Азанчевский, Михаил Павлович

Михаил Павлович Азанчевский
К. Маковский «Портрет композитора М. П. Азанчевского», 1877.
Основная информация
Дата рождения	24 марта (5 апреля) 1839(1839-04-05)
Место рождения	Москва, Российская империя
Дата смерти	12 (24) января 1881(1881-01-24) (41 год)
Место смерти	Москва
Страна	Россия
Профессии	композитор, педагог

Михаи́л Па́влович (фон) Азанче́вский (24 марта (5 апреля) 1839, Москва — 12 (24) января 1881, там же) — русский композитор и музыкальный педагог.

Биография

Родился 24 марта (5 апреля) 1839 года в Москве в семье писателя Павла Азанчевского. В 1858 ушёл с гражданской службы и уехал в Лейпциг, где начал учиться теории музыки у Рихтера и Гауптмана. Некоторое время он также брал частные уроки фортепианной игры у Ференца Листа. Находясь в Париже в 1866 году, Азанчевский приобрёл обширное собрание нот и книг о музыке, принадлежавшее Г. Э. Андерсу. В 1870 он вернулся в Россию, где получил место в библиотеке Санкт-Петербургской консерватории, а через год стал её директором (официально - "заведующим"), сменив на этом посту Николая Зарембу. В отличие от своего предшественника, Азанчевский положительно относился к композиторам Новой русской школы. Именно он пригласил на место профессора классов практической композиции и инструментовки Николая Римского-Корсакова, что стало важной вехой в истории консерватории, которая вскоре заняла одно из лидирующих мест по подготовке высококлассных композиторов, исполнителей и певцов. В 1876 году Азанчевский из-за тяжёлой болезни вынужден был покинуть свой пост, безвозмездно отдав свою библиотеку консерватории. Также он был с 1870 по 1876 г. председателем дирекции Петербургского отделения Русского Музыкального Общества. Он является автором нескольких сочинений: романсов на русские и немецкие тексты, произведений для фортепиано и камерных ансамблей.

Похоронен в Покровском монастыре.

Племянница М. П. Азанчевского вышла замуж за основателя русской скрипичной школы Леопольда Семёновича Ауэра.

Литература

• Кремлёв Ю. А. Ленинградская государственная консерватория 1862—1937. — М., 1938

Ссылки

• Азанчевский // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.

Отрывок, характеризующий Азанчевский, Михаил Павлович

– Весенний то? Он там, в сенцах, завалился. Со страху спится. Уж рад то был.
Долго после этого Петя молчал, прислушиваясь к звукам. В темноте послышались шаги и показалась черная фигура.
– Что точишь? – спросил человек, подходя к фуре.
– А вот барину наточить саблю.
– Хорошее дело, – сказал человек, который показался Пете гусаром. – У вас, что ли, чашка осталась?
– А вон у колеса.
Гусар взял чашку.
– Небось скоро свет, – проговорил он, зевая, и прошел куда то.
Петя должен бы был знать, что он в лесу, в партии Денисова, в версте от дороги, что он сидит на фуре, отбитой у французов, около которой привязаны лошади, что под ним сидит казак Лихачев и натачивает ему саблю, что большое черное пятно направо – караулка, и красное яркое пятно внизу налево – догоравший костер, что человек, приходивший за чашкой, – гусар, который хотел пить; но он ничего не знал и не хотел знать этого. Он был в волшебном царстве, в котором ничего не было похожего на действительность. Большое черное пятно, может быть, точно была караулка, а может быть, была пещера, которая вела в самую глубь земли. Красное пятно, может быть, был огонь, а может быть – глаз огромного чудовища. Может быть, он точно сидит теперь на фуре, а очень может быть, что он сидит не на фуре, а на страшно высокой башне, с которой ежели упасть, то лететь бы до земли целый день, целый месяц – все лететь и никогда не долетишь. Может быть, что под фурой сидит просто казак Лихачев, а очень может быть, что это – самый добрый, храбрый, самый чудесный, самый превосходный человек на свете, которого никто не знает. Может быть, это точно проходил гусар за водой и пошел в лощину, а может быть, он только что исчез из виду и совсем исчез, и его не было.
Что бы ни увидал теперь Петя, ничто бы не удивило его. Он был в волшебном царстве, в котором все было возможно.
Он поглядел на небо. И небо было такое же волшебное, как и земля. На небе расчищало, и над вершинами дерев быстро бежали облака, как будто открывая звезды. Иногда казалось, что на небе расчищало и показывалось черное, чистое небо. Иногда казалось, что эти черные пятна были тучки. Иногда казалось, что небо высоко, высоко поднимается над головой; иногда небо спускалось совсем, так что рукой можно было достать его.
Петя стал закрывать глаза и покачиваться.
Капли капали. Шел тихий говор. Лошади заржали и подрались. Храпел кто то.
– Ожиг, жиг, ожиг, жиг… – свистела натачиваемая сабля. И вдруг Петя услыхал стройный хор музыки, игравшей какой то неизвестный, торжественно сладкий гимн. Петя был музыкален, так же как Наташа, и больше Николая, но он никогда не учился музыке, не думал о музыке, и потому мотивы, неожиданно приходившие ему в голову, были для него особенно новы и привлекательны. Музыка играла все слышнее и слышнее. Напев разрастался, переходил из одного инструмента в другой. Происходило то, что называется фугой, хотя Петя не имел ни малейшего понятия о том, что такое фуга. Каждый инструмент, то похожий на скрипку, то на трубы – но лучше и чище, чем скрипки и трубы, – каждый инструмент играл свое и, не доиграв еще мотива, сливался с другим, начинавшим почти то же, и с третьим, и с четвертым, и все они сливались в одно и опять разбегались, и опять сливались то в торжественно церковное, то в ярко блестящее и победное.