Азовский, Анатолий Андреевич

В Википедии есть статьи о других людях с фамилиями: Азовский и Черноскулов

Анатолий Андреевич Азовский
Имя при рождении:	Анатолий Андреевич Черноскулов
Дата рождения:	6 декабря 1940(1940-12-06)
Место рождения:	Большое Кабанье, Шадринский район, Челябинская область, РСФСР, СССР (ныне Курганская область)
Дата смерти:	12 ноября 2012(2012-11-12) (71 год)
Место смерти:	Полевской, Полевской городской округ, Свердловская область, Российская Федерация
Гражданство:	СССР СССР → Россия Россия
Род деятельности:	поэт, журналист
Язык произведений:	Русский язык
Награды:

Анатолий Андреевич Азовский (6 декабря 1940, Большое Кабанье, ныне Курганская область — 12 ноября 2012, Полевской, Свердловская область) — русский советский поэт, журналист.

Биография

Анатолий Андреевич Черноскулов родился 6 декабря 1940 года в селе Большое Кабанье Кабанского сельсовета Шадринского района Челябинской области (с 1943 года Курганской области). Фамилию Азовский взял в честь горы Азов, расположенной в 8 км от г. Полевского Свердловской области.

Отец, Андрей Иванович и мать Евдокия Ивановна работали в ремесленном училище на Полевском криолитовом заводе.

В 1956 году поступил в Свердловске в строительное училище № 69, окончил его плотником ІV разряда. Служил в Советской Армии.

В 1957 году работал плотником на строительстве Белоярской ГРЭС, в 1958 году на строительстве стана «В» Первоуральского новотрубного завода, в 1959 году на Медной горе (Гумёшевский рудник), в 1960—1961 годах участвовал в строительстве космодрома Байконур. На Байконуре тяжело заболел и был комиссован, лечился в Камышловском госпитале инвалидов Отечественной войны.

В 1962 году поступил в Свердловский строительный техникум, на отделение «Строительные машины и оборудование». После окончания техникума работал линейным механиком в Омутинской ПМК.

В 1966—1970 годах работал мастером на Свердловском заводе трансформаторов тока, техником-конструктором на оборонном предприятии «почтовый ящик Свердловск—79». Работал в полевской газете «Северский рабочий».

В 1966 году поступил в Литературный институт имени А. М. Горького в Москве, на заочное отделение.

В 1971 году переехал в станицу Багаевскую Багаевского района Ростовской области.

В 1971—1978 годах работал корреспондентом в газете «Светлый путь». Параллельно вёл городское литобъединение при газете «Знамя коммуны» (в Новочеркасске).

В 1978—1987 годах работал литературным консультантом в молодёжной газете «Комсомолец».

В конце декабря 1987 года вернулся в Полевской, работал в сфере дополнительного образования, вёл литературное объединение «Рассвет» сначала при ДК СТЗ, затем при Доме пионеров, Центре развития творчества детей и юношества. Организатор общества са­модеятельных поэтов «Простор» (ДК Северского трубного завода).

С 1991 года член Союза писателей СССР (затем Союза писателей России).

Анатолий Андреевич Азовский умер 12 ноября 2012 года. Похоронен в Полевском, на южном кладбище

Творчество

Первая публикация стихов Анатолия Азовского была в городской газете «Рабочая правда». Некоторые стихи стали песнями, например «Есть на свете речка Полевая».

Через всю по­эзию Азовского яркой линией проходит чувство любви к Уралу. У него своё, глубокое виде­ние окружающего: природы, птиц, реки, человеческих стра­даний и радости.

Награды, звания и премии

• Звание «Заслуженный работник культуры Российской Федерации» (2003).
• Лауреат Третьего творческого фестиваля молодёжи Дона (1971)
• Лауреат конкурса Ростовского областного Совета мира за книгу «Свидание с землей» (1981)
• Лауреат литературной премии Ростова-на-Дону (1991)
• Диплом литературной премии акционерного общества «Урал-регион» за книгу «Пора откровения» (1992)
• Лауреат премии имени Н.Ф. Зюзёва за выдающуюся работу по сохранению историко-культурного наследия Полевского края (2014, посмертно)

Семья

Анатолий Андреевич Азовский был трижды женат. С последней супругой Марией вырастили двух сыновей: Андрея и Евдокима.

Память

12 сентября 2013 года Центральной городской библиотеке г. Полевской присвоено имя А.А. Азовского. Проходят Азовские чтения.

Сочинения

Стихи Анатолия Андреевича Азовского печатались в журналах: «Дон», «Урал», «Наш современник». Выходили отдельными сборниками.

• Азовский А.А. Свидание с землёй. — Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1980. — 31 с. — 5000 экз.
• Азовский А.А. Есть на свете речка Полевая. — М.: Современник, 1983. — 48 с. — 10 000 экз.
• Азовский А.А. Перекаты. — Ростов н/Д: Кн. изд-во, 1988. — 94 с. — 2500 экз. — ISBN 5-7509-1147-0.
• Азовский А.А. Пора откровения. — Свердловск: Редакционно-издательский отдел Упринформпечати, 1991. — 224 с.
• Азовский А.А. Сентябрины. — Екатеринбург: Уральский литератор, 1995. — 141 с.
• Азовский А.А. Здравствуй, зоренька моя!. — Екатеринбург, 1997.
• Азовский А.А. Притяжение. — Екатеринбург: Уральский литератор, 1998. — 164 с.
• Азовский А.А. Роднящая тоска. — Екатеринбург: Уральское литературное агентство, 1999. — 159 с.
• Азовский А.А. Пережитое. — Екатеринбург: Уральский литератор, 2000. — 246 с.
• Азовский А.А. Дороги непутевые мои. — Екатеринбург: Уральский литератор, 2004. — 226 с.
• Азовский А.А. Звени, медуница!. — Екатеринбург, 2006. — 407 с.

Отрывок, характеризующий Азовский, Анатолий Андреевич

– Мелион без одного! – подмигивая говорил близко проходивший в прорванной шинели веселый солдат и скрывался; за ним проходил другой, старый солдат.
– Как он (он – неприятель) таперича по мосту примется зажаривать, – говорил мрачно старый солдат, обращаясь к товарищу, – забудешь чесаться.
И солдат проходил. За ним другой солдат ехал на повозке.
– Куда, чорт, подвертки запихал? – говорил денщик, бегом следуя за повозкой и шаря в задке.
И этот проходил с повозкой. За этим шли веселые и, видимо, выпившие солдаты.
– Как он его, милый человек, полыхнет прикладом то в самые зубы… – радостно говорил один солдат в высоко подоткнутой шинели, широко размахивая рукой.
– То то оно, сладкая ветчина то. – отвечал другой с хохотом.
И они прошли, так что Несвицкий не узнал, кого ударили в зубы и к чему относилась ветчина.
– Эк торопятся, что он холодную пустил, так и думаешь, всех перебьют. – говорил унтер офицер сердито и укоризненно.
– Как оно пролетит мимо меня, дяденька, ядро то, – говорил, едва удерживаясь от смеха, с огромным ртом молодой солдат, – я так и обмер. Право, ей Богу, так испужался, беда! – говорил этот солдат, как будто хвастаясь тем, что он испугался. И этот проходил. За ним следовала повозка, непохожая на все проезжавшие до сих пор. Это был немецкий форшпан на паре, нагруженный, казалось, целым домом; за форшпаном, который вез немец, привязана была красивая, пестрая, с огромным вымем, корова. На перинах сидела женщина с грудным ребенком, старуха и молодая, багроворумяная, здоровая девушка немка. Видно, по особому разрешению были пропущены эти выселявшиеся жители. Глаза всех солдат обратились на женщин, и, пока проезжала повозка, двигаясь шаг за шагом, и, все замечания солдат относились только к двум женщинам. На всех лицах была почти одна и та же улыбка непристойных мыслей об этой женщине.
– Ишь, колбаса то, тоже убирается!
– Продай матушку, – ударяя на последнем слоге, говорил другой солдат, обращаясь к немцу, который, опустив глаза, сердито и испуганно шел широким шагом.
– Эк убралась как! То то черти!
– Вот бы тебе к ним стоять, Федотов.
– Видали, брат!
– Куда вы? – спрашивал пехотный офицер, евший яблоко, тоже полуулыбаясь и глядя на красивую девушку.
Немец, закрыв глаза, показывал, что не понимает.
– Хочешь, возьми себе, – говорил офицер, подавая девушке яблоко. Девушка улыбнулась и взяла. Несвицкий, как и все, бывшие на мосту, не спускал глаз с женщин, пока они не проехали. Когда они проехали, опять шли такие же солдаты, с такими же разговорами, и, наконец, все остановились. Как это часто бывает, на выезде моста замялись лошади в ротной повозке, и вся толпа должна была ждать.
– И что становятся? Порядку то нет! – говорили солдаты. – Куда прешь? Чорт! Нет того, чтобы подождать. Хуже того будет, как он мост подожжет. Вишь, и офицера то приперли, – говорили с разных сторон остановившиеся толпы, оглядывая друг друга, и всё жались вперед к выходу.
Оглянувшись под мост на воды Энса, Несвицкий вдруг услышал еще новый для него звук, быстро приближающегося… чего то большого и чего то шлепнувшегося в воду.
– Ишь ты, куда фатает! – строго сказал близко стоявший солдат, оглядываясь на звук.
– Подбадривает, чтобы скорей проходили, – сказал другой неспокойно.
Толпа опять тронулась. Несвицкий понял, что это было ядро.
– Эй, казак, подавай лошадь! – сказал он. – Ну, вы! сторонись! посторонись! дорогу!
Он с большим усилием добрался до лошади. Не переставая кричать, он тронулся вперед. Солдаты пожались, чтобы дать ему дорогу, но снова опять нажали на него так, что отдавили ему ногу, и ближайшие не были виноваты, потому что их давили еще сильнее.
– Несвицкий! Несвицкий! Ты, г'ожа! – послышался в это время сзади хриплый голос.
Несвицкий оглянулся и увидал в пятнадцати шагах отделенного от него живою массой двигающейся пехоты красного, черного, лохматого, в фуражке на затылке и в молодецки накинутом на плече ментике Ваську Денисова.
– Вели ты им, чег'тям, дьяволам, дать дог'огу, – кричал. Денисов, видимо находясь в припадке горячности, блестя и поводя своими черными, как уголь, глазами в воспаленных белках и махая невынутою из ножен саблей, которую он держал такою же красною, как и лицо, голою маленькою рукой.
– Э! Вася! – отвечал радостно Несвицкий. – Да ты что?
– Эскадг'ону пг'ойти нельзя, – кричал Васька Денисов, злобно открывая белые зубы, шпоря своего красивого вороного, кровного Бедуина, который, мигая ушами от штыков, на которые он натыкался, фыркая, брызгая вокруг себя пеной с мундштука, звеня, бил копытами по доскам моста и, казалось, готов был перепрыгнуть через перила моста, ежели бы ему позволил седок. – Что это? как баг'аны! точь в точь баг'аны! Пг'очь… дай дог'огу!… Стой там! ты повозка, чог'т! Саблей изг'ублю! – кричал он, действительно вынимая наголо саблю и начиная махать ею.
Солдаты с испуганными лицами нажались друг на друга, и Денисов присоединился к Несвицкому.
– Что же ты не пьян нынче? – сказал Несвицкий Денисову, когда он подъехал к нему.
– И напиться то вг'емени не дадут! – отвечал Васька Денисов. – Целый день то туда, то сюда таскают полк. Дг'аться – так дг'аться. А то чог'т знает что такое!
– Каким ты щеголем нынче! – оглядывая его новый ментик и вальтрап, сказал Несвицкий.
Денисов улыбнулся, достал из ташки платок, распространявший запах духов, и сунул в нос Несвицкому.
– Нельзя, в дело иду! выбг'ился, зубы вычистил и надушился.
Осанистая фигура Несвицкого, сопровождаемая казаком, и решительность Денисова, махавшего саблей и отчаянно кричавшего, подействовали так, что они протискались на ту сторону моста и остановили пехоту. Несвицкий нашел у выезда полковника, которому ему надо было передать приказание, и, исполнив свое поручение, поехал назад.
Расчистив дорогу, Денисов остановился у входа на мост. Небрежно сдерживая рвавшегося к своим и бившего ногой жеребца, он смотрел на двигавшийся ему навстречу эскадрон.
По доскам моста раздались прозрачные звуки копыт, как будто скакало несколько лошадей, и эскадрон, с офицерами впереди по четыре человека в ряд, растянулся по мосту и стал выходить на ту сторону.
Остановленные пехотные солдаты, толпясь в растоптанной у моста грязи, с тем особенным недоброжелательным чувством отчужденности и насмешки, с каким встречаются обыкновенно различные роды войск, смотрели на чистых, щеголеватых гусар, стройно проходивших мимо их.
– Нарядные ребята! Только бы на Подновинское!
– Что от них проку! Только напоказ и водят! – говорил другой.
– Пехота, не пыли! – шутил гусар, под которым лошадь, заиграв, брызнула грязью в пехотинца.
– Прогонял бы тебя с ранцем перехода два, шнурки то бы повытерлись, – обтирая рукавом грязь с лица, говорил пехотинец; – а то не человек, а птица сидит!
– То то бы тебя, Зикин, на коня посадить, ловок бы ты был, – шутил ефрейтор над худым, скрюченным от тяжести ранца солдатиком.
– Дубинку промеж ног возьми, вот тебе и конь буде, – отозвался гусар.


Остальная пехота поспешно проходила по мосту, спираясь воронкой у входа. Наконец повозки все прошли, давка стала меньше, и последний батальон вступил на мост. Одни гусары эскадрона Денисова оставались по ту сторону моста против неприятеля. Неприятель, вдалеке видный с противоположной горы, снизу, от моста, не был еще виден, так как из лощины, по которой текла река, горизонт оканчивался противоположным возвышением не дальше полуверсты. Впереди была пустыня, по которой кое где шевелились кучки наших разъездных казаков. Вдруг на противоположном возвышении дороги показались войска в синих капотах и артиллерия. Это были французы. Разъезд казаков рысью отошел под гору. Все офицеры и люди эскадрона Денисова, хотя и старались говорить о постороннем и смотреть по сторонам, не переставали думать только о том, что было там, на горе, и беспрестанно всё вглядывались в выходившие на горизонт пятна, которые они признавали за неприятельские войска. Погода после полудня опять прояснилась, солнце ярко спускалось над Дунаем и окружающими его темными горами. Было тихо, и с той горы изредка долетали звуки рожков и криков неприятеля. Между эскадроном и неприятелями уже никого не было, кроме мелких разъездов. Пустое пространство, саженей в триста, отделяло их от него. Неприятель перестал стрелять, и тем яснее чувствовалась та строгая, грозная, неприступная и неуловимая черта, которая разделяет два неприятельские войска.