne l'amour, que vous ne sentez pas et votre priere aurait ete exaucee. [Если бы ты имел веру, то обратился бы к Богу с молитвою, чтоб Он даровал тебе любовь, которую ты не чувствуешь, и молитва твоя была бы услышана.]
– Да, разве это! – сказал князь Андрей. – Иди, Маша, я сейчас приду.
По дороге к комнате сестры, в галлерее, соединявшей один дом с другим, князь Андрей встретил мило улыбавшуюся m lle Bourienne, уже в третий раз в этот день с восторженною и наивною улыбкой попадавшуюся ему в уединенных переходах.
– Ah! je vous croyais chez vous, [Ах, я думала, вы у себя,] – сказала она, почему то краснея и опуская глаза.
Князь Андрей строго посмотрел на нее. На лице князя Андрея вдруг выразилось озлобление. Он ничего не сказал ей, но посмотрел на ее лоб и волосы, не глядя в глаза, так презрительно, что француженка покраснела и ушла, ничего не сказав.
Когда он подошел к комнате сестры, княгиня уже проснулась, и ее веселый голосок, торопивший одно слово за другим, послышался из отворенной двери. Она говорила, как будто после долгого воздержания ей хотелось вознаградить потерянное время.
– Non, mais figurez vous, la vieille comtesse Zouboff avec de fausses boucles et la bouche pleine de fausses dents, comme si elle voulait defier les annees… [Нет, представьте себе, старая графиня Зубова, с фальшивыми локонами, с фальшивыми зубами, как будто издеваясь над годами…] Xa, xa, xa, Marieie!
Точно ту же фразу о графине Зубовой и тот же смех уже раз пять слышал при посторонних князь Андрей от своей жены.
Он тихо вошел в комнату. Княгиня, толстенькая, румяная, с работой в руках, сидела на кресле и без умолку говорила, перебирая петербургские воспоминания и даже фразы. Князь Андрей подошел, погладил ее по голове и спросил, отдохнула ли она от дороги. Она ответила и продолжала тот же разговор.
Коляска шестериком стояла у подъезда. На дворе была темная осенняя ночь. Кучер не видел дышла коляски. На крыльце суетились люди с фонарями. Огромный дом горел огнями сквозь свои большие окна. В передней толпились дворовые, желавшие проститься с молодым князем; в зале стояли все домашние: Михаил Иванович, m lle Bourienne, княжна Марья и княгиня.
Князь Андрей был позван в кабинет к отцу, который с глазу на глаз хотел проститься с ним. Все ждали их выхода.
Когда князь Андрей вошел в кабинет, старый князь в стариковских очках и в своем белом халате, в котором он никого не принимал, кроме сына, сидел за столом и писал. Он оглянулся.
– Едешь? – И он опять стал писать.
– Пришел проститься.
– Целуй сюда, – он показал щеку, – спасибо, спасибо!
– За что вы меня благодарите?
– За то, что не просрочиваешь, за бабью юбку не держишься. Служба прежде всего. Спасибо, спасибо! – И он продолжал писать, так что брызги летели с трещавшего пера. – Ежели нужно сказать что, говори. Эти два дела могу делать вместе, – прибавил он.
– О жене… Мне и так совестно, что я вам ее на руки оставляю…
– Что врешь? Говори, что нужно.
– Когда жене будет время родить, пошлите в Москву за акушером… Чтоб он тут был.
Старый князь остановился и, как бы не понимая, уставился строгими глазами на сына.
– Я знаю, что никто помочь не может, коли натура не поможет, – говорил князь Андрей, видимо смущенный. – Я согласен, что и из миллиона случаев один бывает несчастный, но это ее и моя фантазия. Ей наговорили, она во сне видела, и она боится.
– Гм… гм… – проговорил про себя старый князь, продолжая дописывать. – Сделаю.
Он расчеркнул подпись, вдруг быстро повернулся к сыну и засмеялся.
– Плохо дело, а?
– Что плохо, батюшка?
– Жена! – коротко и значительно сказал старый князь.
– Я не понимаю, – сказал князь Андрей.
– Да нечего делать, дружок, – сказал князь, – они все такие, не разженишься. Ты не бойся; никому не скажу; а ты сам знаешь.
Он схватил его за руку своею костлявою маленькою кистью, потряс ее, взглянул прямо в лицо сына своими быстрыми глазами, которые, как казалось, насквозь видели человека, и опять засмеялся своим холодным смехом.
Сын вздохнул, признаваясь этим вздохом в том, что отец понял его. Старик, продолжая складывать и печатать письма, с своею привычною быстротой, схватывал и бросал сургуч, печать и бумагу.
– Что делать? Красива! Я всё сделаю. Ты будь покоен, – говорил он отрывисто во время печатания.
Андрей молчал: ему и приятно и неприятно было, что отец понял его. Старик встал и подал письмо сыну.