Аибга (племя)

Аибга — один из субэтносов Абхазов, в прошлом немногочисленное смешанное адыго-абхазское, абазинское племя.

Общие сведения

Наименование — от названия горы Аибга (хребет). Название горы Аибга очень древнее. Восходит к истокам единого адыгского языка, который ныне состоит из ряда диалектов, составляющих адыго-абхазскую группу языков.

«Аи» — опасный грозный.

«Бг(а)» — высь, высота, возвышенность (гора).

Таким образом, топоним Аибга означает «опасная, грозная гора», а этноним Аибга — «гроза, опасность гор», то есть грозный, опасный народ гор.

До начала их истребления и мухаджирства, то есть до 1877 года, племя Аибга проживало в высогорном селе Аибга (ныне — Аибга (село) и четырёх соседних аулов, точные названия которых не сохранилось (примерно — Маршания, Вахох, Тлабог и Кота).

По свидетельству Ф. Ф. Торнау (1835—1838 года), население села Аибга (село) насчитывало до 180 семей.

Ф. Ф. Торнау также сообщал, что Аибга — абхазское племя, входящее в общество Медовеи Медовеевцы, которые славилось старинными садами (некоторым плодовым деревьям по нескольку сотен лет), а также высокогорным медом.

Во время Русско-Кавказской войны племя Аибга было практически полностью истреблено 2-м отрядом карательных войск. Не имея в наличии огнестрельного оружия, мужское население было полностью истреблено. Женщины и дети были вынуждены покинуть родовое село и обосноваться на территории нынешнего абхазского села Отхара.

В настоящее время потомки Аибга проживают на территории Абхазии, носят фамилию Айба (абх. Аиба) и говорят на абхазском языке.

Село Отхара было названо в честь старейшей из оставшейся в живых Аибговцев, Отхары. Именно она была старейшиной племени на время перехода Аибга.

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Аибга (племя)

Маленькая княгиня не слыхала или не хотела слышать его слов. Она молчала и казалась смущенною. Князь спросил ее об отце, и княгиня заговорила и улыбнулась. Он спросил ее об общих знакомых: княгиня еще более оживилась и стала рассказывать, передавая князю поклоны и городские сплетни.
– La comtesse Apraksine, la pauvre, a perdu son Mariei, et elle a pleure les larmes de ses yeux, [Княгиня Апраксина, бедняжка, потеряла своего мужа и выплакала все глаза свои,] – говорила она, всё более и более оживляясь.
По мере того как она оживлялась, князь всё строже и строже смотрел на нее и вдруг, как будто достаточно изучив ее и составив себе ясное о ней понятие, отвернулся от нее и обратился к Михайлу Ивановичу.
– Ну, что, Михайла Иванович, Буонапарте то нашему плохо приходится. Как мне князь Андрей (он всегда так называл сына в третьем лице) порассказал, какие на него силы собираются! А мы с вами всё его пустым человеком считали.
Михаил Иванович, решительно не знавший, когда это мы с вами говорили такие слова о Бонапарте, но понимавший, что он был нужен для вступления в любимый разговор, удивленно взглянул на молодого князя, сам не зная, что из этого выйдет.
– Он у меня тактик великий! – сказал князь сыну, указывая на архитектора.
И разговор зашел опять о войне, о Бонапарте и нынешних генералах и государственных людях. Старый князь, казалось, был убежден не только в том, что все теперешние деятели были мальчишки, не смыслившие и азбуки военного и государственного дела, и что Бонапарте был ничтожный французишка, имевший успех только потому, что уже не было Потемкиных и Суворовых противопоставить ему; но он был убежден даже, что никаких политических затруднений не было в Европе, не было и войны, а была какая то кукольная комедия, в которую играли нынешние люди, притворяясь, что делают дело. Князь Андрей весело выдерживал насмешки отца над новыми людьми и с видимою радостью вызывал отца на разговор и слушал его.