Рахманова, Аза Гасановна

Аза Гасановна Рахманова
азерб. Aza Həsən qızı Rəhmanova
Место рождения:	Баку, Азербайджанская ССР, ЗСФСР, СССР
Место смерти:	Санкт-Петербург, Россия
Страна:	СССР СССР → Россия Россия
Научная сфера:	инфекционные заболевания, ВИЧ-инфекция
Место работы:	ПСПбГМУ, СПбМАПО, клиническая инфекционная больница им. С. П. Боткина, С.-Петербургский центр по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями
Учёная степень:	доктор медицинских наук
Учёное звание:	профессор
Альма-матер:	1-й Ленинградский медицинский институт им. акад. И. П. Павлова
Научный руководитель:	Е. П. Шувалова
Известные ученики:	М. Н. Алексеева, Н. М. Миришли
Награды и премии:

А́за Гаса́новна Рахма́нова (азерб. Aza Həsən qızı Rəhmanova; 17 сентября 1932, Баку — 18 ноября 2015, Санкт-Петербург) — советский и российский врач-инфекционист, ведущий специалист в области ВИЧ-инфекции и инфекционной гепатологии, профессор, заслуженный деятель науки Российской Федерации (1998).

Биография

Ранние годы

Родилась 17 сентября 1932 года в столице советского Азербайджана городе Баку в семье Гасана Паша оглы и Хавве-ханум Рахмановых. Г. П. Рахманов был комиссаром Азербайджанской стрелковой дивизии, позже наркомом культуры Азербайджана, начальником политотдела Каспийского пароходства, первым секретарём Нахичеванского обкома Коммунистической партии (большевиков) Азербайджана. В 1937 году он был репрессирован и годом позже умер в заключении. Репрессиям подверглись братья отца: Усейн Рахманов, бывший первым заместителем председателя ЦК ВЛКСМ СССР, председателем Совета Народных Комиссаров Азербайджанской ССР, и Лятиф Рахманов. Мать, Хавве-ханум Рахманова, была врачом, в 1950-х годах главным терапевтом Семипалатинской области, позже доцентом Азербайджанского ГИДУВа (умерла на рабочем месте в 80-летнем возрасте).

В 1941 году семья была сослана на рудник Синташ в Алтайском крае, а оттуда — в Казахстан. В школе, которую Аза Рахманова закончила в Семипалатинске, преподавали ссыльные профессора Московского университета, а историю — известная писательница Г. И. Серебрякова. Когда её по доносу в очередной раз посадили в тюрьму, Аза Рахманова организовала в школе «Общество юных борцов» в защиту учительницы. Под впечатлением прочитанных в те годы книг В. Каверина «Открытая книга» и «Доктор Власенкова» у неё появилась мечта стать врачом-микробиологом-инфекционистом.

Образование и работа

В 1949 году Аза Рахманова поступила в 1-й Ленинградский медицинский институт им. академика И. П. Павлова, который с отличием окончила в 1955 году. Затем в течение двух лет она обучалась в клинической ординатуре кафедры инфекционных болезней на базах детской больницы им. Н. Ф. Филатова и городской инфекционной больницы № 30 им. С. П. Боткина. После ординатуры вернулась в Казахстан, где с 1958 по 1959 год работала ассистентом кафедры инфекционных болезней в Семипалатинском государственном медицинском институте.

В октябре 1959 года А. Г. Рахманова вместе с матерью и сёстрами вернулась из долгой ссылки в Баку. Там их семья была взята под опеку общественно-политическим деятелем Азизом Алиевым и его супругой Лейлой-ханум.

В 1959—1961 годах А. Г. Рахманова работала врачом-инфекционистом в бакинской объединённой клинической больнице № 3 им. П. А. Джапаридзе и поликлинике № 11, пока не была зачислена в аспирантуру на кафедре инфекционных болезней Азербайджанского государственного института для усовершенствования врачей. В 1963—1965 годах — ассистент кафедры. В 1965 году в АзГИДУВе ею была защищена кандидатская диссертация на тему «Безжелтушные и стёртые формы болезни Боткина».

В 1965 году А. Г. Рахманова вновь оказалась в Ленинграде, переехав туда по месту работы мужа. С этого же года она начала свою трудовую деятельность на кафедре инфекционных болезней в 1-м Ленинградском медицинском институте им. академика Павлова: старший лаборант (1965), ассистент кафедры (1965—1974).

В 1974 году А. Г. Рахманова защитила докторскую диссертацию «Печёночная кома при вирусном гепатите», после чего получила должность доцента кафедры инфекционных болезней (1974—1982). В 1982 году она была избрана на должность профессора кафедры, а ещё через два года ей было присвоено и учёное звание профессора.

В 1986 году она стала главным специалистом Комитета по здравоохранению Ленинграда по инфекционным заболеваниям. А. Г. Рахманова возглавила новое научное направление — изучение факторов прогрессирования наиболее распространённых медленных инфекций и эпидемиологически значимых заболеваний, а также совершенствование способов их лечения в условиях созданных ею новых организационных структур — многопрофильных инфекционных стационаров (с хирургическим и родильным отделениями), реанимации и отделений инфекционно-паразитарных заболеваний и иммунопрофилактики в поликлиниках. По её инициативе в больнице им. С. П. Боткина были организованы первые в стране палаты интенсивной терапии (1973).

В ноябре 1986 года, будучи избранной по конкурсу, А. Г. Рахманова перешла в Ленинградский государственный институт для усовершенствования врачей (позже СПбМАПО) на должность заведующей кафедрой инфекционных болезней. Под её руководством (1986—2000) кафедра стала ведущей в стране по проблемам ВИЧ-инфекции и вирусных гепатитов.

С октября 2000 года А. Г. Рахманова — профессор кафедры инфекционных болезней с курсом лабораторной диагностики СПИД СПбМАПО. С 2007 года — заведующая курсом «ВИЧ-медицина» кафедры инфекционных болезней и эпидемиологии Санкт-Петербургского государственного медицинского университета, с 2013 года — профессор кафедры социально значимых инфекций.

С сентября 2008 года А. Г. Рахманова работает заместителем главного врача по лечебно-диагностической и научной работе Центра по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями.

Организаторская деятельность

С 1987 года — руководитель научно-практического объединения «СПИД и СПИД-индикаторные болезни», которое объединило все учреждения Петербурга и Ленинградской области, занимающиеся проблемами СПИДа и вирусных гепатитов. В 1987 году в больнице им. С. П. Боткина ею был организован консультационно-диспансерный кабинет для наблюдения за ВИЧ-инфицированными, а в 1988 году — инфекционно-хирургическое отделение.

В 1991 году А. Г. Рахманова приняла участие в создании Республиканской инфекционной клинической больницы (Российского центра ВИЧ-инфекции) в Усть-Ижоре. В 1999 году на её базе был организован научно-практический центр для беременных женщин и детей с ВИЧ-инфекцией.

В 1998 году организован самостоятельный Санкт-Петербургский центр по профилактике и борьбе со СПИД и нфекционными заболеваниями на набережной Обводного канала, д. 179А.

В 1998 году в больнице им. С. П. Боткина организована медико-социальная служба.

В 1999 году открыт Городской гепатологическитй центр в инфекционной больнице № 10 (Бумажная улица, д. 12), а в 2000 году — и хирургическое отделение в его составе.

В 2000 году организован популяционный регистр хронических вирусных гепатитов.

В 2002 году в состав Городского центра СПИДа вошла инфекционная больница № 10, после чего Центр стал единственным в России, имеющим в своей структуре стационар.

Член межведомственной антинаркотической комиссии при полномочном представителе Президента в Северо-Западном федеральном округе. Советник губернатора Петербурга по проблемам СПИДа. Член Исполнительного комитета международной комиссии по правам человека. Член общества «Врачи мира против ядерной угрозы».

В ноябре 2001 года была делегатом I съезда азербайджанцев всего мира в городе Баку.

Научная деятельность

Под руководством А. Г. Рахмановой защищено 17 докторских диссертаций, подготовлено 55 кандидатов медицинских наук.

Среди учеников А. Г. Рахмановой — Марфа Алексеева, заведующая кафедрой инфекционных болезней, фтизиатрии и дерматовенерологии медицинского института Северо-Восточного федерального университета, Ниса-ханум Миришли, заведующая кафедрой инфекционных болезней НИИ усовершенствования врачей Азербайджана и др.

Автор 11 книг, глав в 7 учебниках, около 50 методических пособий и более 330 журнальных статей. Главный редактор журнала «СПИД. Секс. Здоровье», выходящего в Петербурге с 1991 года — единственного в России по проблемам ВИЧ/СПИДа. Как общественный деятель в статусе главного редактора, создала организационный форум в печатном издании этого журнала.

Академик Международной академии наук экологии и безопасности жизнедеятельности (МАНЭБ), академик Нью-Йоркской академии наук (1997). Член научных обществ Санкт-Петербурга, Туркмении, Азербайджана.

Заместитель главного редактора журнала «ВИЧ-инфекция и иммуносупрессии».

Умерла 18 ноября 2015 года на 84-м году жизни после тяжёлого заболевания. Похоронена на Большеохтинском кладбище.

Награды и звания

• Медаль ордена «За заслуги перед Отечеством» II степени (2013)
• Заслуженный деятель науки Российской Федерации (31.05.1998)
• Отличник здравоохранения СССР (1986)
• Почётный доктор Санкт-Петербургской медицинской академии последипломного образования (2002)
• Специальный диплом детского фонда ООН (ЮНИСЕФ) за большой вклад в дело профилактики и лечения ВИЧ-инфекции у беременных женщин и детей (2008)
• Благодарность Министерства здравоохранения Российской Федерации (16.10.1992)
• Благодарность Губернатора Санкт-Петербурга (04.10.2010)
• Медаль «За заслуги перед Санкт-Петербургом» (2013)

Семья

В первом браке была замужем за Николаем Виноградовым. Дочь — Елена Николаевна Виноградова (1955—2007), доктор медицинских наук, профессор, руководитель первого в стране Центра по профилактике и борьбе со СПИД и инфекционными заболеваниями. Внучки Татьяна и Анна Виноградовы, также врачи.

Второй муж — Евгений Александрович Борисов (1925—2014), в прошлом капитан 1-го ранга, служивший в Каспийской флотилии ВМФ СССР.

Сестра Тамилла Гасановна Недошивина (1934—1998), директор издательства «Прогресс-Погода», поэтесса, заслуженный работник культуры Российской Федерации.

Библиография

• Рахманова А. Г., Пригожкина В. К., Неверов В. А.. Инфекционные болезни: Руководство для врачей общей практики. — Москва — Санкт-Петербург, 1995. — ISBN 978-5-85-077001-3.
• [spid.center/posts/668 Рахманова А. Г. Мемориал: воспоминания, размышления, документальные свидетельства. — Санкт-Петербург : Островитянин, 2015. — 333 с. : ил., портр., факс., цв. ил., портр.; 21 см.; ISBN 978-5-98921-059-6 : 100 экз.]

Ссылки

• [stepsfund.ru/zine/02_2008.pdf Пчелин В. А. Г. Рахманова: Не представляю, как я могу быть за пределами своей работы // ШАГИ профессионал. — № 2. — 2008. — С. 19—32.]
• [web.archive.org/web/20111016055038/maps.spb.ru/publish/pdf/1502.pdf Акимова С. Л. Притяжение талантливой души // Вестник МАПО. — № 8 (15). — декабрь 2002 г. — С. 2.]
• [www.a-q.az/classificator/faces/faces_94.html Во имя жизни // Azərbaycan qadini. — 2013. — № 14.]

Отрывок, характеризующий Рахманова, Аза Гасановна

Глаза эти, налитые счастливыми слезами, робко, сострадательно и радостно любовно смотрели на него. Худое и бледное лицо Наташи с распухшими губами было более чем некрасиво, оно было страшно. Но князь Андрей не видел этого лица, он видел сияющие глаза, которые были прекрасны. Сзади их послышался говор.
Петр камердинер, теперь совсем очнувшийся от сна, разбудил доктора. Тимохин, не спавший все время от боли в ноге, давно уже видел все, что делалось, и, старательно закрывая простыней свое неодетое тело, ежился на лавке.
– Это что такое? – сказал доктор, приподнявшись с своего ложа. – Извольте идти, сударыня.
В это же время в дверь стучалась девушка, посланная графиней, хватившейся дочери.
Как сомнамбулка, которую разбудили в середине ее сна, Наташа вышла из комнаты и, вернувшись в свою избу, рыдая упала на свою постель.

С этого дня, во время всего дальнейшего путешествия Ростовых, на всех отдыхах и ночлегах, Наташа не отходила от раненого Болконского, и доктор должен был признаться, что он не ожидал от девицы ни такой твердости, ни такого искусства ходить за раненым.
Как ни страшна казалась для графини мысль, что князь Андрей мог (весьма вероятно, по словам доктора) умереть во время дороги на руках ее дочери, она не могла противиться Наташе. Хотя вследствие теперь установившегося сближения между раненым князем Андреем и Наташей приходило в голову, что в случае выздоровления прежние отношения жениха и невесты будут возобновлены, никто, еще менее Наташа и князь Андрей, не говорил об этом: нерешенный, висящий вопрос жизни или смерти не только над Болконским, но над Россией заслонял все другие предположения.


Пьер проснулся 3 го сентября поздно. Голова его болела, платье, в котором он спал не раздеваясь, тяготило его тело, и на душе было смутное сознание чего то постыдного, совершенного накануне; это постыдное был вчерашний разговор с капитаном Рамбалем.
Часы показывали одиннадцать, но на дворе казалось особенно пасмурно. Пьер встал, протер глаза и, увидав пистолет с вырезным ложем, который Герасим положил опять на письменный стол, Пьер вспомнил то, где он находился и что ему предстояло именно в нынешний день.
«Уж не опоздал ли я? – подумал Пьер. – Нет, вероятно, он сделает свой въезд в Москву не ранее двенадцати». Пьер не позволял себе размышлять о том, что ему предстояло, но торопился поскорее действовать.
Оправив на себе платье, Пьер взял в руки пистолет и сбирался уже идти. Но тут ему в первый раз пришла мысль о том, каким образом, не в руке же, по улице нести ему это оружие. Даже и под широким кафтаном трудно было спрятать большой пистолет. Ни за поясом, ни под мышкой нельзя было поместить его незаметным. Кроме того, пистолет был разряжен, а Пьер не успел зарядить его. «Все равно, кинжал», – сказал себе Пьер, хотя он не раз, обсуживая исполнение своего намерения, решал сам с собою, что главная ошибка студента в 1809 году состояла в том, что он хотел убить Наполеона кинжалом. Но, как будто главная цель Пьера состояла не в том, чтобы исполнить задуманное дело, а в том, чтобы показать самому себе, что не отрекается от своего намерения и делает все для исполнения его, Пьер поспешно взял купленный им у Сухаревой башни вместе с пистолетом тупой зазубренный кинжал в зеленых ножнах и спрятал его под жилет.
Подпоясав кафтан и надвинув шапку, Пьер, стараясь не шуметь и не встретить капитана, прошел по коридору и вышел на улицу.
Тот пожар, на который так равнодушно смотрел он накануне вечером, за ночь значительно увеличился. Москва горела уже с разных сторон. Горели в одно и то же время Каретный ряд, Замоскворечье, Гостиный двор, Поварская, барки на Москве реке и дровяной рынок у Дорогомиловского моста.
Путь Пьера лежал через переулки на Поварскую и оттуда на Арбат, к Николе Явленному, у которого он в воображении своем давно определил место, на котором должно быть совершено его дело. У большей части домов были заперты ворота и ставни. Улицы и переулки были пустынны. В воздухе пахло гарью и дымом. Изредка встречались русские с беспокойно робкими лицами и французы с негородским, лагерным видом, шедшие по серединам улиц. И те и другие с удивлением смотрели на Пьера. Кроме большого роста и толщины, кроме странного мрачно сосредоточенного и страдальческого выражения лица и всей фигуры, русские присматривались к Пьеру, потому что не понимали, к какому сословию мог принадлежать этот человек. Французы же с удивлением провожали его глазами, в особенности потому, что Пьер, противно всем другим русским, испуганно или любопытна смотревшим на французов, не обращал на них никакого внимания. У ворот одного дома три француза, толковавшие что то не понимавшим их русским людям, остановили Пьера, спрашивая, не знает ли он по французски?
Пьер отрицательно покачал головой и пошел дальше. В другом переулке на него крикнул часовой, стоявший у зеленого ящика, и Пьер только на повторенный грозный крик и звук ружья, взятого часовым на руку, понял, что он должен был обойти другой стороной улицы. Он ничего не слышал и не видел вокруг себя. Он, как что то страшное и чуждое ему, с поспешностью и ужасом нес в себе свое намерение, боясь – наученный опытом прошлой ночи – как нибудь растерять его. Но Пьеру не суждено было донести в целости свое настроение до того места, куда он направлялся. Кроме того, ежели бы даже он и не был ничем задержан на пути, намерение его не могло быть исполнено уже потому, что Наполеон тому назад более четырех часов проехал из Дорогомиловского предместья через Арбат в Кремль и теперь в самом мрачном расположении духа сидел в царском кабинете кремлевского дворца и отдавал подробные, обстоятельные приказания о мерах, которые немедленно должны были бытт, приняты для тушения пожара, предупреждения мародерства и успокоения жителей. Но Пьер не знал этого; он, весь поглощенный предстоящим, мучился, как мучаются люди, упрямо предпринявшие дело невозможное – не по трудностям, но по несвойственности дела с своей природой; он мучился страхом того, что он ослабеет в решительную минуту и, вследствие того, потеряет уважение к себе.
Он хотя ничего не видел и не слышал вокруг себя, но инстинктом соображал дорогу и не ошибался переулками, выводившими его на Поварскую.
По мере того как Пьер приближался к Поварской, дым становился сильнее и сильнее, становилось даже тепло от огня пожара. Изредка взвивались огненные языка из за крыш домов. Больше народу встречалось на улицах, и народ этот был тревожнее. Но Пьер, хотя и чувствовал, что что то такое необыкновенное творилось вокруг него, не отдавал себе отчета о том, что он подходил к пожару. Проходя по тропинке, шедшей по большому незастроенному месту, примыкавшему одной стороной к Поварской, другой к садам дома князя Грузинского, Пьер вдруг услыхал подле самого себя отчаянный плач женщины. Он остановился, как бы пробудившись от сна, и поднял голову.
В стороне от тропинки, на засохшей пыльной траве, были свалены кучей домашние пожитки: перины, самовар, образа и сундуки. На земле подле сундуков сидела немолодая худая женщина, с длинными высунувшимися верхними зубами, одетая в черный салоп и чепчик. Женщина эта, качаясь и приговаривая что то, надрываясь плакала. Две девочки, от десяти до двенадцати лет, одетые в грязные коротенькие платьица и салопчики, с выражением недоумения на бледных, испуганных лицах, смотрели на мать. Меньшой мальчик, лет семи, в чуйке и в чужом огромном картузе, плакал на руках старухи няньки. Босоногая грязная девка сидела на сундуке и, распустив белесую косу, обдергивала опаленные волосы, принюхиваясь к ним. Муж, невысокий сутуловатый человек в вицмундире, с колесообразными бакенбардочками и гладкими височками, видневшимися из под прямо надетого картуза, с неподвижным лицом раздвигал сундуки, поставленные один на другом, и вытаскивал из под них какие то одеяния.
Женщина почти бросилась к ногам Пьера, когда она увидала его.
– Батюшки родимые, христиане православные, спасите, помогите, голубчик!.. кто нибудь помогите, – выговаривала она сквозь рыдания. – Девочку!.. Дочь!.. Дочь мою меньшую оставили!.. Сгорела! О о оо! для того я тебя леле… О о оо!
– Полно, Марья Николаевна, – тихим голосом обратился муж к жене, очевидно, для того только, чтобы оправдаться пред посторонним человеком. – Должно, сестрица унесла, а то больше где же быть? – прибавил он.
– Истукан! Злодей! – злобно закричала женщина, вдруг прекратив плач. – Сердца в тебе нет, свое детище не жалеешь. Другой бы из огня достал. А это истукан, а не человек, не отец. Вы благородный человек, – скороговоркой, всхлипывая, обратилась женщина к Пьеру. – Загорелось рядом, – бросило к нам. Девка закричала: горит! Бросились собирать. В чем были, в том и выскочили… Вот что захватили… Божье благословенье да приданую постель, а то все пропало. Хвать детей, Катечки нет. О, господи! О о о! – и опять она зарыдала. – Дитятко мое милое, сгорело! сгорело!
– Да где, где же она осталась? – сказал Пьер. По выражению оживившегося лица его женщина поняла, что этот человек мог помочь ей.
– Батюшка! Отец! – закричала она, хватая его за ноги. – Благодетель, хоть сердце мое успокой… Аниска, иди, мерзкая, проводи, – крикнула она на девку, сердито раскрывая рот и этим движением еще больше выказывая свои длинные зубы.
– Проводи, проводи, я… я… сделаю я, – запыхавшимся голосом поспешно сказал Пьер.
Грязная девка вышла из за сундука, прибрала косу и, вздохнув, пошла тупыми босыми ногами вперед по тропинке. Пьер как бы вдруг очнулся к жизни после тяжелого обморока. Он выше поднял голову, глаза его засветились блеском жизни, и он быстрыми шагами пошел за девкой, обогнал ее и вышел на Поварскую. Вся улица была застлана тучей черного дыма. Языки пламени кое где вырывались из этой тучи. Народ большой толпой теснился перед пожаром. В середине улицы стоял французский генерал и говорил что то окружавшим его. Пьер, сопутствуемый девкой, подошел было к тому месту, где стоял генерал; но французские солдаты остановили его.
– On ne passe pas, [Тут не проходят,] – крикнул ему голос.
– Сюда, дяденька! – проговорила девка. – Мы переулком, через Никулиных пройдем.
Пьер повернулся назад и пошел, изредка подпрыгивая, чтобы поспевать за нею. Девка перебежала улицу, повернула налево в переулок и, пройдя три дома, завернула направо в ворота.
– Вот тут сейчас, – сказала девка, и, пробежав двор, она отворила калитку в тесовом заборе и, остановившись, указала Пьеру на небольшой деревянный флигель, горевший светло и жарко. Одна сторона его обрушилась, другая горела, и пламя ярко выбивалось из под отверстий окон и из под крыши.
Когда Пьер вошел в калитку, его обдало жаром, и он невольно остановился.
– Который, который ваш дом? – спросил он.
– О о ох! – завыла девка, указывая на флигель. – Он самый, она самая наша фатера была. Сгорела, сокровище ты мое, Катечка, барышня моя ненаглядная, о ох! – завыла Аниска при виде пожара, почувствовавши необходимость выказать и свои чувства.
Пьер сунулся к флигелю, но жар был так силен, что он невольна описал дугу вокруг флигеля и очутился подле большого дома, который еще горел только с одной стороны с крыши и около которого кишела толпа французов. Пьер сначала не понял, что делали эти французы, таскавшие что то; но, увидав перед собою француза, который бил тупым тесаком мужика, отнимая у него лисью шубу, Пьер понял смутно, что тут грабили, но ему некогда было останавливаться на этой мысли.
Звук треска и гула заваливающихся стен и потолков, свиста и шипенья пламени и оживленных криков народа, вид колеблющихся, то насупливающихся густых черных, то взмывающих светлеющих облаков дыма с блестками искр и где сплошного, сноповидного, красного, где чешуйчато золотого, перебирающегося по стенам пламени, ощущение жара и дыма и быстроты движения произвели на Пьера свое обычное возбуждающее действие пожаров. Действие это было в особенности сильно на Пьера, потому что Пьер вдруг при виде этого пожара почувствовал себя освобожденным от тяготивших его мыслей. Он чувствовал себя молодым, веселым, ловким и решительным. Он обежал флигелек со стороны дома и хотел уже бежать в ту часть его, которая еще стояла, когда над самой головой его послышался крик нескольких голосов и вслед за тем треск и звон чего то тяжелого, упавшего подле него.
Пьер оглянулся и увидал в окнах дома французов, выкинувших ящик комода, наполненный какими то металлическими вещами. Другие французские солдаты, стоявшие внизу, подошли к ящику.
– Eh bien, qu'est ce qu'il veut celui la, [Этому что еще надо,] – крикнул один из французов на Пьера.
– Un enfant dans cette maison. N'avez vous pas vu un enfant? [Ребенка в этом доме. Не видали ли вы ребенка?] – сказал Пьер.
– Tiens, qu'est ce qu'il chante celui la? Va te promener, [Этот что еще толкует? Убирайся к черту,] – послышались голоса, и один из солдат, видимо, боясь, чтобы Пьер не вздумал отнимать у них серебро и бронзы, которые были в ящике, угрожающе надвинулся на него.
– Un enfant? – закричал сверху француз. – J'ai entendu piailler quelque chose au jardin. Peut etre c'est sou moutard au bonhomme. Faut etre humain, voyez vous… [Ребенок? Я слышал, что то пищало в саду. Может быть, это его ребенок. Что ж, надо по человечеству. Мы все люди…]
– Ou est il? Ou est il? [Где он? Где он?] – спрашивал Пьер.
– Par ici! Par ici! [Сюда, сюда!] – кричал ему француз из окна, показывая на сад, бывший за домом. – Attendez, je vais descendre. [Погодите, я сейчас сойду.]
И действительно, через минуту француз, черноглазый малый с каким то пятном на щеке, в одной рубашке выскочил из окна нижнего этажа и, хлопнув Пьера по плечу, побежал с ним в сад.
– Depechez vous, vous autres, – крикнул он своим товарищам, – commence a faire chaud. [Эй, вы, живее, припекать начинает.]
Выбежав за дом на усыпанную песком дорожку, француз дернул за руку Пьера и указал ему на круг. Под скамейкой лежала трехлетняя девочка в розовом платьице.
– Voila votre moutard. Ah, une petite, tant mieux, – сказал француз. – Au revoir, mon gros. Faut etre humain. Nous sommes tous mortels, voyez vous, [Вот ваш ребенок. А, девочка, тем лучше. До свидания, толстяк. Что ж, надо по человечеству. Все люди,] – и француз с пятном на щеке побежал назад к своим товарищам.