Аздарар

Аздарар
Обложка журнала, 1794 год
Специализация:	торговые, экономические и политические известия, публикация художественных произведений, переводы и исторические труды
Периодичность:	ежемесячник
Язык:	армянский
Адрес редакции:	Мадрас
Главный редактор:	Арутюн Шмавонян
Издатель:	Арутюн Шмавонян
Страна:	Индия Индия
История издания:	с 1794 по 1796

Аздарар (арм. Ազդարար, Вестник) — первое армянское периодическое издание, первый армянский ежемесячный журнал, орган торговой буржуазии армянской колонии в Индии. Издавался в городе Мадрасе с октября 1794 по март 1796. Редактор Арутюн Шмавонян. Всего вышло в свет 18 номеров. В журнале, кроме торговых, экономических и политических известий, публиковались художественные произведения, переводы и исторические труды. Печатались также корреспонденции из России, в частности указ Екатерины II об основании для армян города Григориополя.

В преддверии 19-го века, непосредственно после первой французской революции, 16 октября 1794 года в индийском городе Мадрас светлой памяти иереем Арутюном Шмавоняном был основан первый армянский журнал «Аздарар».

Арутюн Шмавонян родился в 1750 г. в Ширазе (ныне на территории Ирана). Потеряв двух своих детей, он решил уединиться в монастыре дервишей-суфиев, где он и пробыл примерно семь лет. Затем он берет свой посох и направляется в Индию. Возможно, подобно другим странствующим паломникам он отправился в Индию в поисках истины — к мудрым браминам или факирам. О его жизни в этот период мало информации. Тем не менее, в конце 18-го века у Шмавоняна были денежные средства. В 1789 г. он основывает собственную типографию в Мадрасе, публикует там восемь книг на армянском языке.

В то время в Мадрасе действовала типография Шахамиряна. Однако, Шмавонян не пользовался его помощью, так как расходился с ним во взглядах. Шмавонян был знаком с общественно-политическими взглядами Баграмяна, Шахамиряна, Овсепа Эмина, но придерживался линии католикоса Симеона. Спасение для армян он видел в культурном развитии, связанном с историческими традициями армянской церкви. В 1794 г. А. Шмавонян основывает «Аздарар» и становится редактором и руководителем публицистического раздела. В своем журнале Шмавонян публикует строки католикоса Симеона. Католикос пропагандировал политику осторожности. Шмавонян сообщая о новом журнале обещает будущим читателям сообщать необходимые сведения о текущих политических событиях, описывать примечательные новости, обращаться к освещению научных «событий» и новых изобретений. В конце каждого ежемесячника публиковался церковный календарь будущего месяца — с указанием лунных дней и традиционных дней христианских святых. В начальный период у журнала было всего 28 подписчиков. В «Аздараре» публиковались стихотворения, поучительные басни, публицистические статьи, даже исторические исследования. Основным языком журнала был грабар, однако часть информации (например, объявления) печаталась джульфинском диалекте армянского разговорного языка.

Журнал был небольшого объёма, иллюстрированный, выходил регулярно раз в месяц. Редактор знал об особенностей требований читателей из индийских армян. Большую часть читателей составляли торговцы и главным образом переселившиеся из Нор Джуга. Для них Шмавонян публиковал «Историю Персии» Хачатура Джугаеци.

Будучи неопытным редактором, А. Шмавонян зачастую бессистемно публиковал свои материалы. Политические материалы (хроника), моральные басни, материалы, взятые из англоязычных газет разбросаны в различных брошюрках. Среди тенденций А. Шмавонян выделял желание публиковать оптимистическую информацию, желание быть полезным купцам.

Шмавонян был неопытным издателем, журнал не отличался высоким качеством и был рассчитан исключительно на мадрасских армян. Священник Шмавонян был глубоко убежден, что его деятельность — это светлый почин, который принесет пользу его народу. И потому он призывал армянских деятелей, состоятельных людей поддержать, оказать содействие в деле развития и усовершенствования этого начинания. И хотя все воодушевленно приветствовали рождение «Аздарара», однако никакой поддержки оказано не было. В журнале, кроме торговых, экономических и политических известий, публиковались художественные произведения, переводы и исторические труды. Печатались также корреспонденции из России, в частности указ Екатерины II об основании для армян города Григориополя. Шмавонян приветствовал армяно-российские проекты, что не могло нравиться правящим в Индии англичанам.

Из Европы в Мадрас прибыл Ходжамал Сафарян, принеся с собой собственные исторические труды и множество различных переводов, в том числе письмо Папы Римского.

Идеалом Шмавоняна была монархическая Армения, скрепленная религией и объединённая под предводительством церкви. Шмавонян отрицательно относился к французской революции. Кроме всего прочего, революционеры наносили огромный ущерб зажиточным армяном. Однако положение армян было гораздо более тяжелым в деспотических режимах Ирана и Турции.

В «Аздараре» печатается полемика между двумя армянскими деятелями «Айорди Ай» и «Азгакиц». Между тем, особо принципиальных расхождений между их взглядами не наблюдается. Они оба пропагандируют просвещение. Оба публициста предлагают объединёнными силами вести борьбу против смертельного врага армянского народа — мракобесия. «Айорди Ай» — более вспыльчивый, критикует пассивность «стариков», всю надежду возлагает на молодежь. «Азгакиц» остро критикует эгоистичных армянских богачей, предлагает открыть армянские учебные заведения. Предположительно, за обеими масками скрывается один и тот же человек, и вероятно, это сам редактор — Арутюн Шмавонян.

Местные состоятельные армяне не помогли ему закрыть затраты редакции, и с таким трудом увидевший свет первый армянский вестник вскоре закрылся: после 18 выпусков в марте 1796 года Арутюн Шмавонян был вынужден прекратить издание журнала.

После закрытия журнала Арутюн Шмавонян не выделялся сколь либо значительной деятельностью. Согласно Лео, он разбазарил церковные и национальные суммы, попал под суд и погиб очень жестокой смертью в 1824 году.

См. также

• История армянского книгопечатания

Отрывок, характеризующий Аздарар

Генерал, член гофкригсрата, строго оглянулся на него; не заметив серьезность глупой улыбки, не мог отказать в минутном внимании. Он прищурился, показывая, что слушает.
– Имею честь поздравить, генерал Мак приехал,совсем здоров,только немного тут зашибся, – прибавил он,сияя улыбкой и указывая на свою голову.
Генерал нахмурился, отвернулся и пошел дальше.
– Gott, wie naiv! [Боже мой, как он прост!] – сказал он сердито, отойдя несколько шагов.
Несвицкий с хохотом обнял князя Андрея, но Болконский, еще более побледнев, с злобным выражением в лице, оттолкнул его и обратился к Жеркову. То нервное раздражение, в которое его привели вид Мака, известие об его поражении и мысли о том, что ожидает русскую армию, нашло себе исход в озлоблении на неуместную шутку Жеркова.
– Если вы, милостивый государь, – заговорил он пронзительно с легким дрожанием нижней челюсти, – хотите быть шутом , то я вам в этом не могу воспрепятствовать; но объявляю вам, что если вы осмелитесь другой раз скоморошничать в моем присутствии, то я вас научу, как вести себя.
Несвицкий и Жерков так были удивлены этой выходкой, что молча, раскрыв глаза, смотрели на Болконского.
– Что ж, я поздравил только, – сказал Жерков.
– Я не шучу с вами, извольте молчать! – крикнул Болконский и, взяв за руку Несвицкого, пошел прочь от Жеркова, не находившего, что ответить.
– Ну, что ты, братец, – успокоивая сказал Несвицкий.
– Как что? – заговорил князь Андрей, останавливаясь от волнения. – Да ты пойми, что мы, или офицеры, которые служим своему царю и отечеству и радуемся общему успеху и печалимся об общей неудаче, или мы лакеи, которым дела нет до господского дела. Quarante milles hommes massacres et l'ario mee de nos allies detruite, et vous trouvez la le mot pour rire, – сказал он, как будто этою французскою фразой закрепляя свое мнение. – C'est bien pour un garcon de rien, comme cet individu, dont vous avez fait un ami, mais pas pour vous, pas pour vous. [Сорок тысяч человек погибло и союзная нам армия уничтожена, а вы можете при этом шутить. Это простительно ничтожному мальчишке, как вот этот господин, которого вы сделали себе другом, но не вам, не вам.] Мальчишкам только можно так забавляться, – сказал князь Андрей по русски, выговаривая это слово с французским акцентом, заметив, что Жерков мог еще слышать его.
Он подождал, не ответит ли что корнет. Но корнет повернулся и вышел из коридора.


Гусарский Павлоградский полк стоял в двух милях от Браунау. Эскадрон, в котором юнкером служил Николай Ростов, расположен был в немецкой деревне Зальценек. Эскадронному командиру, ротмистру Денисову, известному всей кавалерийской дивизии под именем Васьки Денисова, была отведена лучшая квартира в деревне. Юнкер Ростов с тех самых пор, как он догнал полк в Польше, жил вместе с эскадронным командиром.
11 октября, в тот самый день, когда в главной квартире всё было поднято на ноги известием о поражении Мака, в штабе эскадрона походная жизнь спокойно шла по старому. Денисов, проигравший всю ночь в карты, еще не приходил домой, когда Ростов, рано утром, верхом, вернулся с фуражировки. Ростов в юнкерском мундире подъехал к крыльцу, толконув лошадь, гибким, молодым жестом скинул ногу, постоял на стремени, как будто не желая расстаться с лошадью, наконец, спрыгнул и крикнул вестового.
– А, Бондаренко, друг сердечный, – проговорил он бросившемуся стремглав к его лошади гусару. – Выводи, дружок, – сказал он с тою братскою, веселою нежностию, с которою обращаются со всеми хорошие молодые люди, когда они счастливы.
– Слушаю, ваше сиятельство, – отвечал хохол, встряхивая весело головой.
– Смотри же, выводи хорошенько!
Другой гусар бросился тоже к лошади, но Бондаренко уже перекинул поводья трензеля. Видно было, что юнкер давал хорошо на водку, и что услужить ему было выгодно. Ростов погладил лошадь по шее, потом по крупу и остановился на крыльце.
«Славно! Такая будет лошадь!» сказал он сам себе и, улыбаясь и придерживая саблю, взбежал на крыльцо, погромыхивая шпорами. Хозяин немец, в фуфайке и колпаке, с вилами, которыми он вычищал навоз, выглянул из коровника. Лицо немца вдруг просветлело, как только он увидал Ростова. Он весело улыбнулся и подмигнул: «Schon, gut Morgen! Schon, gut Morgen!» [Прекрасно, доброго утра!] повторял он, видимо, находя удовольствие в приветствии молодого человека.
– Schon fleissig! [Уже за работой!] – сказал Ростов всё с тою же радостною, братскою улыбкой, какая не сходила с его оживленного лица. – Hoch Oestreicher! Hoch Russen! Kaiser Alexander hoch! [Ура Австрийцы! Ура Русские! Император Александр ура!] – обратился он к немцу, повторяя слова, говоренные часто немцем хозяином.
Немец засмеялся, вышел совсем из двери коровника, сдернул
колпак и, взмахнув им над головой, закричал:
– Und die ganze Welt hoch! [И весь свет ура!]
Ростов сам так же, как немец, взмахнул фуражкой над головой и, смеясь, закричал: «Und Vivat die ganze Welt»! Хотя не было никакой причины к особенной радости ни для немца, вычищавшего свой коровник, ни для Ростова, ездившего со взводом за сеном, оба человека эти с счастливым восторгом и братскою любовью посмотрели друг на друга, потрясли головами в знак взаимной любви и улыбаясь разошлись – немец в коровник, а Ростов в избу, которую занимал с Денисовым.
– Что барин? – спросил он у Лаврушки, известного всему полку плута лакея Денисова.
– С вечера не бывали. Верно, проигрались, – отвечал Лаврушка. – Уж я знаю, коли выиграют, рано придут хвастаться, а коли до утра нет, значит, продулись, – сердитые придут. Кофею прикажете?
– Давай, давай.
Через 10 минут Лаврушка принес кофею. Идут! – сказал он, – теперь беда. – Ростов заглянул в окно и увидал возвращающегося домой Денисова. Денисов был маленький человек с красным лицом, блестящими черными глазами, черными взлохмоченными усами и волосами. На нем был расстегнутый ментик, спущенные в складках широкие чикчиры, и на затылке была надета смятая гусарская шапочка. Он мрачно, опустив голову, приближался к крыльцу.
– Лавг'ушка, – закричал он громко и сердито. – Ну, снимай, болван!
– Да я и так снимаю, – отвечал голос Лаврушки.
– А! ты уж встал, – сказал Денисов, входя в комнату.
– Давно, – сказал Ростов, – я уже за сеном сходил и фрейлен Матильда видел.
– Вот как! А я пг'одулся, бг'ат, вчег'а, как сукин сын! – закричал Денисов, не выговаривая р . – Такого несчастия! Такого несчастия! Как ты уехал, так и пошло. Эй, чаю!
Денисов, сморщившись, как бы улыбаясь и выказывая свои короткие крепкие зубы, начал обеими руками с короткими пальцами лохматить, как пес, взбитые черные, густые волосы.