Кульмухаметов, Азамат Рахметович

Азамат Рахметович Кульмухаметов<tr><td colspan="2" style="text-align: center; border-top: solid darkgray 1px;"></td></tr>
Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Сирии
7 сентября 2011 — 22 декабря 2014
Предшественник:	Кирпиченко Сергей Вадимович
Преемник:	Кинщак Александр Александрович
Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Кувейте
4 января 2003 — 28 января 2008
Предшественник:	Шишов Владимир Сергеевич
Преемник:	Кинщак Александр Александрович
Заместитель директора департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД РФ
декабрь 2000 — 4 января 2003
март 2008 — 7 сентября 2011
Рождение:	1 января 1953(1953-01-01) (71 год) Нуримановский район, Башкирская АССР, РСФСР, СССР
Образование:	Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) МИД СССР
Профессия:	дипломат
Награды:

Азама́т Рахме́тович Кульмухаме́тов (род. в 1953 году, Нуримановский район (по иным данным — в Уфе), Башкирская АССР, РСФСР, СССР) — российский дипломат.

Биография

По национальности башкир.

В 1976 году окончил Московский государственный институт международных отношений (МГИМО) МИД СССР. Владеет русским, башкирским, арабским, английским, французским языками.

С 1978 года работал на различных дипломатических должностях в центральном аппарате МИД СССР и МИД России и за рубежом. Работал в Посольствах СССР в Сирийской Арабской Республике (1978—1981 гг.), в Арабской Республике Египет (1987—1988 гг.).

• 1993—1998 гг. — советник Посольства Российской Федерации в Иорданском Хашимитском Королевстве.
• 1998—2000 гг. — начальник отдела Департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД России.
• 2000—2003 гг. — заместитель директора Департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД России.
• 4 января 2003 — 28 января 2008 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Кувейте.
• Март 2008 — 7 сентября 2011 гг. — заместитель директора Департамента Ближнего Востока и Северной Африки МИД России.
• 7 сентября 2011 — 22 декабря 2014 гг. — Чрезвычайный и полномочный посол Российской Федерации в Сирийской Арабской Республике.

С 23 апреля 2015 г. — специальный представитель РФ в Контактной группе по урегулированию ситуации на Украине.

Семья

Женат, имеет двух дочерей.

Отец — уроженец деревни Канакаево Ишимбайского района.

Награды

• Знак отличия «За безупречную службу» XXX лет (16 декабря 2008) — за заслуги в реализации внешнеполитического курса Российской Федерации и многолетнюю добросовестную работу.
• Орден Мужества (25 июля 2013) — за большой вклад в реализацию внешнеполитического курса Российской Федерации на сирийском направлении.
• Орден «За гражданские заслуги» 1 класса (Сирия, 2014).
• Почётный памятный знак "Орден Великого князя Сергея Александровича" (Императорское православное палестинское общество, 4 июня 2015).

Дипломатический ранг

• Чрезвычайный и полномочный посланник 2 класса (2 апреля 2003)
• Чрезвычайный и полномочный посланник 1 класса (6 марта 2007)
• Чрезвычайный и полномочный посол (1 мая 2012).

Ссылки

• [www.mid.ru/bdomp/nsite-sv.nsf/5d2739f6dc2179e3c325782c003d6883/3d268bf65ae5fd2844257942002ddce3!OpenDocument Краткая биография на сайте МИД России]
• [www.syria.mid.ru/bio_ru.html Биография на сайте Посольства России в Дамаске]
• [башкирская-энциклопедия.рф/index.php/prosmotr/2-statya/18324-kulmukhametov-azamat-rakhmetovich Биография в электронной версии Башкирской энциклопедии]

Отрывок, характеризующий Кульмухаметов, Азамат Рахметович

– Не угодно ли вашей светлости пожаловать в комнаты, – недовольным голосом сказал дежурный генерал, – необходимо рассмотреть планы и подписать некоторые бумаги. – Вышедший из двери адъютант доложил, что в квартире все было готово. Но Кутузову, видимо, хотелось войти в комнаты уже свободным. Он поморщился…
– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…
Умное, доброе и вместе с тем тонко насмешливое выражение светилось на пухлом лице Кутузова. Он перебил Болконского:
– Жалею, ты бы мне нужен был; но ты прав, ты прав. Нам не сюда люди нужны. Советчиков всегда много, а людей нет. Не такие бы полки были, если бы все советчики служили там в полках, как ты. Я тебя с Аустерлица помню… Помню, помню, с знаменем помню, – сказал Кутузов, и радостная краска бросилась в лицо князя Андрея при этом воспоминании. Кутузов притянул его за руку, подставляя ему щеку, и опять князь Андрей на глазах старика увидал слезы. Хотя князь Андрей и знал, что Кутузов был слаб на слезы и что он теперь особенно ласкает его и жалеет вследствие желания выказать сочувствие к его потере, но князю Андрею и радостно и лестно было это воспоминание об Аустерлице.
– Иди с богом своей дорогой. Я знаю, твоя дорога – это дорога чести. – Он помолчал. – Я жалел о тебе в Букареште: мне послать надо было. – И, переменив разговор, Кутузов начал говорить о турецкой войне и заключенном мире. – Да, немало упрекали меня, – сказал Кутузов, – и за войну и за мир… а все пришло вовремя. Tout vient a point a celui qui sait attendre. [Все приходит вовремя для того, кто умеет ждать.] A и там советчиков не меньше было, чем здесь… – продолжал он, возвращаясь к советчикам, которые, видимо, занимали его. – Ох, советчики, советчики! – сказал он. Если бы всех слушать, мы бы там, в Турции, и мира не заключили, да и войны бы не кончили. Всё поскорее, а скорое на долгое выходит. Если бы Каменский не умер, он бы пропал. Он с тридцатью тысячами штурмовал крепости. Взять крепость не трудно, трудно кампанию выиграть. А для этого не нужно штурмовать и атаковать, а нужно терпение и время. Каменский на Рущук солдат послал, а я их одних (терпение и время) посылал и взял больше крепостей, чем Каменский, и лошадиное мясо турок есть заставил. – Он покачал головой. – И французы тоже будут! Верь моему слову, – воодушевляясь, проговорил Кутузов, ударяя себя в грудь, – будут у меня лошадиное мясо есть! – И опять глаза его залоснились слезами.