Де ла Фуэнте, Аида

Аида де ла Фуэнте Пенаос
исп. Aida de la Fuente Penaos
Псевдонимы:	Аида Лафуэнте
Дата рождения:	25 февраля 1915(1915-02-25)
Место рождения:	Леон, Испания
Дата смерти:	13 октября 1934(1934-10-13) (19 лет)
Место смерти:	Овьедо, Испания
Гражданство:	Испания Испания
Партия:	Коммунистическая молодежь Испании

Аида де ла Фуэнте Пенаос, Аида Лафуэнте (исп. Aida de la Fuente Penaos; 25 февраля 1915, Леон, Испания — 13 октября 1934, Овьедо, Испания) — коммунистка Испании, героически погибла при подавлении Октябрьского восстания в Астурии.

Биография

Аида де ла Фуэнте родилась 25 февраля 1915 года в Леоне. До октября 1934 года о жизни Аиды известно мало. Отец перевез семью в Овьедо, где он участвовал в организации местного отделения Коммунистической партии Испании. Аида вместе с братьями была активным участником организации Коммунистическая молодежь Испании.

Во время Октябрьского восстания Аида де ла Фуэнте ухаживала в госпитале за раненными рабочими, помогала в организации доставки к бойцам питания и кофе. 13 октября 1934 года Аида де ла Фуэнте была убита. По одной из версий Аида погибла за щитом пулемета на колокольне церкви Святого Петра в Овьедо пытаясь остановить прорыв 21-й роты подполковника Хуана Ягуэ. По другой — была расстреляна болгарским офицером Испанского легиона Димитрием Ивановым.

С победой Народного фронта на выборах 1936 года Аида де ла Фуэнте или, как её стали называть, Аида Лафуэнте стала одним из символов испанских коммунистов. В 1935 году поэт Артуро Серрано Плаха посвятил ей стихотворение «Destierro infinito». 29 февраля 1936 года в Мадриде на митинге Народного фронта Рафаэль Альберти прочитал написанное им и посвященное Аиде де ла Фуэнте стихотворение «Либертария Лафуэнте»:

Я хочу, чтоб она поднялась из могилы. К пулемету припав, одна против сотен сражалась она, против мрачной, разнузданной своры. Кто посмеет это оспорить?

После начала Гражданской войны имя Аиды Лафуэнте появилось на агитплакатах. В октябре 1936 года 1-й астурийский батальон был переименован в честь Аиды Лафуэнте, в Хихоне появилась улица с её именем. 16 февраля 1937 года на митинге в Хихоне социалист Морено Матео, выступая от имени Социалистической партии Астурии, назвал Аиду символом героизма женщин Астурии.

В период перехода Испании к демократии родился «миф», что Аида погибла не за пулеметом, а была убита пока прыгала через скакалку в возрасте шестнадцати лет (хотя на момент гибели Аиде было 19 полных лет). Так, например, поется в песне «Аида Лафуэнте», ставшей широко известной в Испании в 1976 году благодаря Виктору Мануэлю. 6 апреля 1995 года городской совет Овьедо постановил назвать в честь Аиды Лафуэнте главную аллею в парке Святого Петра и установить памятник. На установленном в 1997 году памятнике в соответствии с «мифом» указана неверная дата рождения Аиды де ла Фуэнте – 1918 год вместо 1915 года.

Ссылки

• Enrique Berzal Dela Rosa [www.stecyl.es/Mujer/090323_Aida_de_la_Fuente_La_Libertaria.pdf Aida de la Fuente. ‘La libertaria’, joven y trágica heroína de la Revolución de 1934] (исп.) // El Mundo. — N^o 23.03.2009. — P. 8-9.

• Enrique Berzal Dela Rosa [www.stecyl.es/Mujer/090323_Aida_de_la_Fuente_La_Libertaria.pdf El mito de la ‘Rosa Roja’ aniquilada por la barbarie] (исп.) // El Mundo. — N^o 23.03.2009. — P. 9.

• [el.tesorodeoviedo.es/index.php?title=Aida_Lafuente Aida Lafuente] (исп.). La Enciclopedia de Oviedo — Fundación Gustavo Bueno. Проверено 6 июня 2015.

К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Де ла Фуэнте, Аида

«Елена Васильевна, никогда ничего не любившая кроме своего тела и одна из самых глупых женщин в мире, – думал Пьер – представляется людям верхом ума и утонченности, и перед ней преклоняются. Наполеон Бонапарт был презираем всеми до тех пор, пока он был велик, и с тех пор как он стал жалким комедиантом – император Франц добивается предложить ему свою дочь в незаконные супруги. Испанцы воссылают мольбы Богу через католическое духовенство в благодарность за то, что они победили 14 го июня французов, а французы воссылают мольбы через то же католическое духовенство о том, что они 14 го июня победили испанцев. Братья мои масоны клянутся кровью в том, что они всем готовы жертвовать для ближнего, а не платят по одному рублю на сборы бедных и интригуют Астрея против Ищущих манны, и хлопочут о настоящем Шотландском ковре и об акте, смысла которого не знает и тот, кто писал его, и которого никому не нужно. Все мы исповедуем христианский закон прощения обид и любви к ближнему – закон, вследствие которого мы воздвигли в Москве сорок сороков церквей, а вчера засекли кнутом бежавшего человека, и служитель того же самого закона любви и прощения, священник, давал целовать солдату крест перед казнью». Так думал Пьер, и эта вся, общая, всеми признаваемая ложь, как он ни привык к ней, как будто что то новое, всякий раз изумляла его. – «Я понимаю эту ложь и путаницу, думал он, – но как мне рассказать им всё, что я понимаю? Я пробовал и всегда находил, что и они в глубине души понимают то же, что и я, но стараются только не видеть ее . Стало быть так надо! Но мне то, мне куда деваться?» думал Пьер. Он испытывал несчастную способность многих, особенно русских людей, – способность видеть и верить в возможность добра и правды, и слишком ясно видеть зло и ложь жизни, для того чтобы быть в силах принимать в ней серьезное участие. Всякая область труда в глазах его соединялась со злом и обманом. Чем он ни пробовал быть, за что он ни брался – зло и ложь отталкивали его и загораживали ему все пути деятельности. А между тем надо было жить, надо было быть заняту. Слишком страшно было быть под гнетом этих неразрешимых вопросов жизни, и он отдавался первым увлечениям, чтобы только забыть их. Он ездил во всевозможные общества, много пил, покупал картины и строил, а главное читал.
Он читал и читал всё, что попадалось под руку, и читал так что, приехав домой, когда лакеи еще раздевали его, он, уже взяв книгу, читал – и от чтения переходил ко сну, и от сна к болтовне в гостиных и клубе, от болтовни к кутежу и женщинам, от кутежа опять к болтовне, чтению и вину. Пить вино для него становилось всё больше и больше физической и вместе нравственной потребностью. Несмотря на то, что доктора говорили ему, что с его корпуленцией, вино для него опасно, он очень много пил. Ему становилось вполне хорошо только тогда, когда он, сам не замечая как, опрокинув в свой большой рот несколько стаканов вина, испытывал приятную теплоту в теле, нежность ко всем своим ближним и готовность ума поверхностно отзываться на всякую мысль, не углубляясь в сущность ее. Только выпив бутылку и две вина, он смутно сознавал, что тот запутанный, страшный узел жизни, который ужасал его прежде, не так страшен, как ему казалось. С шумом в голове, болтая, слушая разговоры или читая после обеда и ужина, он беспрестанно видел этот узел, какой нибудь стороной его. Но только под влиянием вина он говорил себе: «Это ничего. Это я распутаю – вот у меня и готово объяснение. Но теперь некогда, – я после обдумаю всё это!» Но это после никогда не приходило.
Натощак, поутру, все прежние вопросы представлялись столь же неразрешимыми и страшными, и Пьер торопливо хватался за книгу и радовался, когда кто нибудь приходил к нему.
Иногда Пьер вспоминал о слышанном им рассказе о том, как на войне солдаты, находясь под выстрелами в прикрытии, когда им делать нечего, старательно изыскивают себе занятие, для того чтобы легче переносить опасность. И Пьеру все люди представлялись такими солдатами, спасающимися от жизни: кто честолюбием, кто картами, кто писанием законов, кто женщинами, кто игрушками, кто лошадьми, кто политикой, кто охотой, кто вином, кто государственными делами. «Нет ни ничтожного, ни важного, всё равно: только бы спастись от нее как умею»! думал Пьер. – «Только бы не видать ее , эту страшную ее ».