Азерников, Валентин Захарович

Валентин Азерников
Дата рождения:	17 марта 1934(1934-03-17) (90 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР СССР Россия Россия
Профессия:	драматург, сценарист

Валентин Захарович Азерников (род. 1934, Москва) — советский, русский драматург и сценарист. Заслуженный деятель искусств РФ (2007).

Биография

Родился в Москве. Внук раввина Мордехая Дубина, известного общественного и политического деятеля Латвии и СССР, арестованного за связи с международным движением Хабад и организацию нелегального выезда евреев в Польшу.

Валентин Азерников рос без отца. Ещё в школе мечтал стать театральным режиссёром, однако мать была против. В результате он окончил Московский институт тонкой химической технологии по специальности инженер-химик. Занимался научной деятельностью, печатался в журналах «Новый мир», «Наука и жизнь», «Неделя», выступал по радио и на телевидении, опубликовал несколько научно-популярных книг («Неслучайные случайности», «Физика. Великие открытия»).

С 1970 года профессионально пишет для театра, кино и телевидения. В 1971 году Юрий Завадский поставил спектакль по первой пьесе Азерникова «Третьего не дано» в Театре имени Моссовета. Через год свет увидел «Чудак человек» в постановке Марка Захарова для Московского академического театра сатиры. В 1975 году в Театре имени Моссовета Павлом Хомским был поставлен спектакль по пьесе «Возможны варианты», получивший широкую известность. Через два года по её мотивам был снят телевизионный фильм «По семейным обстоятельствам» режиссёра Алексея Коренева. Всего по сценариям Азерникова снято более двадцати фильмов.

Член правления Гильдии кинодраматургов СК РФ, в прошлом избирался президентом и вице-президентом этой организации.

Творчество

• 1977 — По семейным обстоятельствам

• 1981 — Отпуск за свой счёт (СССР, Венгрия)
• 1985 — Искренне Ваш...
• 1985 — Страховой агент
• 1986 — При открытых дверях
• 1988 — Гражданский иск
• 1989 — Юбилейное танго (фильм-спектакль)
• 1991 — Круиз, или Разводное путешествие
• 1994—1998 — Без обратного адреса
• 2000 — Репете
• 2001 — Серебряная свадьба
• 2002 — Мишель
• 2002 — Под крышами большого города
• 2002 — Право на защиту (Украина)
• 2003 — Любовь императора
• 2003 — Снежная любовь, или Сон в зимнюю ночь (Украина)
• 2003 — Чужое лицо
• 2004 — В двух километрах от Нового года (Украина)
• 2004 — Убей меня! Ну, пожалуйста (Россия, Украина)
• 2005 — Косвенные улики
• 2005 — Целуют всегда не тех (Украина, Россия)
• 2006 — Иностранцы
• 2006 — Об этом лучше не знать (Украина, Россия)
• 2007 — Ночные посетители
• 2007 — Точка возврата
• 2008 — Отдалённые последствия
• 2008 — Уроки обольщения (Украина, Россия)
• 2011 — Весна в декабре
• 2011 — Заложники любви
• 2012 — Абонент временно недоступен (фильм-спектакль)
• 2014 — Поиски улик
• 2016 — Семейные обстоятельства

Ссылки

• [kino-teatr.net/kino/screenwriter/ros/23256/bio/ Азерников Валентин Захарович]
• Валентин Азерников (англ.) на сайте Internet Movie Database

Отрывок, характеризующий Азерников, Валентин Захарович

– Нет, вели подать, голубчик, сюда столик, я тут посмотрю, – сказал он. – Ты не уходи, – прибавил он, обращаясь к князю Андрею. Князь Андрей остался на крыльце, слушая дежурного генерала.
Во время доклада за входной дверью князь Андрей слышал женское шептанье и хрустение женского шелкового платья. Несколько раз, взглянув по тому направлению, он замечал за дверью, в розовом платье и лиловом шелковом платке на голове, полную, румяную и красивую женщину с блюдом, которая, очевидно, ожидала входа влавввквмандующего. Адъютант Кутузова шепотом объяснил князю Андрею, что это была хозяйка дома, попадья, которая намеревалась подать хлеб соль его светлости. Муж ее встретил светлейшего с крестом в церкви, она дома… «Очень хорошенькая», – прибавил адъютант с улыбкой. Кутузов оглянулся на эти слова. Кутузов слушал доклад дежурного генерала (главным предметом которого была критика позиции при Цареве Займище) так же, как он слушал Денисова, так же, как он слушал семь лет тому назад прения Аустерлицкого военного совета. Он, очевидно, слушал только оттого, что у него были уши, которые, несмотря на то, что в одном из них был морской канат, не могли не слышать; но очевидно было, что ничто из того, что мог сказать ему дежурный генерал, не могло не только удивить или заинтересовать его, но что он знал вперед все, что ему скажут, и слушал все это только потому, что надо прослушать, как надо прослушать поющийся молебен. Все, что говорил Денисов, было дельно и умно. То, что говорил дежурный генерал, было еще дельнее и умнее, но очевидно было, что Кутузов презирал и знание и ум и знал что то другое, что должно было решить дело, – что то другое, независимое от ума и знания. Князь Андрей внимательно следил за выражением лица главнокомандующего, и единственное выражение, которое он мог заметить в нем, было выражение скуки, любопытства к тому, что такое означал женский шепот за дверью, и желание соблюсти приличие. Очевидно было, что Кутузов презирал ум, и знание, и даже патриотическое чувство, которое выказывал Денисов, но презирал не умом, не чувством, не знанием (потому что он и не старался выказывать их), а он презирал их чем то другим. Он презирал их своей старостью, своею опытностью жизни. Одно распоряжение, которое от себя в этот доклад сделал Кутузов, откосилось до мародерства русских войск. Дежурный редерал в конце доклада представил светлейшему к подписи бумагу о взысканий с армейских начальников по прошению помещика за скошенный зеленый овес.
Кутузов зачмокал губами и закачал головой, выслушав это дело.
– В печку… в огонь! И раз навсегда тебе говорю, голубчик, – сказал он, – все эти дела в огонь. Пуская косят хлеба и жгут дрова на здоровье. Я этого не приказываю и не позволяю, но и взыскивать не могу. Без этого нельзя. Дрова рубят – щепки летят. – Он взглянул еще раз на бумагу. – О, аккуратность немецкая! – проговорил он, качая головой.


– Ну, теперь все, – сказал Кутузов, подписывая последнюю бумагу, и, тяжело поднявшись и расправляя складки своей белой пухлой шеи, с повеселевшим лицом направился к двери.
Попадья, с бросившеюся кровью в лицо, схватилась за блюдо, которое, несмотря на то, что она так долго приготовлялась, она все таки не успела подать вовремя. И с низким поклоном она поднесла его Кутузову.
Глаза Кутузова прищурились; он улыбнулся, взял рукой ее за подбородок и сказал:
– И красавица какая! Спасибо, голубушка!
Он достал из кармана шаровар несколько золотых и положил ей на блюдо.
– Ну что, как живешь? – сказал Кутузов, направляясь к отведенной для него комнате. Попадья, улыбаясь ямочками на румяном лице, прошла за ним в горницу. Адъютант вышел к князю Андрею на крыльцо и приглашал его завтракать; через полчаса князя Андрея позвали опять к Кутузову. Кутузов лежал на кресле в том же расстегнутом сюртуке. Он держал в руке французскую книгу и при входе князя Андрея, заложив ее ножом, свернул. Это был «Les chevaliers du Cygne», сочинение madame de Genlis [«Рыцари Лебедя», мадам де Жанлис], как увидал князь Андрей по обертке.
– Ну садись, садись тут, поговорим, – сказал Кутузов. – Грустно, очень грустно. Но помни, дружок, что я тебе отец, другой отец… – Князь Андрей рассказал Кутузову все, что он знал о кончине своего отца, и о том, что он видел в Лысых Горах, проезжая через них.
– До чего… до чего довели! – проговорил вдруг Кутузов взволнованным голосом, очевидно, ясно представив себе, из рассказа князя Андрея, положение, в котором находилась Россия. – Дай срок, дай срок, – прибавил он с злобным выражением лица и, очевидно, не желая продолжать этого волновавшего его разговора, сказал: – Я тебя вызвал, чтоб оставить при себе.
– Благодарю вашу светлость, – отвечал князь Андрей, – но я боюсь, что не гожусь больше для штабов, – сказал он с улыбкой, которую Кутузов заметил. Кутузов вопросительно посмотрел на него. – А главное, – прибавил князь Андрей, – я привык к полку, полюбил офицеров, и люди меня, кажется, полюбили. Мне бы жалко было оставить полк. Ежели я отказываюсь от чести быть при вас, то поверьте…