Амиров, Азад-бек Аббас оглы

Азад-бек Аббас оглы Амиров азерб. Azad bəy Abbas oğlu Əmirov<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Рождение:	1883(1883)
Смерть:	1939(1939)
Образование:	Одесский университет
Профессия:	врач-филиолог, театральный режиссёр

Азад-бек Аббас оглы́ Ами́ров (азерб. Azad bəy Abbas oğlu Əmirov; 1883—1939) — азербайджанский врач, педагог. Один из первых физиологов Азербайджана.

Биография

В 1904 году Азад Амиров окончил Горийскую семинарию, затем юридический и медицинский факультеты Одесского университета. С 1926 года он преподавал в Азербайджанском государственном университете. Был другом детства композитора Узеира Гаджибекова, с которым вместе учились в Горийской семинарии. В 1912 году Амиров осуществил в Шуше постановку комедии «Не та, так эта». В своих воспоминаниях Гаджибеков отмечал прекрасную игру Амирова в роли Мешеди Ибада.Великого Мешади Ибада. В связи с десятилетием постановки оперы «Лейли и Меджнун» в 1918 году Амиров, обращаясь к Гаджибекову в письме, отмечал его роль в истории Азербайджана:

«Настанет время, и история, только справедливая история своей осторожной рукой напишет золотыми буквами этот исключительно уникальный случай в жизни мусульман и твою, дорогой Узеир, прекрасную, божественную музыку, подаренную как богатую сокровищницу, редкую жемчужину в безрадостной жизни многострадального народа».

Отрывок, характеризующий Амиров, Азад-бек Аббас оглы

О Ростовых он слышал, что они в Костроме, и мысль о Наташе редко приходила ему. Ежели она и приходила, то только как приятное воспоминание давно прошедшего. Он чувствовал себя не только свободным от житейских условий, но и от этого чувства, которое он, как ему казалось, умышленно напустил на себя.
На третий день своего приезда в Москву он узнал от Друбецких, что княжна Марья в Москве. Смерть, страдания, последние дни князя Андрея часто занимали Пьера и теперь с новой живостью пришли ему в голову. Узнав за обедом, что княжна Марья в Москве и живет в своем не сгоревшем доме на Вздвиженке, он в тот же вечер поехал к ней.
Дорогой к княжне Марье Пьер не переставая думал о князе Андрее, о своей дружбе с ним, о различных с ним встречах и в особенности о последней в Бородине.
«Неужели он умер в том злобном настроении, в котором он был тогда? Неужели не открылось ему перед смертью объяснение жизни?» – думал Пьер. Он вспомнил о Каратаеве, о его смерти и невольно стал сравнивать этих двух людей, столь различных и вместе с тем столь похожих по любви, которую он имел к обоим, и потому, что оба жили и оба умерли.
В самом серьезном расположении духа Пьер подъехал к дому старого князя. Дом этот уцелел. В нем видны были следы разрушения, но характер дома был тот же. Встретивший Пьера старый официант с строгим лицом, как будто желая дать почувствовать гостю, что отсутствие князя не нарушает порядка дома, сказал, что княжна изволили пройти в свои комнаты и принимают по воскресеньям.
– Доложи; может быть, примут, – сказал Пьер.
– Слушаю с, – отвечал официант, – пожалуйте в портретную.
Через несколько минут к Пьеру вышли официант и Десаль. Десаль от имени княжны передал Пьеру, что она очень рада видеть его и просит, если он извинит ее за бесцеремонность, войти наверх, в ее комнаты.
В невысокой комнатке, освещенной одной свечой, сидела княжна и еще кто то с нею, в черном платье. Пьер помнил, что при княжне всегда были компаньонки. Кто такие и какие они, эти компаньонки, Пьер не знал и не помнил. «Это одна из компаньонок», – подумал он, взглянув на даму в черном платье.