Азамат Герай

Азамат Герай Azamat Geray عظمت كراى
крымский калга
1631 — 1632
Предшественник:	Девлет Герай
Преемник:	Мубарек Герай
Вероисповедание:	Ислам, суннитского толка
Смерть:	24 июня 1632(1632-06-24)
Род:	Гераи
Отец:	Селямет I Герай

Азама́т Гера́й (Гире́й) (крым. Azamat Geray, عظمت كراى‎; ум. 24 июня 1632) — нурэддин (1610—1623, 1625—1627, 1628—1631) и калга (1631—1632), старший сын крымского хана Селямета I Герая (1608—1610).

Биография

В 1610 году скончался крымский хан Селямет I Герай, отец Азамата Герая. Турецкий султан Ахмед I назначил новым ханом Джанибека Герая (1610—1623), который назначил Азамата Герая нурэддином.

Весной 1615 года нурэддин Азамат Герай возглавил большой набег на южные польские владения. Крымскотатарское войско под предводительством Азамата разорило Правобережную Украину.

В 1617-1619 годах нурэддин Азамат Герай сопровождал хана Джанибека Герая в неудачной военной кампании Османской империи против Персии.

В 1621 года Азамат Герай участвовал в новом походе Джанибека Герая на Речь Посполитую, в результате которого турецко-крымскотатарские войска были разгромлены польско-казацкой армией в битве под Хотином.

Весной 1623 года хан Джанибек Герай был отстранён новым османским султаном Мустафой от престола и сослан на остров Родос. Азамат Герай лишился должности нурэддина и также уехал в турецкие владения. Новый крымский хан Мехмед III Герай, утвердившись на ханском престоле, назначил калгой своего брата Шахина Герая, а новым нурэддином — Девлета Чобан-Герая.

Весной 1624 года турецкий султан Мурад IV отстранил от власти непокорного хана Мехмеда III Герая и вторично назначил крымским ханом Джанибека Герая. В мае Джанибек Герай, сопровождаемый калгой Девлетом Гераем и нурэддином Азаматом Гераем, с турецким войском высадился в Кафе. Однако хан Мехмед III Герай и калга Шахин Герай, собрав в Крыму большое войско, осадили Кафу и отказались исполнять султанское решение. В августе Джанибек Герай с турецким войском выступил из Кафы на Бахчисарай, но в битве под Карасубазаром был разгромлен и бежал из Крыма. Царевич Азамат Герай не последовал примеру Джанибека Герая и остался в Крыму. Мехмед III Герай назначил Азамата Герая своим нурэддином.

Осенью 1625 года нурэддин Азамат Герай участвовал в походе Мехмеда III Герая на южные польские владения. Крымские и ногайские отряды разорили окрестности Бара, Галича и Львова, проникнув в Малую Польшу. В этом походе крымские татары и ногайцы, захватив в полон до 50 тысяч человек, понесли большие потери убитыми и пленными.

В августе-октябре 1626 года Азамат Герай возглавил новый разорительный набег на Речь Посполитую. Крымцы попытались разорить киевские места, но понесли большие потери. В битве под Белой Церковью польско-казацкое войско разгромило главные силы Азамата Герая.

В 1627 году Азамат Герай выступил против хана Мехмеда III Герая и вместе с буджацким мурзой Кантемиром бежал из Крыма в Буджак, а оттуда в османские владения. В следующем 1628 году Азамат Герай прибыл вместе с Кантемир-мурзой вторгся в Крым и участвовал в военных действиях против Мехмеда III и Шахина Герая. В том же 1628 году османский султан объявил о низложении хана Мехмеда III Герая и о восстановлении на ханском троне Джанибека Герая. Джанибек Герай с турецким войском высадился в Кафе и, получив поддержку крымской знати, занял Бахчисарай. Братья Мехмед и Шахин Гераи бежали из Крыма в Запорожскую Сечь. Царевич Азамат Герай перешел на сторону Джанибека Герая, который вторично утвердил его в звании нурэддина.

В ноябре 1631 года после смерти калги Девлета Герая хан Джанибек Герай наначил новым калгой бывшего нурэддина Азамата Герая. Вскоре между Джанибеком Гераем и калгой Азаматом Гераем начались ссоры. В июне 1632 года хан пригласил к себе калгу для объяснений, во время которых Азамат Герай был убит по приказу Джанибека Герая.

Литература

• Новосельский А. А. «Борьба Московского государства с татарами в 17 веке», Издательство Академии наук СССР, Москва-Ленинград, 1948 г.
• Гайворонский Олекса. Повелители двух материков, Киев-Бахчисарай, том 2, 2009 г. ISBN 9789662260038

Отрывок, характеризующий Азамат Герай

Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».