Сантамария, Аиде

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Аиде Сантамариа»)
Перейти к: навигация, поиск
Аиде Сантамария
Haydée Santamaría Cuadrado
Имя при рождении:

Аиде Сантамария Куадрадо

Род деятельности:

революционер

Дата рождения:

30 декабря 1923(1923-12-30)

Место рождения:

Энкрусихада[en], Вилья-Клара, Куба

Гражданство:

Куба Куба

Дата смерти:

28 июля 1980(1980-07-28) (56 лет)

Место смерти:

Гавана

К:Википедия:Статьи без изображений (тип: не указан)

Аиде́ Сантамари́я Куадра́до (исп. Haydée Santamaría Cuadrado, 30 декабря 1923, Вилья-Клара — 28 июля 1980, Гавана) — кубинский политический деятель, член Движения 26 июля и участница Кубинской революции (участвовала в штурме казарм Монкада). Сестра лидера Кубинской революции Абеля Сантамарии, жена Армандо Харта и мать Селии Харт.

Покончила жизнь самоубийством в 1980 году, спустя несколько месяцев после тяжёлой автомобильной аварии[1].

Напишите отзыв о статье "Сантамария, Аиде"



Примечания

  1. Louis A. Pérez. [books.google.com/books?id=q4VnueDQv6EC&pg=PA351 To Die in Cuba: Suicide and Society]. — UNC Press Books, 2005. — P. 351–. — ISBN 978-0-8078-2937-0.

Ссылки

  • [laventana.casa.cult.cu/modules.php?name=News&file=article&sid=2014 Haydee Santamaría, una mujer revolucionaria]


Отрывок, характеризующий Сантамария, Аиде

– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.