Азиатская сага

Азиатская сага
Asian Saga
Автор:	Джеймс Клавелл
Жанр:	исторический роман приключенческий роман
Язык оригинала:	английский

«Азиатская сага» — цикл произведений американского писателя, сценариста, режиссёра и продюсера Джеймса Клавелла. Общим для всех романов является место действия — Азия (отсюда и название — «Азиатская сага»). Состоит из шести произведений (список романов упорядочен по времени их первой публикации):

• Король Крыс. Написан в 1962, время действия 1945, Сингапур, японский лагерь для военнопленных.
• Тай-Пэн. Написан в 1966, время действия 1841, Гонконг, 1-я книга о доме Струанов.
• Сёгун. Написан в 1975, время действия 1600, феодальная Япония.
• Благородный дом. Написан в 1981, время действия 1963, Гонконг, 3-я книга о доме Струанов.
• Вихрь (в российском издании — «Шамал»). Написан в 1986, время действия 1979, Иран, 4-я (она же последняя) книга о доме Струанов.
• Гайдзин. Написан в 1993, время действия 1862, Япония, 2-я книга о доме Струанов.

Аннотации

«Король Крыс». Действие романа разворачивается в конце Второй Мировой Войны в живописном уголке Юго-Восточной Азии, а именно на острове Сингапур, в его восточной части. Но это не курортная зона для туристов. Это лагерь под названием Чанги, созданный японцами для военнопленных. Лагерь окружён джунглями, за которыми начинается море. Не убежать… В лагере находилось около восьми тысяч пленников. Здесь были, в основном, англичане, а также американцы, новозеландцы и канадцы — все они принимали участие в боевых действиях на Тихом Океане. В качестве охраны здесь служили японские и корейские солдаты, а в самом лагере было частичное самоуправление, даже своя военная полиция. И всё же пребывание в лагере для военнопленных комфортным не назовешь — голод, москиты и экваториальная жара мучили людей круглые сутки. Но на дворе стоял 1945 год, а значит когда-нибудь все это должно было закончится, ведь война уже близилась к концу…

«Тай-Пэн». События, описываемые в романе происходят в середине XIX века, когда кризис англо-китайских отношений достиг апогея и вылился в вооруженный конфликт, названный впоследствии Первой Опиумной войной. В самом её разгаре в 1841 году британцы захватывают у Китая Гонконг. На этом острове предприимчивые негоцианты намереваются создать базу свободной торговли. На фоне подлинных исторических событий в романе «всплывает» фигура главного героя — шотландца Дирка Струана. Он сумел перенять многие важные китайские обычаи, сделал «Голую Скалу» (как презрительно называют этот остров европейцы) в несокрушимый оплот британского могущества и сумел подняться на вершину власти, сделав торговый дом Струанов самым могущественным в Азии и став верховным повелителем — Тай-Пэном! В романе присутствуют в большом количестве интриги, коммерческие и политические сделки, схватки, приключения и… любовь.

«Сёгун». Время действия романа — 1600 год, время Эпохи Великих Географических Открытий. Главный герой — англичанин Джон Блэкторн, капитан голландского военно-торгового судна, которое в числе прочих попало в шторм в Тихом Океане. Терпящее бедствие судно прибивает к берегам Японии. Уцелевшие члены команды во главе с капитаном попадают в совершенно незнакомую им страну. Здесь они никто, грязные варвары. В почти полностью закрытом от иностранцев мире течет своя, непохожая на европейскую, жизнь. Но все же здесь уже успели обосноваться иезуиты, держащие в своих руках торговлю с этой страной. Благодаря своим качествам Блэкторну удается добиться покровительства одного из князей. Но ему и его команде неоднократно угрожает опасность: католики видят в прибывших врагов (команда состоит из протестантов) и конкурентов в торговле. К тому же сам князь Торонага возвысил его и от этого врагов и завистников только прибавилось. Более того, в стране междоусобица и Блэкторн должен сопровождать князя в его походах и сражаться на его стороне. Благодаря своей отваге, смекалке и сноровке, он сумеет спасти не только свою жизнь… Гейши, ниндзя, самураи — весь этот японский колорит присутствует в романе. В нём так же подробно описан повседневный быт японцев, их менталитет и обычаи, отличающиеся от европейских (порой резко), природа Японии и её традиции. Как-то: чайная церемония, этикет и много другое.

«Благородный дом». Роман «Благородный дом» представляет собой огромную книгу (более 1000 страниц) со множеством персонажей и захватывающим сюжетом. Книга являет собой продолжение повествования о торговом доме Струанов. Действие разворачивается в 1963 году в Гонконге. Дела дома идут не блестяще, но все ещё занимают значительную долю в экономике этой колонии британской короны. Чтобы остаться «на плаву», надо исправлять финансовое положение. Наследие дома Струанов, американские миллионы, британские агенты, советские шпионы, китайские коммунисты и тайваньские националисты и, наконец, мафия — все они замешаны в водоворот событий, описываемых в романе. Финансовые битвы, кровавые преступления, неповторимый и яркий Гонконг. Вот что такое роман «Благородный дом».

«Вихрь». Роман описывает события 1979 года в охваченном революцией Иране и представляет собой заключительную часть повествования о доме Струанов. Эта страна представляла в то время сложный узел противоречий. Ситуация, которая сложилась на тот момент в стране можно охарактеризовать знаменитой фразой «война всех против всех». Основные противники — сторонники шаха Пехлеви и аятоллы Хомейни. Каждая из группировок вершила над врагами свой суд — слепой и фанатичный. В романе «подливают масла в огонь» агенты различных разведслужб — СССР, Великобритании, Израиля, Соединенные Штаты Америки и, конечно, представители Благородного дома, семьи Струан. Нефть (которой как раз и богат Иран) становится основным бизнесом дома Струанов. В романе описывается быт и культура иранцев, а также взаимоотношения различных представителей иранского общества и пилотов вертолетной компании «Струан», обслуживающих нефтяные месторождения страны… В конце концов вертолетная компания была вынуждена организовать операцию по спасению имущества и жизни сотрудников из охваченного революцией Ирана. Операцию назвали «Шамал» (от араб., shamal — север — устойчивый северо-западный ветер). Отсюда и соответствующее название в российском издании.

«Гайдзин». Последний роман «Азиатской саги». Является продолжением «Тай-Пэна» и принимает сюжетную «эстафету» в 1862 году. Япония. Конец периода Эдо. Япония все такая же загадочная и далекая страна для европейцев. Но она уже не столь закрыта и в неё начинает прибывать большое количество иностранцев. Все они имеют похожие цели и желания — торговля с Японией, победа над конкурентами и жажда наживы. Торговый дом Струанов смог организовать своё дело и в этой стране (а именно в Йокогаме). Старший из Струанов — Кулум болен и место главы дома готовится принять его наследник — Малкольм. Однако Япония все ещё феодальная страна со своими традициями, ценностями и взглядами, порой резко отличающимися от европейских. Не все японцы привечают чужаков. В стране междоусобица — военачальники соперничают друг с другом, самураи сражаются за власть и свои идеалы. Никто в этой борьбе не желает уступать — ни европейцы, ни японцы. Жестокость и алчность присущи многим. В конце-концов земля содрогается от землетрясений и пылает Йокогама… Япония в «Гайдзине» — мир интриг, насилия и предательства со «вставками» из любовных историй и с обилием различных сюжетов и персонажей.

Примечания

• В романе «Король Крыс» описываются события в лагере Чанги, располагавшемся на восточной оконечности острова Сингапур. Клавелл в своё время сам был узником этого лагеря: избрав карьеру военного и будучи участником Второй Мировой, в малайзийских джунглях попал в плен к японцам и находился в плену до конца войны в двух японских лагерях. Один был расположен на острове Ява, а другой и был Чанги. Всего в Чанги за годы войны содержалось около 50 тысяч военнопленных (из них умерло — 850). Ныне на его месте находится одноименный международный аэропорт, который является основным аэропортом Сингапура и является главным авиационным хабом в Азии.
• В романе «Тай-Пэн» есть некоторые исторические неточности. Например: в Гонконг прибывает Великий Князь, который носит фамилию Сергеев, происходит из казаков города Караганды. Не существовало в Российской империи Великих Князей с такой фамилией и ни один казак не являлся Великим Князем, а Караганда основана в 1931 г. (статус города получила и вовсе в 1934 г.).

• Благородный дом: в данном произведении достаточно много внимания уделяется Советскому Союзу. Книга была написана в 1981 году — период эскалации гонки вооружения. Роман «грешит» многими историческими неточностями и антисоветской направленностью.
• Из всех шести романов «Азиатской саги» четыре было экранизировано, причем во всех четырёх экранизациях Клавелл принимал непосредственное участие: Король крыс (1965) — сценарист, Сёгун (ТВ и сериал) (1980) — сценарист и продюсер, Тай-Пэн (1986) — сценарист, Благородный дом (сериал) (1988) — сценарист и продюсер

Ссылки

Все книги серии:

• [amphora.ru/search.php?q=%E4%E6%E5%E9%EC%F1+%EA%EB%E0%E2%E5%EB%EB «Азиатская Сага» на сайте издательства]
• [fanread.ru/author/726879/ читать онлайн]
• [lithub.ru/author/6831/ читать онлайн]

Отрывок, характеризующий Азиатская сага

Связанных двух мужиков повели на барский двор. Два пьяные мужика шли за ними.
– Эх, посмотрю я на тебя! – говорил один из них, обращаясь к Карпу.
– Разве можно так с господами говорить? Ты думал что?
– Дурак, – подтверждал другой, – право, дурак!
Через два часа подводы стояли на дворе богучаровского дома. Мужики оживленно выносили и укладывали на подводы господские вещи, и Дрон, по желанию княжны Марьи выпущенный из рундука, куда его заперли, стоя на дворе, распоряжался мужиками.
– Ты ее так дурно не клади, – говорил один из мужиков, высокий человек с круглым улыбающимся лицом, принимая из рук горничной шкатулку. – Она ведь тоже денег стоит. Что же ты ее так то вот бросишь или пол веревку – а она потрется. Я так не люблю. А чтоб все честно, по закону было. Вот так то под рогожку, да сенцом прикрой, вот и важно. Любо!
– Ишь книг то, книг, – сказал другой мужик, выносивший библиотечные шкафы князя Андрея. – Ты не цепляй! А грузно, ребята, книги здоровые!
– Да, писали, не гуляли! – значительно подмигнув, сказал высокий круглолицый мужик, указывая на толстые лексиконы, лежавшие сверху.

Ростов, не желая навязывать свое знакомство княжне, не пошел к ней, а остался в деревне, ожидая ее выезда. Дождавшись выезда экипажей княжны Марьи из дома, Ростов сел верхом и до пути, занятого нашими войсками, в двенадцати верстах от Богучарова, верхом провожал ее. В Янкове, на постоялом дворе, он простился с нею почтительно, в первый раз позволив себе поцеловать ее руку.
– Как вам не совестно, – краснея, отвечал он княжне Марье на выражение благодарности за ее спасенье (как она называла его поступок), – каждый становой сделал бы то же. Если бы нам только приходилось воевать с мужиками, мы бы не допустили так далеко неприятеля, – говорил он, стыдясь чего то и стараясь переменить разговор. – Я счастлив только, что имел случай познакомиться с вами. Прощайте, княжна, желаю вам счастия и утешения и желаю встретиться с вами при более счастливых условиях. Ежели вы не хотите заставить краснеть меня, пожалуйста, не благодарите.
Но княжна, если не благодарила более словами, благодарила его всем выражением своего сиявшего благодарностью и нежностью лица. Она не могла верить ему, что ей не за что благодарить его. Напротив, для нее несомненно было то, что ежели бы его не было, то она, наверное, должна была бы погибнуть и от бунтовщиков и от французов; что он, для того чтобы спасти ее, подвергал себя самым очевидным и страшным опасностям; и еще несомненнее было то, что он был человек с высокой и благородной душой, который умел понять ее положение и горе. Его добрые и честные глаза с выступившими на них слезами, в то время как она сама, заплакав, говорила с ним о своей потере, не выходили из ее воображения.
Когда она простилась с ним и осталась одна, княжна Марья вдруг почувствовала в глазах слезы, и тут уж не в первый раз ей представился странный вопрос, любит ли она его?
По дороге дальше к Москве, несмотря на то, что положение княжны было не радостно, Дуняша, ехавшая с ней в карете, не раз замечала, что княжна, высунувшись в окно кареты, чему то радостно и грустно улыбалась.
«Ну что же, ежели бы я и полюбила его? – думала княжна Марья.
Как ни стыдно ей было признаться себе, что она первая полюбила человека, который, может быть, никогда не полюбит ее, она утешала себя мыслью, что никто никогда не узнает этого и что она не будет виновата, ежели будет до конца жизни, никому не говоря о том, любить того, которого она любила в первый и в последний раз.
Иногда она вспоминала его взгляды, его участие, его слова, и ей казалось счастье не невозможным. И тогда то Дуняша замечала, что она, улыбаясь, глядела в окно кареты.
«И надо было ему приехать в Богучарово, и в эту самую минуту! – думала княжна Марья. – И надо было его сестре отказать князю Андрею! – И во всем этом княжна Марья видела волю провиденья.
Впечатление, произведенное на Ростова княжной Марьей, было очень приятное. Когда ои вспоминал про нее, ему становилось весело, и когда товарищи, узнав о бывшем с ним приключении в Богучарове, шутили ему, что он, поехав за сеном, подцепил одну из самых богатых невест в России, Ростов сердился. Он сердился именно потому, что мысль о женитьбе на приятной для него, кроткой княжне Марье с огромным состоянием не раз против его воли приходила ему в голову. Для себя лично Николай не мог желать жены лучше княжны Марьи: женитьба на ней сделала бы счастье графини – его матери, и поправила бы дела его отца; и даже – Николай чувствовал это – сделала бы счастье княжны Марьи. Но Соня? И данное слово? И от этого то Ростов сердился, когда ему шутили о княжне Болконской.


Приняв командование над армиями, Кутузов вспомнил о князе Андрее и послал ему приказание прибыть в главную квартиру.
Князь Андрей приехал в Царево Займище в тот самый день и в то самое время дня, когда Кутузов делал первый смотр войскам. Князь Андрей остановился в деревне у дома священника, у которого стоял экипаж главнокомандующего, и сел на лавочке у ворот, ожидая светлейшего, как все называли теперь Кутузова. На поле за деревней слышны были то звуки полковой музыки, то рев огромного количества голосов, кричавших «ура!новому главнокомандующему. Тут же у ворот, шагах в десяти от князя Андрея, пользуясь отсутствием князя и прекрасной погодой, стояли два денщика, курьер и дворецкий. Черноватый, обросший усами и бакенбардами, маленький гусарский подполковник подъехал к воротам и, взглянув на князя Андрея, спросил: здесь ли стоит светлейший и скоро ли он будет?
Князь Андрей сказал, что он не принадлежит к штабу светлейшего и тоже приезжий. Гусарский подполковник обратился к нарядному денщику, и денщик главнокомандующего сказал ему с той особенной презрительностью, с которой говорят денщики главнокомандующих с офицерами:
– Что, светлейший? Должно быть, сейчас будет. Вам что?
Гусарский подполковник усмехнулся в усы на тон денщика, слез с лошади, отдал ее вестовому и подошел к Болконскому, слегка поклонившись ему. Болконский посторонился на лавке. Гусарский подполковник сел подле него.
– Тоже дожидаетесь главнокомандующего? – заговорил гусарский подполковник. – Говог'ят, всем доступен, слава богу. А то с колбасниками беда! Недаг'ом Ег'молов в немцы пг'осился. Тепег'ь авось и г'усским говог'ить можно будет. А то чег'т знает что делали. Все отступали, все отступали. Вы делали поход? – спросил он.
– Имел удовольствие, – отвечал князь Андрей, – не только участвовать в отступлении, но и потерять в этом отступлении все, что имел дорогого, не говоря об именьях и родном доме… отца, который умер с горя. Я смоленский.
– А?.. Вы князь Болконский? Очень г'ад познакомиться: подполковник Денисов, более известный под именем Васьки, – сказал Денисов, пожимая руку князя Андрея и с особенно добрым вниманием вглядываясь в лицо Болконского. – Да, я слышал, – сказал он с сочувствием и, помолчав немного, продолжал: – Вот и скифская война. Это все хог'ошо, только не для тех, кто своими боками отдувается. А вы – князь Андг'ей Болконский? – Он покачал головой. – Очень г'ад, князь, очень г'ад познакомиться, – прибавил он опять с грустной улыбкой, пожимая ему руку.
Князь Андрей знал Денисова по рассказам Наташи о ее первом женихе. Это воспоминанье и сладко и больно перенесло его теперь к тем болезненным ощущениям, о которых он последнее время давно уже не думал, но которые все таки были в его душе. В последнее время столько других и таких серьезных впечатлений, как оставление Смоленска, его приезд в Лысые Горы, недавнее известно о смерти отца, – столько ощущений было испытано им, что эти воспоминания уже давно не приходили ему и, когда пришли, далеко не подействовали на него с прежней силой. И для Денисова тот ряд воспоминаний, которые вызвало имя Болконского, было далекое, поэтическое прошедшее, когда он, после ужина и пения Наташи, сам не зная как, сделал предложение пятнадцатилетней девочке. Он улыбнулся воспоминаниям того времени и своей любви к Наташе и тотчас же перешел к тому, что страстно и исключительно теперь занимало его. Это был план кампании, который он придумал, служа во время отступления на аванпостах. Он представлял этот план Барклаю де Толли и теперь намерен был представить его Кутузову. План основывался на том, что операционная линия французов слишком растянута и что вместо того, или вместе с тем, чтобы действовать с фронта, загораживая дорогу французам, нужно было действовать на их сообщения. Он начал разъяснять свой план князю Андрею.
– Они не могут удержать всей этой линии. Это невозможно, я отвечаю, что пг'ог'ву их; дайте мне пятьсот человек, я г'азог'ву их, это вег'но! Одна система – паг'тизанская.
Денисов встал и, делая жесты, излагал свой план Болконскому. В средине его изложения крики армии, более нескладные, более распространенные и сливающиеся с музыкой и песнями, послышались на месте смотра. На деревне послышался топот и крики.
– Сам едет, – крикнул казак, стоявший у ворот, – едет! Болконский и Денисов подвинулись к воротам, у которых стояла кучка солдат (почетный караул), и увидали подвигавшегося по улице Кутузова, верхом на невысокой гнедой лошадке. Огромная свита генералов ехала за ним. Барклай ехал почти рядом; толпа офицеров бежала за ними и вокруг них и кричала «ура!».
Вперед его во двор проскакали адъютанты. Кутузов, нетерпеливо подталкивая свою лошадь, плывшую иноходью под его тяжестью, и беспрестанно кивая головой, прикладывал руку к бедой кавалергардской (с красным околышем и без козырька) фуражке, которая была на нем. Подъехав к почетному караулу молодцов гренадеров, большей частью кавалеров, отдававших ему честь, он с минуту молча, внимательно посмотрел на них начальническим упорным взглядом и обернулся к толпе генералов и офицеров, стоявших вокруг него. Лицо его вдруг приняло тонкое выражение; он вздернул плечами с жестом недоумения.
– И с такими молодцами всё отступать и отступать! – сказал он. – Ну, до свиданья, генерал, – прибавил он и тронул лошадь в ворота мимо князя Андрея и Денисова.
– Ура! ура! ура! – кричали сзади его.
С тех пор как не видал его князь Андрей, Кутузов еще потолстел, обрюзг и оплыл жиром. Но знакомые ему белый глаз, и рана, и выражение усталости в его лице и фигуре были те же. Он был одет в мундирный сюртук (плеть на тонком ремне висела через плечо) и в белой кавалергардской фуражке. Он, тяжело расплываясь и раскачиваясь, сидел на своей бодрой лошадке.