Азаренков, Анатолий Александрович

Анатолий Азаренков
Общая информация
Полное имя	Азаренков Анатолий Александрович
Родился	5 апреля 1938(1938-04-05) (86 лет) Одесса, Украинская ССР
Гражданство	СССР, Украина
Позиция	нападающий
Информация о клубе
Клуб	завершил карьеру
Карьера
Молодёжные клубы
	Дзержинец (Одесса)
Клубная карьера*
1957	Пищевик-юноши (Одесса)	?КФК
1958—1959	Шахтёр (Нововолынск)	?КФК
1960	Волынь	22 (3)
1961	Черноморец (Одесса)	18 (2)
1962	Авангард (Черновцы)	28 (7)
1963	Черноморец (Одесса)	2 (0)
1964—1966	Судостроитель (Николаев)	83 (1)
1967—1968	Кривбасс	76 (2)
Тренерская карьера
1969—1971	Кривбасс	тренер
1972	Кривбасс
1972—1974	Кривбасс	начальник
1975—1976	Судостроитель (Николаев)	начальник
1977—1978	Черноморец (Одесса)	начальник
1981	Колос (Никополь)	тренер
1981—1984	Днепр (Днепропетровск)	тренер
1985	Кривбасс
1986	Днепр (Днепропетровск)	тренер
1986—1990	Сирия
1991	Тилигул	тренер
1992	Сирия
1993	Аль Ахли Седаб
1993—1997	Кувейт (мол.)
1998—1999	Аль-Араби (Доха)
1999—2001	Черноморец (Одесса)
2004—2008	Черноморец (Одесса)	функционер
Государственные награды
* Количество игр и голов за профессиональный клуб считается только для различных лиг национальных чемпионатов.

Анатолий Александрович Азаренков (5 апреля 1938, Одесса, Украинская ССР) — советский футболист, нападающий и тренер. Мастер спорта СССР (1961). Заслуженный тренер УССР (1983).

Игровая карьера

Футболом начал заниматься в Одессе самостоятельно. Футбольные школы не посещал. Со временем был замечен представителями местной команды «Дзержинец», которая выступала в первенстве города. Далее Пётр Ступаков пригласил талантливого парня в молодёжный состав одесской команды «Пищевик». В 1958 году над группой молодых одесских футболистов, среди которых был и Азаренков, повисла угроза службы в армии. Поэтому для того, чтобы не служить, они отправились в Нововолынск играть за местный «Шахтёр», который выступал в соревнованиях трудовых коллективов. Однако через полтора года их таки призвали в ряды Вооружённых сил. Так Анатолий оказался в луцкой команде «Волынь», которую в то время усиливали футболистами, служившими в армии. Отслужив два года вместо положенных трёх из-за сокращения вооружённых сил СССР, Азаренков вернулся в Одессу.

В основной команде «Черноморца» неплохо начал сезон, однако далее остро стал вопрос с выделением квартиры футболисту, который недавно женился, и урегулировать этот вопрос руководство «Чорноморца» было не в состоянии. Напротив возник вариант с черновецкой «Буковиной», где футболиста сразу заселяли в квартиру. Отыграв сезон в Черновцах, Анатолий возвращается в ряды «Черноморца», который тренировал тогда Всеволод Бобров. У Азаренкова возникает конфликт с наставником, проблема с жильём не решается, в связи с этим он вновь оставляет клуб и переезжает в Николаев.

В николаевском «Судостроителе» футболист отыграл три сезона, занимая стабильное место в стартовом составе. Однако приближалось время окончания карьеры и Азаренков отозвался на предложение криворожской команды «Кривбасс», где ему обещали поспособствовать в старте тренерской карьеры после окончания активных выступлений. Отыграв два года в Кривом Роге, Азаренков перешёл на тренерскую работу.

Тренерская карьера

В период с 1969 по 1986 года Анатолий Александрович занимал разнообразные административные должности в командах «Кривбасс», «Судостроитель», «Черноморец», никопольской «Колос» и днепропетровской команде «Днепр». В 1980 году заканчивает Высшую школу тренеров в Москве, в 1983 году за работу в «Днепре» получает звание Заслуженный тренер УССР.

В 1986 году со стороны Сирии в адрес Федерации футбола СССР поступила просьба направить им специалиста на должность наставника национальной сборной страны и президент Федерации Вячеслав Колосков направил в Сирию Азаренкова.

В 1987 году в Сирии проходили Средиземноморские игры. Под управлением Азаренкова сборная сначала обыграла в группе сборные Турции, Сан-Марино и Ливана. Затем в полуфинале в серии послематчевых пенальти одолела команду Греции. А в финале разобралась с молодёжной командой Франции — 2:1. Работать в Сирии было не выгодно с экономической точки зрения и по окончании контракта в 1990 году Азаренков вернулся в СССР.

В 1991 году он работал в тренерском штабе тираспольского клуба «Тилигула», с которым завоевал путёвку в высшую лигу СССР. После распада СССР Азаренков возвращается в Азию. Не задержавшись надолго ни в Сирии, ни в Омане, Азаренков отозвался на предложение Валерия Лобановского, который формировал в Кувейте собственную футбольную систему, возглавить молодёжную сборную этой страны. После завершения контракта Анатолий Александрович отправился в Катар, но проблемы со здоровьем жены и общая усталость на фоне постоянных переездов заставили украинского специалиста вернуться на родину.

Проработав с 1999 по 2001 гг. на должности главного тренера «Черноморца», Азаренков покинул пост из-за конфликта с руководством клуба. С 2004 по 2008 гг. работал руководителем научно-методической группы «моряков». С 2008 года пребывает на пенсии.

Ссылки

• [football.odessa.ua/person/?281 Профиль на сайте «Одесский футбол»]  (рус.)
• [footballfacts.ru/players/156063-azarenkov-anatolij-aleksandrovich Профиль на сайте FootballFacts.ru]

Интервью

• [www.chernomorets.com/main/read.aspx?id=703 А. Азаренков: Задание одно — спасти «Титаник» любой ценой], сентябрь 1999
• [football.odessa.ua/interv/?14 А. Азаренков: Я знал, что придётся не сладко], 30.09.1999
• [www.ua-football.com/ukrainian/news/4dc2902f.html А. Азаренков: Дальневосточный и персидский хлеб не такой сладкий, как кажется], 05.05.2011

Отрывок, характеризующий Азаренков, Анатолий Александрович

– Чего не видала! – крикнул он на кухарку, которая, с засученными рукавами, в красной юбке, раскачиваясь голыми локтями, подошла к углу послушать то, что рассказывали.
– Вот чуда то, – приговаривала она, но, услыхав голос хозяина, она вернулась, обдергивая подоткнутую юбку.
Опять, но очень близко этот раз, засвистело что то, как сверху вниз летящая птичка, блеснул огонь посередине улицы, выстрелило что то и застлало дымом улицу.
– Злодей, что ж ты это делаешь? – прокричал хозяин, подбегая к кухарке.
В то же мгновение с разных сторон жалобно завыли женщины, испуганно заплакал ребенок и молча столпился народ с бледными лицами около кухарки. Из этой толпы слышнее всех слышались стоны и приговоры кухарки:
– Ой о ох, голубчики мои! Голубчики мои белые! Не дайте умереть! Голубчики мои белые!..
Через пять минут никого не оставалось на улице. Кухарку с бедром, разбитым гранатным осколком, снесли в кухню. Алпатыч, его кучер, Ферапонтова жена с детьми, дворник сидели в подвале, прислушиваясь. Гул орудий, свист снарядов и жалостный стон кухарки, преобладавший над всеми звуками, не умолкали ни на мгновение. Хозяйка то укачивала и уговаривала ребенка, то жалостным шепотом спрашивала у всех входивших в подвал, где был ее хозяин, оставшийся на улице. Вошедший в подвал лавочник сказал ей, что хозяин пошел с народом в собор, где поднимали смоленскую чудотворную икону.
К сумеркам канонада стала стихать. Алпатыч вышел из подвала и остановился в дверях. Прежде ясное вечера нее небо все было застлано дымом. И сквозь этот дым странно светил молодой, высоко стоящий серп месяца. После замолкшего прежнего страшного гула орудий над городом казалась тишина, прерываемая только как бы распространенным по всему городу шелестом шагов, стонов, дальних криков и треска пожаров. Стоны кухарки теперь затихли. С двух сторон поднимались и расходились черные клубы дыма от пожаров. На улице не рядами, а как муравьи из разоренной кочки, в разных мундирах и в разных направлениях, проходили и пробегали солдаты. В глазах Алпатыча несколько из них забежали на двор Ферапонтова. Алпатыч вышел к воротам. Какой то полк, теснясь и спеша, запрудил улицу, идя назад.
– Сдают город, уезжайте, уезжайте, – сказал ему заметивший его фигуру офицер и тут же обратился с криком к солдатам:
– Я вам дам по дворам бегать! – крикнул он.
Алпатыч вернулся в избу и, кликнув кучера, велел ему выезжать. Вслед за Алпатычем и за кучером вышли и все домочадцы Ферапонтова. Увидав дым и даже огни пожаров, видневшиеся теперь в начинавшихся сумерках, бабы, до тех пор молчавшие, вдруг заголосили, глядя на пожары. Как бы вторя им, послышались такие же плачи на других концах улицы. Алпатыч с кучером трясущимися руками расправлял запутавшиеся вожжи и постромки лошадей под навесом.
Когда Алпатыч выезжал из ворот, он увидал, как в отпертой лавке Ферапонтова человек десять солдат с громким говором насыпали мешки и ранцы пшеничной мукой и подсолнухами. В то же время, возвращаясь с улицы в лавку, вошел Ферапонтов. Увидав солдат, он хотел крикнуть что то, но вдруг остановился и, схватившись за волоса, захохотал рыдающим хохотом.
– Тащи всё, ребята! Не доставайся дьяволам! – закричал он, сам хватая мешки и выкидывая их на улицу. Некоторые солдаты, испугавшись, выбежали, некоторые продолжали насыпать. Увидав Алпатыча, Ферапонтов обратился к нему.
– Решилась! Расея! – крикнул он. – Алпатыч! решилась! Сам запалю. Решилась… – Ферапонтов побежал на двор.
По улице, запружая ее всю, непрерывно шли солдаты, так что Алпатыч не мог проехать и должен был дожидаться. Хозяйка Ферапонтова с детьми сидела также на телеге, ожидая того, чтобы можно было выехать.
Была уже совсем ночь. На небе были звезды и светился изредка застилаемый дымом молодой месяц. На спуске к Днепру повозки Алпатыча и хозяйки, медленно двигавшиеся в рядах солдат и других экипажей, должны были остановиться. Недалеко от перекрестка, у которого остановились повозки, в переулке, горели дом и лавки. Пожар уже догорал. Пламя то замирало и терялось в черном дыме, то вдруг вспыхивало ярко, до странности отчетливо освещая лица столпившихся людей, стоявших на перекрестке. Перед пожаром мелькали черные фигуры людей, и из за неумолкаемого треска огня слышались говор и крики. Алпатыч, слезший с повозки, видя, что повозку его еще не скоро пропустят, повернулся в переулок посмотреть пожар. Солдаты шныряли беспрестанно взад и вперед мимо пожара, и Алпатыч видел, как два солдата и с ними какой то человек во фризовой шинели тащили из пожара через улицу на соседний двор горевшие бревна; другие несли охапки сена.
Алпатыч подошел к большой толпе людей, стоявших против горевшего полным огнем высокого амбара. Стены были все в огне, задняя завалилась, крыша тесовая обрушилась, балки пылали. Очевидно, толпа ожидала той минуты, когда завалится крыша. Этого же ожидал Алпатыч.
– Алпатыч! – вдруг окликнул старика чей то знакомый голос.
– Батюшка, ваше сиятельство, – отвечал Алпатыч, мгновенно узнав голос своего молодого князя.
Князь Андрей, в плаще, верхом на вороной лошади, стоял за толпой и смотрел на Алпатыча.
– Ты как здесь? – спросил он.
– Ваше… ваше сиятельство, – проговорил Алпатыч и зарыдал… – Ваше, ваше… или уж пропали мы? Отец…
– Как ты здесь? – повторил князь Андрей.
Пламя ярко вспыхнуло в эту минуту и осветило Алпатычу бледное и изнуренное лицо его молодого барина. Алпатыч рассказал, как он был послан и как насилу мог уехать.
– Что же, ваше сиятельство, или мы пропали? – спросил он опять.
Князь Андрей, не отвечая, достал записную книжку и, приподняв колено, стал писать карандашом на вырванном листе. Он писал сестре:
«Смоленск сдают, – писал он, – Лысые Горы будут заняты неприятелем через неделю. Уезжайте сейчас в Москву. Отвечай мне тотчас, когда вы выедете, прислав нарочного в Усвяж».
Написав и передав листок Алпатычу, он на словах передал ему, как распорядиться отъездом князя, княжны и сына с учителем и как и куда ответить ему тотчас же. Еще не успел он окончить эти приказания, как верховой штабный начальник, сопутствуемый свитой, подскакал к нему.
– Вы полковник? – кричал штабный начальник, с немецким акцентом, знакомым князю Андрею голосом. – В вашем присутствии зажигают дома, а вы стоите? Что это значит такое? Вы ответите, – кричал Берг, который был теперь помощником начальника штаба левого фланга пехотных войск первой армии, – место весьма приятное и на виду, как говорил Берг.
Князь Андрей посмотрел на него и, не отвечая, продолжал, обращаясь к Алпатычу:
– Так скажи, что до десятого числа жду ответа, а ежели десятого не получу известия, что все уехали, я сам должен буду все бросить и ехать в Лысые Горы.
– Я, князь, только потому говорю, – сказал Берг, узнав князя Андрея, – что я должен исполнять приказания, потому что я всегда точно исполняю… Вы меня, пожалуйста, извините, – в чем то оправдывался Берг.
Что то затрещало в огне. Огонь притих на мгновенье; черные клубы дыма повалили из под крыши. Еще страшно затрещало что то в огне, и завалилось что то огромное.
– Урруру! – вторя завалившемуся потолку амбара, из которого несло запахом лепешек от сгоревшего хлеба, заревела толпа. Пламя вспыхнуло и осветило оживленно радостные и измученные лица людей, стоявших вокруг пожара.
Человек во фризовой шинели, подняв кверху руку, кричал:
– Важно! пошла драть! Ребята, важно!..
– Это сам хозяин, – послышались голоса.
– Так, так, – сказал князь Андрей, обращаясь к Алпатычу, – все передай, как я тебе говорил. – И, ни слова не отвечая Бергу, замолкшему подле него, тронул лошадь и поехал в переулок.