Азат (партия)

Демократическая партия Казахстана «Азат»
каз. Қазақстанның «Азат» Демократиялық партиясы
Лидер:	Булат Абилов
Дата основания:	29 апреля 2005 года
Дата роспуска:	24 октября 2009 года
Штаб-квартира:	г. Алма-Ата, ул.Кабанбай батыра, 58/50
Количество членов:	87 012 человек
Сайт:	[www.azat-party.info t-party.info]

К:Политические партии, основанные в 2005 году

К:Исчезли в 2009 году Демократическая партия Казахстана «Азат» (ДПК «Азат») каз. Қазақстанның «Азат» Демократиялық партиясы («Азат» ҚДП) — оппозиционная партия в Казахстане, функционировавшая с 29 апреля 2005 года по 24 октября 2009 года. Была создана под названием Демократическая партия Казахстана «Нагыз Ак жол» в результате раскола Демократической партии Казахстана «Ак жол», получила государственную регистрацию 17 марта 2006 года. 24 октября 2009 года объединилась с Общенациональной социал-демократической партией, образовав Общенациональную социал-демократическую партию «Азат». Позиционировала себя как партия среднего класса.

История

Большая часть членов партии до её образования являлись членами Демократической партии Казахстана «Ак жол». В начале 2005 года в ДПК «Ак жол» произошёл конфликт между сопредседателями партии Алиханом Байменовым и Людмилой Жулановой с одной стороны и сопредседателями Булатом Абиловым, Уразом Джандосовым и Алтынбеком Сарсенбайулы с другой стороны, связанный с разным видением участия партии в Координационном совете демократических сил Казахстана.

29 апреля 2005 года была образована новая партия «Нагыз Ак жол» (Настоящий Ак жол) во главе с четырьмя сопредседателями Булатом Абиловым, Уразом Джандосовым, Тулегеном Жукеевым и Алтынбек Сарсенбайулы. Партия подала документы на регистрацию в Министерство юстиции, но приказом Комитета регистрационной службы Министерства юстиции от 22 августа 2005 года "Об отказе в государственной регистрации Общественного объединения "Демократическая Партия Казахстана «Настоящий АК ЖОЛ» в регистрации ей было отказано.

На президентских выборах 2005 года партия участвовала в составе Блока демократических сил «За справедливый Казахстан», который выдвинул кандидатуру Жармахана Туякбая. По итогам выборов Жармахан Туякбай занял второе место с 6,61 % голосов.

13 февраля 2006 года произошло убийство одного из лидеров партии Алтынбека Сарсенбаева, а также его помощника Бауржана Байбосына и водителя Василия Журавлева. В дальнейшем за убийство и похищение Сарсенбаева и сопровождавших его лиц были приговорены к различным срокам 10 человек, в том числе шестеро сотрудников спецслужбы Комитета национальной безопасности «Арыстан». Заказчиком убийства суд признал Ержана Утембаева, до того времени возглавлявшего аппарат Сената Парламента Казахстана. Лидеры партии в своих выступлениях высказывали мнение, что истинные виновники смерти Сарсенбаева не были найдены.

17 марта 2006 года после решения Верховного суда партия была зарегистрирована в органах юстиции.

23 мая 2007 года ДПК «Нагыз Ак жол» и Общенациональная социал-демократическая партия (ОСДП) приняли решения о создании избирательного блока «За справедливый Казахстан» для участия в выборах депутатов Мажилиса Парламента, однако после принятия нового закона о выборах, в котором избирательные блоки были не предусмотрены, ДПК «Нагыз Ак жол» объединилась с ОСДП, однако сохранила государственную регистрацию. На выборах в Мажилис в 2007 году ОСДП получила 4,54 % голосов и не прошла в Парламент. ОСДП не признала итогов выборов, ссылаясь на множество нарушений законодательства страны о выборах.

9 октября 2007 года партия «Нагыз Ак жол» вышла из состава ОСДП для «качественного структурировании демократических сил страны и возобновлении полномасштабной деятельности ДПК „Нагыз Ак Жол“, в тесном сотрудничестве с ОСДП».

29 февраля 2008 года партия «Нагыз Ак жол» проголосовала за своё переименование в ДПК «Азат» (Свобода). Изменилась также структура партии: вместо трёх сопредседателей партии председателем был избран Булат Абилов, генеральным секретарем — Тулеген Жукеев, заместителями председателя — Маржан Аспандиярова и Пётр Своик.

11 апреля 2009 года был проведён форум демократической оппозиции Казахстана, на котором приняли участие ДПК «Азат», Общенациональная социал-демократическая партия, Коммунистическая партия Казахстана и незарегистрированная партия «Алга!». На форуме было принято решение о необходимости объединения данных партий и создан Оргкомитет по подготовке объединения оппозиционных партий, в который вошли С. А. Абдильдин — первый секретарь ЦК Компартии Казахстана, Б. М. Абилов — председатель ДПК «Азат», В. И. Козлов — председатель координационного комитета НП «Алга!» и Ж. А. Туякбай — председатель ОСДП.

13 октября 2009 года вышло совместное заявление ДПК «Азат» и ОСДП о слиянии, которое согласно тексту заявления «ознаменует новый этап демократического движения», а объединённая партия станет полноценным противовесом «партии власти». 24 октября произошёл объединительный съезд двух партий, на котором они объединились в Общенациональную социал демократическую партию «Азат». О своём вступлении в партию во время своих выступлений на съезде объявили лётчик-космонавт Тохтар Аубакиров, главный редактор газеты «Свобода Слова» Гульжан Ергалиева и общественно-политический деятель Балташ Турсумбаев. Сопредседателями объединённой партии были избраны Жармахан Туякбай и Булат Абилов, генеральным секретарём — Амиржан Косанов. Объединение произошло на базе ОСДП.

Идеология

Целями партии являлись строительство демократического, светского, правового, социального государства и открытого общества, консолидация усилий граждан в борьбе за построение независимого, процветающего, демократического, свободного Казахстана.

В политической сфере партия предлагала коренное изменение политической системы страны через создание механизмов регулярного обновления власти, её постоянного взаимодействия с гражданским обществом, подотчетности и открытости: создание базы для конкурентных выборов; трансформацию президентской формы правления в президентско-парламентскую, с сохранением за главой государства определяющих полномочий в области внешней политики, обороны и национальной безопасности; усиление представительных и контрольных полномочий Парламента, законодательное закрепление статуса и прав парламентского меньшинства (оппозиции); восстановление Конституционного суда; избрание акимов всех уровней.

В экономической сфере партия считала основной задачей преодоление сырьевой направленности экономики страны для чего предлагает: достижение не менее 50-процентного участия казахстанских компаний во всех сырьевых проектах на территории страны; повышение транспарентности, ужесточение в сырьевой сфере государственного регулирования и контроля, изменение пропорций налогообложения в пользу государства; улучшение инвестиционного климата путём снижения налогообложения; государственную поддержку мелких и средних аграрных хозяйств.

В социальной сфере партия предлагала быстрое и значительное увеличение бюджетного финансирования здравоохранения для обеспечения населения гарантированным объёмом бесплатного обслуживания, включая наличие доступной сети первичной медико-санитарной помощи; создание комплексного механизма социальной защиты и реабилитации для граждан страны, пострадавших от последствий экологических бедствий и катастроф; повышение роли профсоюзов.

Отрывок, характеризующий Азат (партия)

Как только уланы сошли под гору, гусарам ведено было подвинуться в гору, в прикрытие к батарее. В то время как гусары становились на место улан, из цепи пролетели, визжа и свистя, далекие, непопадавшие пули.
Давно не слышанный этот звук еще радостнее и возбудительное подействовал на Ростова, чем прежние звуки стрельбы. Он, выпрямившись, разглядывал поле сражения, открывавшееся с горы, и всей душой участвовал в движении улан. Уланы близко налетели на французских драгун, что то спуталось там в дыму, и через пять минут уланы понеслись назад не к тому месту, где они стояли, но левее. Между оранжевыми уланами на рыжих лошадях и позади их, большой кучей, видны были синие французские драгуны на серых лошадях.


Ростов своим зорким охотничьим глазом один из первых увидал этих синих французских драгун, преследующих наших улан. Ближе, ближе подвигались расстроенными толпами уланы, и французские драгуны, преследующие их. Уже можно было видеть, как эти, казавшиеся под горой маленькими, люди сталкивались, нагоняли друг друга и махали руками или саблями.
Ростов, как на травлю, смотрел на то, что делалось перед ним. Он чутьем чувствовал, что ежели ударить теперь с гусарами на французских драгун, они не устоят; но ежели ударить, то надо было сейчас, сию минуту, иначе будет уже поздно. Он оглянулся вокруг себя. Ротмистр, стоя подле него, точно так же не спускал глаз с кавалерии внизу.
– Андрей Севастьяныч, – сказал Ростов, – ведь мы их сомнем…
– Лихая бы штука, – сказал ротмистр, – а в самом деле…
Ростов, не дослушав его, толкнул лошадь, выскакал вперед эскадрона, и не успел он еще скомандовать движение, как весь эскадрон, испытывавший то же, что и он, тронулся за ним. Ростов сам не знал, как и почему он это сделал. Все это он сделал, как он делал на охоте, не думая, не соображая. Он видел, что драгуны близко, что они скачут, расстроены; он знал, что они не выдержат, он знал, что была только одна минута, которая не воротится, ежели он упустит ее. Пули так возбудительно визжали и свистели вокруг него, лошадь так горячо просилась вперед, что он не мог выдержать. Он тронул лошадь, скомандовал и в то же мгновение, услыхав за собой звук топота своего развернутого эскадрона, на полных рысях, стал спускаться к драгунам под гору. Едва они сошли под гору, как невольно их аллюр рыси перешел в галоп, становившийся все быстрее и быстрее по мере того, как они приближались к своим уланам и скакавшим за ними французским драгунам. Драгуны были близко. Передние, увидав гусар, стали поворачивать назад, задние приостанавливаться. С чувством, с которым он несся наперерез волку, Ростов, выпустив во весь мах своего донца, скакал наперерез расстроенным рядам французских драгун. Один улан остановился, один пеший припал к земле, чтобы его не раздавили, одна лошадь без седока замешалась с гусарами. Почти все французские драгуны скакали назад. Ростов, выбрав себе одного из них на серой лошади, пустился за ним. По дороге он налетел на куст; добрая лошадь перенесла его через него, и, едва справясь на седле, Николай увидал, что он через несколько мгновений догонит того неприятеля, которого он выбрал своей целью. Француз этот, вероятно, офицер – по его мундиру, согнувшись, скакал на своей серой лошади, саблей подгоняя ее. Через мгновенье лошадь Ростова ударила грудью в зад лошади офицера, чуть не сбила ее с ног, и в то же мгновенье Ростов, сам не зная зачем, поднял саблю и ударил ею по французу.
В то же мгновение, как он сделал это, все оживление Ростова вдруг исчезло. Офицер упал не столько от удара саблей, который только слегка разрезал ему руку выше локтя, сколько от толчка лошади и от страха. Ростов, сдержав лошадь, отыскивал глазами своего врага, чтобы увидать, кого он победил. Драгунский французский офицер одной ногой прыгал на земле, другой зацепился в стремени. Он, испуганно щурясь, как будто ожидая всякую секунду нового удара, сморщившись, с выражением ужаса взглянул снизу вверх на Ростова. Лицо его, бледное и забрызганное грязью, белокурое, молодое, с дырочкой на подбородке и светлыми голубыми глазами, было самое не для поля сражения, не вражеское лицо, а самое простое комнатное лицо. Еще прежде, чем Ростов решил, что он с ним будет делать, офицер закричал: «Je me rends!» [Сдаюсь!] Он, торопясь, хотел и не мог выпутать из стремени ногу и, не спуская испуганных голубых глаз, смотрел на Ростова. Подскочившие гусары выпростали ему ногу и посадили его на седло. Гусары с разных сторон возились с драгунами: один был ранен, но, с лицом в крови, не давал своей лошади; другой, обняв гусара, сидел на крупе его лошади; третий взлеаал, поддерживаемый гусаром, на его лошадь. Впереди бежала, стреляя, французская пехота. Гусары торопливо поскакали назад с своими пленными. Ростов скакал назад с другими, испытывая какое то неприятное чувство, сжимавшее ему сердце. Что то неясное, запутанное, чего он никак не мог объяснить себе, открылось ему взятием в плен этого офицера и тем ударом, который он нанес ему.
Граф Остерман Толстой встретил возвращавшихся гусар, подозвал Ростова, благодарил его и сказал, что он представит государю о его молодецком поступке и будет просить для него Георгиевский крест. Когда Ростова потребовали к графу Остерману, он, вспомнив о том, что атака его была начата без приказанья, был вполне убежден, что начальник требует его для того, чтобы наказать его за самовольный поступок. Поэтому лестные слова Остермана и обещание награды должны бы были тем радостнее поразить Ростова; но все то же неприятное, неясное чувство нравственно тошнило ему. «Да что бишь меня мучает? – спросил он себя, отъезжая от генерала. – Ильин? Нет, он цел. Осрамился я чем нибудь? Нет. Все не то! – Что то другое мучило его, как раскаяние. – Да, да, этот французский офицер с дырочкой. И я хорошо помню, как рука моя остановилась, когда я поднял ее».
Ростов увидал отвозимых пленных и поскакал за ними, чтобы посмотреть своего француза с дырочкой на подбородке. Он в своем странном мундире сидел на заводной гусарской лошади и беспокойно оглядывался вокруг себя. Рана его на руке была почти не рана. Он притворно улыбнулся Ростову и помахал ему рукой, в виде приветствия. Ростову все так же было неловко и чего то совестно.
Весь этот и следующий день друзья и товарищи Ростова замечали, что он не скучен, не сердит, но молчалив, задумчив и сосредоточен. Он неохотно пил, старался оставаться один и о чем то все думал.
Ростов все думал об этом своем блестящем подвиге, который, к удивлению его, приобрел ему Георгиевский крест и даже сделал ему репутацию храбреца, – и никак не мог понять чего то. «Так и они еще больше нашего боятся! – думал он. – Так только то и есть всего, то, что называется геройством? И разве я это делал для отечества? И в чем он виноват с своей дырочкой и голубыми глазами? А как он испугался! Он думал, что я убью его. За что ж мне убивать его? У меня рука дрогнула. А мне дали Георгиевский крест. Ничего, ничего не понимаю!»
Но пока Николай перерабатывал в себе эти вопросы и все таки не дал себе ясного отчета в том, что так смутило его, колесо счастья по службе, как это часто бывает, повернулось в его пользу. Его выдвинули вперед после Островненского дела, дали ему батальон гусаров и, когда нужно было употребить храброго офицера, давали ему поручения.


Получив известие о болезни Наташи, графиня, еще не совсем здоровая и слабая, с Петей и со всем домом приехала в Москву, и все семейство Ростовых перебралось от Марьи Дмитриевны в свой дом и совсем поселилось в Москве.
Болезнь Наташи была так серьезна, что, к счастию ее и к счастию родных, мысль о всем том, что было причиной ее болезни, ее поступок и разрыв с женихом перешли на второй план. Она была так больна, что нельзя было думать о том, насколько она была виновата во всем случившемся, тогда как она не ела, не спала, заметно худела, кашляла и была, как давали чувствовать доктора, в опасности. Надо было думать только о том, чтобы помочь ей. Доктора ездили к Наташе и отдельно и консилиумами, говорили много по французски, по немецки и по латыни, осуждали один другого, прописывали самые разнообразные лекарства от всех им известных болезней; но ни одному из них не приходила в голову та простая мысль, что им не может быть известна та болезнь, которой страдала Наташа, как не может быть известна ни одна болезнь, которой одержим живой человек: ибо каждый живой человек имеет свои особенности и всегда имеет особенную и свою новую, сложную, неизвестную медицине болезнь, не болезнь легких, печени, кожи, сердца, нервов и т. д., записанных в медицине, но болезнь, состоящую из одного из бесчисленных соединений в страданиях этих органов. Эта простая мысль не могла приходить докторам (так же, как не может прийти колдуну мысль, что он не может колдовать) потому, что их дело жизни состояло в том, чтобы лечить, потому, что за то они получали деньги, и потому, что на это дело они потратили лучшие годы своей жизни. Но главное – мысль эта не могла прийти докторам потому, что они видели, что они несомненно полезны, и были действительно полезны для всех домашних Ростовых. Они были полезны не потому, что заставляли проглатывать больную большей частью вредные вещества (вред этот был мало чувствителен, потому что вредные вещества давались в малом количестве), но они полезны, необходимы, неизбежны были (причина – почему всегда есть и будут мнимые излечители, ворожеи, гомеопаты и аллопаты) потому, что они удовлетворяли нравственной потребности больной и людей, любящих больную. Они удовлетворяли той вечной человеческой потребности надежды на облегчение, потребности сочувствия и деятельности, которые испытывает человек во время страдания. Они удовлетворяли той вечной, человеческой – заметной в ребенке в самой первобытной форме – потребности потереть то место, которое ушиблено. Ребенок убьется и тотчас же бежит в руки матери, няньки для того, чтобы ему поцеловали и потерли больное место, и ему делается легче, когда больное место потрут или поцелуют. Ребенок не верит, чтобы у сильнейших и мудрейших его не было средств помочь его боли. И надежда на облегчение и выражение сочувствия в то время, как мать трет его шишку, утешают его. Доктора для Наташи были полезны тем, что они целовали и терли бобо, уверяя, что сейчас пройдет, ежели кучер съездит в арбатскую аптеку и возьмет на рубль семь гривен порошков и пилюль в хорошенькой коробочке и ежели порошки эти непременно через два часа, никак не больше и не меньше, будет в отварной воде принимать больная.
Что же бы делали Соня, граф и графиня, как бы они смотрели на слабую, тающую Наташу, ничего не предпринимая, ежели бы не было этих пилюль по часам, питья тепленького, куриной котлетки и всех подробностей жизни, предписанных доктором, соблюдать которые составляло занятие и утешение для окружающих? Чем строже и сложнее были эти правила, тем утешительнее было для окружающих дело. Как бы переносил граф болезнь своей любимой дочери, ежели бы он не знал, что ему стоила тысячи рублей болезнь Наташи и что он не пожалеет еще тысяч, чтобы сделать ей пользу: ежели бы он не знал, что, ежели она не поправится, он не пожалеет еще тысяч и повезет ее за границу и там сделает консилиумы; ежели бы он не имел возможности рассказывать подробности о том, как Метивье и Феллер не поняли, а Фриз понял, и Мудров еще лучше определил болезнь? Что бы делала графиня, ежели бы она не могла иногда ссориться с больной Наташей за то, что она не вполне соблюдает предписаний доктора?