Хайр ад-Дин аз-Зирикли

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Аз-Зирикли»)
Перейти к: навигация, поиск
Хайр ад-Дин аз-Зирикли
араб. خير الدين الزِّرِكْلي
Личная информация
Дата рождения:

25 июня 1893

Место рождения:

Бейрут

Дата смерти:

25 ноября 1976

Место смерти:

Каир

Редактирование Викиданных
Хайр ад-Дин аз-ЗириклиХайр ад-Дин аз-Зирикли

Хайр ад-Дин аз-Зири́кли (араб. خير الدين الزِّرِكْلي‎, иногда ошибочно: аз-Заркали) — арабский писатель, поэт, журналист и историк сирийского происхождения, занимавший различные должности в правительстве эмирата Трансиордания и внешнеполитическом ведомстве королевства Саудовская Аравия.





Биография

Его полное имя: Хайр ад-Дин ибн Махмуд ибн Мухаммад ибн Али ибн Фарис аз-Зирикли ад-Димашки (араб. خير الدين بن محمود بن محمد بن علي بن فارس الزركلي الدمشقي‎). Из-за ошибочного прочтения арабских огласовок, в русскоязычной литературе иногда называется как аз-Заркали[1], хотя так на русском языке звучит имя астронома и математика, жившего в XI веке. Возможны и другие варианты ошибочного прочтения: аз-Заракли, -Зарикли, -Зерекли, -Зурукли[2].

Родился в ночь на 9 зуль-хиджа 1310 года по хиджре (25 июня 1893 года) в Бейруте. Его отец занимался торговлей, оба его родителя были родом из Дамаска.

Аз-Зирикли начал обучаться в одном из медресе Дамаска, увлекался чтением книг по адабу. Затем он успешно сдал вступительные экзамены и поступил на учёбу в медресе «аль-Хашимия». В это время аз-Зирикли занялся изданием еженедельного журнала «аль-Асмаи» (араб. الأصمعي‎), принадлежавшего правительству Османской империи. Затем он перебрался в Бейрут и поступил на светский факультет на отделение французского языка, а после там же стал преподавателем истории и литературы.

После начала Первой мировой войны вернулся в Дамаск. После окончания войны в 1918 году совместно с другом занялся изданием ежедневной газеты «Язык арабов». Затем сам аз-Зирикли закрыл газету и принял участие в создании другой ежедневной газеты — «аль-Муфид». Аз-Зирикли начал подготавливать к изданию свой первый сборник стихов под названием «’Абс аш-шабаб» (араб. عبث الشباب‎ — Юношеская забава), но рукопись книги была утеряна во время пожара.

После взятия Дамаска французами в 1920 году аз-Зиркили отправился сначала в Палестину, затем в Египет, а затем в Хиджаз (совр. Саудовская Аравия). Французские власти заочно приговорили его к смертной казни и конфисковали всё имущество. Король Хиджаза Хусейн ибн Али уполномочил аз-Зирикли помочь своему сыну, принцу Абдалле, который направлялся в Трансиорданию. Он отправился в Египет, а затем в Иерусалим и сопроводил отряд Абдаллы до Аммана, где он стал эмиром Трансиордании.

В 1921—1923 годах аз-Зирикли занимал должность инспектора общего образования и руководителя дивана председаталей правительства Трансиордании. После прекращения преследования со стороны французов у него появилась возможность вернуться в Дамаск либо остатья в Аммане. Но аз-Зирикли отправился в Каир, где открыл типографию «аль-Арабия» и издал несколько своих книг. Когда Сирия вновь перешла под власть французов, они опять заочно приговорили аз-Зирикли к смертной казни. Из-за ухудшения здоровья, в 1927 году он был вынужден продать свою типографию.

Около трёх лет аз-Зирикли провёл в отдыхе, в течение которого посетил Хиджаз, который к тому моменту принадлежал Саудитам. В 1930 году он отправился в Иерусалим, где вместе с двумя друзьями открыл ежедневную газету «аль-Хаят», которая вскоре была закрыта правительством англичан. После этого он отправился в Яффу, где был начат выпуск другой такой же газеты.

В это время аз-Зирикли поступило предложение занять пост в правительстве Саудовской Аравии, но он ответил отказом. В 1934 году саудиты предложили ему возглавить представительство Саудовской Аравии в Египте и аз-Зирикли прекратил работу над газетой и отправился в Каир. После основания Лиги арабских государств аз-Зиркили стал одним из двух уполномоченных представителей саудовской Аравии в этой организации. В 1947 году его назначили представителем Министерства иностранных дел Саудовской Аравии в Джидде, в 1951 году назначен постоянным представителем при Лиге арабских государств, в 1957 году назначен послом Саудовской Аравии в Марокко. Аз-Зирикли был послом в течение 3 лет, после чего состояние его здоровья ухудшилось. Он был вызван в Эр-Рияд, где получил бессрочный отпуск. После этого он перебрался в Бейрут, где к 1970 году подготовил к изданию свою книгу о жизни короля Абдул-Азиза ибн Сауда.

Хайр ад-Дин аз-Зирикли скончался 3 числа месяца зуль-хиджа 1397 года по хиджре (25 ноября 1976 года) в городе Каир.

Членство в научных учреждениях и путешествия за рубеж

В 1930 году аз-Зирикли стал членом Академии арабского языка в Дамаске, в 1946 году — член Академии арабского языка в Каире, в 1960 году — член Академии наук Ирака в Багдаде.

Первое путешествие за пределы Арабского мира аз-Зирикли совершил в 1946 году в Англию и Францию. В 1947 году он посетил США, в течение 7 месяцев побывал в Калифорнии, Вашингтоне, Нью-Йорке и др. местах. В 1954 в качестве визиря посетил столицу Греции Афины, откуда вернулся через Стамбул, Алеппо и Бейрут в Каир. 1955 году аз-Зиркили посетил Тунис. Кроме перечисленного он побывал в Италии, Швейцарии и Турции.

Напишите отзыв о статье "Хайр ад-Дин аз-Зирикли"

Примечания

  1. А. А. Городецкая, Г. Ш. Шарбатов. [books.google.kz/books?id=8HNQAQAAIAAJ Современная арабская литература. Сборник статей; перевод с арабского]. — Издательство восточной литературы, 1960. — С. 187. — 191 с.
  2. [isni.org/isni/0000000083597754 0000000083597754] — Международный идентификатор стандартных наименований

Литература

  • Аз-Зирикли. [books.google.kz/books?id=oxvPXBZQGaMC Аль-Алам] = الأعلام. — Бейрут: Дар аль-илм ли-ль-малаин, 2002. — Т. 8. — С. 267—270.

Отрывок, характеризующий Хайр ад-Дин аз-Зирикли

В это время из диванной, с усталым и недовольным видом, вышла графиня. Берг поспешно вскочил, поцеловал ручку графини, осведомился о ее здоровье и, выражая свое сочувствие покачиваньем головы, остановился подле нее.
– Да, мамаша, я вам истинно скажу, тяжелые и грустные времена для всякого русского. Но зачем же так беспокоиться? Вы еще успеете уехать…
– Я не понимаю, что делают люди, – сказала графиня, обращаясь к мужу, – мне сейчас сказали, что еще ничего не готово. Ведь надо же кому нибудь распорядиться. Вот и пожалеешь о Митеньке. Это конца не будет?
Граф хотел что то сказать, но, видимо, воздержался. Он встал с своего стула и пошел к двери.
Берг в это время, как бы для того, чтобы высморкаться, достал платок и, глядя на узелок, задумался, грустно и значительно покачивая головой.
– А у меня к вам, папаша, большая просьба, – сказал он.
– Гм?.. – сказал граф, останавливаясь.
– Еду я сейчас мимо Юсупова дома, – смеясь, сказал Берг. – Управляющий мне знакомый, выбежал и просит, не купите ли что нибудь. Я зашел, знаете, из любопытства, и там одна шифоньерочка и туалет. Вы знаете, как Верушка этого желала и как мы спорили об этом. (Берг невольно перешел в тон радости о своей благоустроенности, когда он начал говорить про шифоньерку и туалет.) И такая прелесть! выдвигается и с аглицким секретом, знаете? А Верочке давно хотелось. Так мне хочется ей сюрприз сделать. Я видел у вас так много этих мужиков на дворе. Дайте мне одного, пожалуйста, я ему хорошенько заплачу и…
Граф сморщился и заперхал.
– У графини просите, а я не распоряжаюсь.
– Ежели затруднительно, пожалуйста, не надо, – сказал Берг. – Мне для Верушки только очень бы хотелось.
– Ах, убирайтесь вы все к черту, к черту, к черту и к черту!.. – закричал старый граф. – Голова кругом идет. – И он вышел из комнаты.
Графиня заплакала.
– Да, да, маменька, очень тяжелые времена! – сказал Берг.
Наташа вышла вместе с отцом и, как будто с трудом соображая что то, сначала пошла за ним, а потом побежала вниз.
На крыльце стоял Петя, занимавшийся вооружением людей, которые ехали из Москвы. На дворе все так же стояли заложенные подводы. Две из них были развязаны, и на одну из них влезал офицер, поддерживаемый денщиком.
– Ты знаешь за что? – спросил Петя Наташу (Наташа поняла, что Петя разумел: за что поссорились отец с матерью). Она не отвечала.
– За то, что папенька хотел отдать все подводы под ранепых, – сказал Петя. – Мне Васильич сказал. По моему…
– По моему, – вдруг закричала почти Наташа, обращая свое озлобленное лицо к Пете, – по моему, это такая гадость, такая мерзость, такая… я не знаю! Разве мы немцы какие нибудь?.. – Горло ее задрожало от судорожных рыданий, и она, боясь ослабеть и выпустить даром заряд своей злобы, повернулась и стремительно бросилась по лестнице. Берг сидел подле графини и родственно почтительно утешал ее. Граф с трубкой в руках ходил по комнате, когда Наташа, с изуродованным злобой лицом, как буря ворвалась в комнату и быстрыми шагами подошла к матери.
– Это гадость! Это мерзость! – закричала она. – Это не может быть, чтобы вы приказали.
Берг и графиня недоумевающе и испуганно смотрели на нее. Граф остановился у окна, прислушиваясь.
– Маменька, это нельзя; посмотрите, что на дворе! – закричала она. – Они остаются!..
– Что с тобой? Кто они? Что тебе надо?
– Раненые, вот кто! Это нельзя, маменька; это ни на что не похоже… Нет, маменька, голубушка, это не то, простите, пожалуйста, голубушка… Маменька, ну что нам то, что мы увезем, вы посмотрите только, что на дворе… Маменька!.. Это не может быть!..
Граф стоял у окна и, не поворачивая лица, слушал слова Наташи. Вдруг он засопел носом и приблизил свое лицо к окну.
Графиня взглянула на дочь, увидала ее пристыженное за мать лицо, увидала ее волнение, поняла, отчего муж теперь не оглядывался на нее, и с растерянным видом оглянулась вокруг себя.
– Ах, да делайте, как хотите! Разве я мешаю кому нибудь! – сказала она, еще не вдруг сдаваясь.
– Маменька, голубушка, простите меня!
Но графиня оттолкнула дочь и подошла к графу.
– Mon cher, ты распорядись, как надо… Я ведь не знаю этого, – сказала она, виновато опуская глаза.
– Яйца… яйца курицу учат… – сквозь счастливые слезы проговорил граф и обнял жену, которая рада была скрыть на его груди свое пристыженное лицо.
– Папенька, маменька! Можно распорядиться? Можно?.. – спрашивала Наташа. – Мы все таки возьмем все самое нужное… – говорила Наташа.
Граф утвердительно кивнул ей головой, и Наташа тем быстрым бегом, которым она бегивала в горелки, побежала по зале в переднюю и по лестнице на двор.
Люди собрались около Наташи и до тех пор не могли поверить тому странному приказанию, которое она передавала, пока сам граф именем своей жены не подтвердил приказания о том, чтобы отдавать все подводы под раненых, а сундуки сносить в кладовые. Поняв приказание, люди с радостью и хлопотливостью принялись за новое дело. Прислуге теперь это не только не казалось странным, но, напротив, казалось, что это не могло быть иначе, точно так же, как за четверть часа перед этим никому не только не казалось странным, что оставляют раненых, а берут вещи, но казалось, что не могло быть иначе.
Все домашние, как бы выплачивая за то, что они раньше не взялись за это, принялись с хлопотливостью за новое дело размещения раненых. Раненые повыползли из своих комнат и с радостными бледными лицами окружили подводы. В соседних домах тоже разнесся слух, что есть подводы, и на двор к Ростовым стали приходить раненые из других домов. Многие из раненых просили не снимать вещей и только посадить их сверху. Но раз начавшееся дело свалки вещей уже не могло остановиться. Было все равно, оставлять все или половину. На дворе лежали неубранные сундуки с посудой, с бронзой, с картинами, зеркалами, которые так старательно укладывали в прошлую ночь, и всё искали и находили возможность сложить то и то и отдать еще и еще подводы.
– Четверых еще можно взять, – говорил управляющий, – я свою повозку отдаю, а то куда же их?
– Да отдайте мою гардеробную, – говорила графиня. – Дуняша со мной сядет в карету.
Отдали еще и гардеробную повозку и отправили ее за ранеными через два дома. Все домашние и прислуга были весело оживлены. Наташа находилась в восторженно счастливом оживлении, которого она давно не испытывала.