Ажвагийн Данзан
- Это имя — монгольское; «Ажвагийн» — отчество, а не фамилия; личное имя этого человека — «Данзан».
Ажвагийн Данзан<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"> </td></tr>
| ||
| ||
|---|---|---|
| 12 января 1923 — 31 августа 1924 | ||
| Предшественник: | Цэрэн-Очирын Дамбадорж | |
| Преемник: | Цэрэн-Очирын Дамбадорж (как Председатель ЦК) | |
| Рождение: | 1895 | |
| Смерть: | 1932 | |
| Партия: | МНРП | |
Ажвагийн Данзан (монг.: Ажвагийн Данзан; 1895—1932)[1], также известный как «Япон Данзан» (буквально «Японский Данзан») или «Маленькой Данзан», был председателем Монгольской народно-революционной партии (МНРП) с 2 января 1923 по 31 августа 1924 года.
Родился в 1895 году в аратской семье в аймаке Тушэту-хана. В 1916 году Данзан ездил в Японию и таким образом заработал прозвище, которое носил позже в более зрелом возрасте, отличавшее его от современника и тезки, лидера партии Солийн Данзана.
Ажвагийн Данзан вступил в МНРП в 1921 году. В 1922 был избран заместителем председателя ЦК партии и занимал этот пост по 1923 год, когда был избран председателем ЦК МНРП. А. Данзан был председателем партии во время III съезда партии в 1924 году, на котором бывший председатель партии Солийн Данзан был обвинён в контрреволюционной деятельности. После работы снова в качестве заместителя председателя партии (1924—1925) он стал дипломатическим представителем, занимая посты то в Советской России (1925—1926), то в Китае (Пекин, Шанхай. Тяньцзинь, Нанкин, и Харбин) (1926—1928). С 1929 по 1931 год работал в Институте рукописей вместе с премьер-министром Анандын Амаром.
В 1932 году Данзан попал в широкомасштабную чистку по подозрению в правом уклоне (в основном, политиков, которые выразили озабоченность с ростом советского влияния в Монголии). Этой чистке были подвергнуты Цыбен Жамцарано, Цэрэн-Очирын Дамбадорж, Н. Жадамба. Данзан был арестован и обвинен в контрреволюции и в сотрудничестве с японской разведкой, что и предполагало его опасное прозвище. Он умер в тюрьме в 1932 году, не дожив до суда[2].
Напишите отзыв о статье "Ажвагийн Данзан"
Примечания
- ↑ Sanders, Alan J. K. 1996. Historical Dictionary of Mongolia. Scarecrow Press, ISBN 978-0-8108-3077-6
- ↑ Baabar History of Mongolia. 1999. Cambridge: Monsudar Publishing 293 p. ISBN 9992900385
| ||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Ажвагийн Данзан
На бале решено было быть в половине одиннадцатого, a надо было еще Наташе одеться и заехать к Таврическому саду.Окончив прическу, Наташа в коротенькой юбке, из под которой виднелись бальные башмачки, и в материнской кофточке, подбежала к Соне, осмотрела ее и потом побежала к матери. Поворачивая ей голову, она приколола току, и, едва успев поцеловать ее седые волосы, опять побежала к девушкам, подшивавшим ей юбку.
Дело стояло за Наташиной юбкой, которая была слишком длинна; ее подшивали две девушки, обкусывая торопливо нитки. Третья, с булавками в губах и зубах, бегала от графини к Соне; четвертая держала на высоко поднятой руке всё дымковое платье.
– Мавруша, скорее, голубушка!
– Дайте наперсток оттуда, барышня.
– Скоро ли, наконец? – сказал граф, входя из за двери. – Вот вам духи. Перонская уж заждалась.
– Готово, барышня, – говорила горничная, двумя пальцами поднимая подшитое дымковое платье и что то обдувая и потряхивая, высказывая этим жестом сознание воздушности и чистоты того, что она держала.
Наташа стала надевать платье.
– Сейчас, сейчас, не ходи, папа, – крикнула она отцу, отворившему дверь, еще из под дымки юбки, закрывавшей всё ее лицо. Соня захлопнула дверь. Через минуту графа впустили. Он был в синем фраке, чулках и башмаках, надушенный и припомаженный.
– Ах, папа, ты как хорош, прелесть! – сказала Наташа, стоя посреди комнаты и расправляя складки дымки.
– Позвольте, барышня, позвольте, – говорила девушка, стоя на коленях, обдергивая платье и с одной стороны рта на другую переворачивая языком булавки.
– Воля твоя! – с отчаянием в голосе вскрикнула Соня, оглядев платье Наташи, – воля твоя, опять длинно!
Наташа отошла подальше, чтоб осмотреться в трюмо. Платье было длинно.
– Ей Богу, сударыня, ничего не длинно, – сказала Мавруша, ползавшая по полу за барышней.
– Ну длинно, так заметаем, в одну минутую заметаем, – сказала решительная Дуняша, из платочка на груди вынимая иголку и опять на полу принимаясь за работу.
В это время застенчиво, тихими шагами, вошла графиня в своей токе и бархатном платье.
– Уу! моя красавица! – закричал граф, – лучше вас всех!… – Он хотел обнять ее, но она краснея отстранилась, чтоб не измяться.
– Мама, больше на бок току, – проговорила Наташа. – Я переколю, и бросилась вперед, а девушки, подшивавшие, не успевшие за ней броситься, оторвали кусочек дымки.
– Боже мой! Что ж это такое? Я ей Богу не виновата…
– Ничего, заметаю, не видно будет, – говорила Дуняша.
– Красавица, краля то моя! – сказала из за двери вошедшая няня. – А Сонюшка то, ну красавицы!…
В четверть одиннадцатого наконец сели в кареты и поехали. Но еще нужно было заехать к Таврическому саду.
