Аир (растение)

Аир
Цветущий Аир обыкновенный
Научная классификация
промежуточные ранги Домен:  Эукариоты Царство:  Растения Отдел:  Цветковые Класс:  Однодольные Надпорядок:  Lilianae Порядок:  Аироцветные Семейство:  Аирные (Acoraceae Martinov, 1820) Род:  Аир
Международное научное название
Acorus L., 1753
Типовой вид
Acorus calamus L. — Аир обыкновенный
Виды
См. текст
Ареал
область распространения
Систематика на Викивидах Изображения на Викискладе </tr> GRIN   [npgsweb.ars-grin.gov/gringlobal/taxonomygenus.aspx?id=113 g:113] IPNI   [www.ipni.org/ipni/advPlantNameSearch.do?find_family=&find_genus=Acorus&find_species=&find_infrafamily=&find_infragenus=&find_infraspecies=&find_authorAbbrev=&find_includePublicationAuthors=on&find_includePublicationAuthors=off&find_includeBasionymAuthors=on&find_includeBasionymAuthors=off&find_publicationTitle=&find_isAPNIRecord=on&find_isAPNIRecord=false&find_isGCIRecord=on&find_isGCIRecord=false&find_isIKRecord=on&find_isIKRecord=false&find_rankToReturn=gen&output_format=normal&find_sortByFamily=on&find_sortByFamily=off&query_type=by_query&back_page=plantsearch ???]

Аи́р (лат. Ácorus) — род многолетних вечнозелёных травянистых растений из монотипного семейства Аирные, или Аировые (Acoráceae). Ранее данное семейство рассматривалась в качестве подсемейства лат. Acoroideae семейства Ароидные (Araceae).

Род состоит из двух видов, произрастающих в сырых местах или на мелководьях — по берегам ручьёв, рек и озёр, на окраинах болот. Некоторые источники включают в состав рода до шести видов.

Названия

Родовое название Acorus является латинской адаптацией (в классических латинских текстах не засвидетельствовано) др.-греч. ἄκορος (ж. р.) «аир». Под этим названием растение с душистым корнем описано у Теофраста ещё в III веке до н. э. Греческое слово, возможно, происходит от пра-и.е. ak̂er-, ok̂er-, восходящего к корню ak̂-, ok̂- «острый», или «неукрашенный, некрасивый» — и связано с невзрачностью соцветий, имеющих зеленовато-жёлтый цвет. По всей видимости родственен др.-греч. ἄκορον «Ирис ложноаировый» (Iris pseudacorus), которое встречается также в классической латыни: acoron/acorum, причём как в том же значении, так, видимо, и в значении аира.

Русское название рода происходит от турецкого названия этого растения — ağir, которое в свою очередь заимствовано из др.-греч. ἄκορος «аир». Народные и диалектные варианты: «явер», «яер», «ирный корень», «ир», «гаир», «каламус», «косатник», «лепешник», «сабельник», «татарское зелье», «татарский сабельник» в родственных русскому языках: укр. а́їр, белор. я́ер.

Названия на других языках: англ. Sweet-flag, нем. Kalmus, фин. Kalmojuuri, монг. Эгэл годил увс, Зуун ует.

Аир обыкновенный. Ботаническая иллюстрация из книги О. В. Томе «Flora von Deutschland, Österreich und der Schweiz», 1885

Слово «аир» нередко используется не только как русское название рода Acorus, но и как русское название наиболее известного вида этого рода, аира обыкновенного (Acorus calamus).

Биологическое описание

Аиры — многолетние корневищные травы. Высота взрослых растений — от 10 см у некоторых культиваров аира злакового до 120 см у аира обыкновенного.

Корневище толстое, ползучее, горизонтальное, бурого цвета, толщиной до 3 см, внутри бело-розового цвета, съедобное, с приятным ароматом, напоминающим запах корицы или мандарина.

Стебель прямостоячий, неветвистый, трёхгранный, с острыми рёбрами.

Листья длинные, линейно-мечевидные, очерёдные, ярко-зелёные. Располагаются на корневище подобно вееру — как у ирисов. Листья срастаются друг с другом, окружая главный стебель, так что соцветие как бы выходит из середины листа. Листья аиров на изломе издают характерный пряный запах с болотной нотой.

Соцветие аира обыкновенного

Цветки обоеполые, мелкие, зеленовато-жёлтые, с околоцветником из двух узких чешуйчатых листочков. Тычинок шесть, пестик один. Цветки собраны в цилиндрические початки длиной от 4 до 12 см. От основания початка отходит длинный (до 50 см) кроющий лист. В цветках сначала созревают рыльца, а пыльники вскрываются только после того, как рыльца теряют способность воспринимать пыльцу.

Плоды — многосемянные сухие (суховатые) продолговатые ягоды красного или зеленоватого цвета. Для аира характерна эпизоохория: плоды распространяются животными.

Число хромосом: 2n = 24.

Применение

Потом я срезал широкие, как сабли, листья аира. От них исходил сильный и пряный запах. Я вспомнил, что на Украине хозяйки по большим праздникам устилают полы аиром, и стойкий запах его держится в хатах почти до зимы.

К. Г. Паустовский, «Во глубине России»

В научной медицине, парфюмерии и пищевой промышленности используется аирное масло (лат. Oleum calami), извлекаемое из корневищ (его содержание в корневищах достигает 4,5 %).

В народной медицине, а также в кулинарных целях (для ароматизации пищевых продуктов) используются сырые и сушёные корневища и листья.

Корневища аира обыкновенного в высушенном и засахаренном виде ещё в XIX веке считались лакомством.

В 2011 году Роспотребнадзор включил аир злаковый и аир болотный в список растений, содержащих сильнодействующие, наркотические или ядовитые вещества (изменения были внесены в СанПиН «Гигиенические требования безопасности и пищевой ценности пищевых продуктов»).

В медицине

Установлено, что препараты из аира обыкновенного обладают спазмолитическим, сосудорасширяющим, противомикробным, обезболивающим (местноанестезирующим), вяжущим, обволакивающим, седативным, репаративным, кровоостанавливающим, мочегонным и тонизирующим свойствами.

Препараты из корневища аира в народной медицине используют в первую очередь при проблемах, связанных с желудочно-кишечным трактом: при язве желудка и двенадцатиперстной кишки, при расстройствах кишечника и метеоризме, при отсутствии аппетита. Также аир используется при бронхите, плеврите, желчно-каменной и почечно-каменной болезнях, при нерегулярных менструациях, при патологическом прохождении климакса — и как средство, усиливающее половую потенцию.

В монгольской народной медицине корневища употреблялись как общеукрепляющее и тонизирующее средство при утомлении, истощении и ослабленном питании. Аир обыкновенный входил в состав многих лекарственных смесей и очень широко применялся при различных заболеваниях пищеварительной системы, а также при мучительной тошноте, рвоте, икоте. Настой аира применялся при заболеваниях мочеполовой системы и анурии. Из корневища готовили ванны для лечения кожных заболеваний, особенно чесотки.

Раньше аир использовали вместе с порошком угля для очистки воды, непригодной для питья.

В садоводстве

Все виды аира используются в ландшафтном дизайне: их сажают по берегам искусственных прудов и ручьёв. Ценятся растения за декоративность своих листьев. Все виды аира не требовательны к уходу и нуждаются лишь в обрезке для ограничения своего распространения; растения размножают путём деления. Морозостойкость — примерно до -35 °C.

Аир злаковый используется также как аквариумное растение.

Классификация

Таксономия

Род Аир входит в монотипное семейство Аирные Acoraceae порядка Аироцветные (Acorales). В более ранних системах классификации род включался в подсемейство Аирные (Acoroideae) семейства Ароидные (Araceae); ныне это подсемейство упразднено, трансформировано в одноимённое монотипное семейство Аирные.

				монотипный порядок Аироцветные		монотипное семейство Аирные		род  Аир		от двух до шести видов, включая два общепризнанных вида: Аир обыкновенный (Acorus calamus) Аир злаковый (Acorus gramineus)
	отдел Цветковые, или Покрытосеменные
				ещё 58 порядков цветковых растений (APG III, 2009)

Виды

Число видов, по разным данным, — от двух до шести (из нижеперечисленных видов общепризнаны два первых):

• Acorus calamus L. — Аир обыкновенный, или Аир болотный. Видовой эпитет происходит от греч. καλαμος — «трость, полый стебель». Высота растения — от 60 до 120 см, ширина листьев — до 2,5 см, длина соцветий — до 8 см Аир обыкновенный цветёт в мае—июле.
• Acorus gramineus Sol. ex Aiton — Аир злаковый, или Аир злаковидный. Вид из влажных субтропических лесов Японии; напоминает Аир обыкновенный в миниатюре, только с более мягкими листьями. Высота взрослых растений — от 15 до 30 см, ширина листьев — ок. 0,6 см, длина соцветий — до 2,5 см.
• Acorus americánus (Raf.) Raf. — Аир американский. Вид из Северной Америки.
• Acorus latifólius Z.Y.Zhu — Аир широколистный. Вид из Китая.
• Acorus tatarinówii Schott — Аир Татаринова. Вид из Китая. Назван в честь русского дипломата и учёного (китаеведа, врача, ботаника) Александра Алексеевича Татаринова (1817—1886).
• Acorus xiangýeus Z.Y.Zhu. Вид из Китая.

Сорта

Некоторые сорта аира:

• Acorus calamus ‘Variegatus’ — растения с полосатыми листьями; весной цвет полосок розовый, затем становится кремовым. Этот культивар также используют при создании бонсай в качестве сопутствующего растения.
• Acorus gramineus ‘Ogon’ — растения с пёстрыми листьями.
• Acorus gramineus ‘Pusillus’ — миниатюрные растения высотой до 10 см, их нередко выращивают в аквариумах.
• Acorus gramineus ‘Variegatus’ — растения с полосатыми листьями; цвет полос — кремовый; традиционно выращивают в аквариумах.
• Acorus ‘Mt. Emei’.

Литература

• Аир // А — Ангоб. — М. : Советская энциклопедия, 1969. — (Большая советская энциклопедия : [в 30 т.] / гл. ред. А. М. Прохоров ; 1969—1978, т. 1).</span>
• Ир, растение из семейства ароидных // Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона : в 86 т. (82 т. и 4 доп.). — СПб., 1890—1907.
• Грудзинская И. А. Семейство аронниковые, или ароидные (Araceae) // Жизнь растений. В 6 т. / Гл. ред. А. Л. Тахтаджян. — М.: Просвещение, 1981. — Т. 6. Цветковые растения. / Под ред. А. Л. Тахтаджяна. — С. 466—493. — 543 с. — 300 000 экз. (В этом издании род Аир отнесён к аронниковым.)

Отрывок, характеризующий Аир (растение)

На Пьера опять нашла та тоска, которой он так боялся. Он три дня после произнесения своей речи в ложе лежал дома на диване, никого не принимая и никуда не выезжая.
В это время он получил письмо от жены, которая умоляла его о свидании, писала о своей грусти по нем и о желании посвятить ему всю свою жизнь.
В конце письма она извещала его, что на днях приедет в Петербург из за границы.
Вслед за письмом в уединение Пьера ворвался один из менее других уважаемых им братьев масонов и, наведя разговор на супружеские отношения Пьера, в виде братского совета, высказал ему мысль о том, что строгость его к жене несправедлива, и что Пьер отступает от первых правил масона, не прощая кающуюся.
В это же самое время теща его, жена князя Василья, присылала за ним, умоляя его хоть на несколько минут посетить ее для переговоров о весьма важном деле. Пьер видел, что был заговор против него, что его хотели соединить с женою, и это было даже не неприятно ему в том состоянии, в котором он находился. Ему было всё равно: Пьер ничто в жизни не считал делом большой важности, и под влиянием тоски, которая теперь овладела им, он не дорожил ни своею свободою, ни своим упорством в наказании жены.
«Никто не прав, никто не виноват, стало быть и она не виновата», думал он. – Ежели Пьер не изъявил тотчас же согласия на соединение с женою, то только потому, что в состоянии тоски, в котором он находился, он не был в силах ничего предпринять. Ежели бы жена приехала к нему, он бы теперь не прогнал ее. Разве не всё равно было в сравнении с тем, что занимало Пьера, жить или не жить с женою?
Не отвечая ничего ни жене, ни теще, Пьер раз поздним вечером собрался в дорогу и уехал в Москву, чтобы повидаться с Иосифом Алексеевичем. Вот что писал Пьер в дневнике своем.
«Москва, 17 го ноября.
Сейчас только приехал от благодетеля, и спешу записать всё, что я испытал при этом. Иосиф Алексеевич живет бедно и страдает третий год мучительною болезнью пузыря. Никто никогда не слыхал от него стона, или слова ропота. С утра и до поздней ночи, за исключением часов, в которые он кушает самую простую пищу, он работает над наукой. Он принял меня милостиво и посадил на кровати, на которой он лежал; я сделал ему знак рыцарей Востока и Иерусалима, он ответил мне тем же, и с кроткой улыбкой спросил меня о том, что я узнал и приобрел в прусских и шотландских ложах. Я рассказал ему всё, как умел, передав те основания, которые я предлагал в нашей петербургской ложе и сообщил о дурном приеме, сделанном мне, и о разрыве, происшедшем между мною и братьями. Иосиф Алексеевич, изрядно помолчав и подумав, на всё это изложил мне свой взгляд, который мгновенно осветил мне всё прошедшее и весь будущий путь, предлежащий мне. Он удивил меня, спросив о том, помню ли я, в чем состоит троякая цель ордена: 1) в хранении и познании таинства; 2) в очищении и исправлении себя для воспринятия оного и 3) в исправлении рода человеческого чрез стремление к таковому очищению. Какая есть главнейшая и первая цель из этих трех? Конечно собственное исправление и очищение. Только к этой цели мы можем всегда стремиться независимо от всех обстоятельств. Но вместе с тем эта то цель и требует от нас наиболее трудов, и потому, заблуждаясь гордостью, мы, упуская эту цель, беремся либо за таинство, которое недостойны воспринять по нечистоте своей, либо беремся за исправление рода человеческого, когда сами из себя являем пример мерзости и разврата. Иллюминатство не есть чистое учение именно потому, что оно увлеклось общественной деятельностью и преисполнено гордости. На этом основании Иосиф Алексеевич осудил мою речь и всю мою деятельность. Я согласился с ним в глубине души своей. По случаю разговора нашего о моих семейных делах, он сказал мне: – Главная обязанность истинного масона, как я сказал вам, состоит в совершенствовании самого себя. Но часто мы думаем, что, удалив от себя все трудности нашей жизни, мы скорее достигнем этой цели; напротив, государь мой, сказал он мне, только в среде светских волнений можем мы достигнуть трех главных целей: 1) самопознания, ибо человек может познавать себя только через сравнение, 2) совершенствования, только борьбой достигается оно, и 3) достигнуть главной добродетели – любви к смерти. Только превратности жизни могут показать нам тщету ее и могут содействовать – нашей врожденной любви к смерти или возрождению к новой жизни. Слова эти тем более замечательны, что Иосиф Алексеевич, несмотря на свои тяжкие физические страдания, никогда не тяготится жизнию, а любит смерть, к которой он, несмотря на всю чистоту и высоту своего внутреннего человека, не чувствует еще себя достаточно готовым. Потом благодетель объяснил мне вполне значение великого квадрата мироздания и указал на то, что тройственное и седьмое число суть основание всего. Он советовал мне не отстраняться от общения с петербургскими братьями и, занимая в ложе только должности 2 го градуса, стараться, отвлекая братьев от увлечений гордости, обращать их на истинный путь самопознания и совершенствования. Кроме того для себя лично советовал мне первее всего следить за самим собою, и с этою целью дал мне тетрадь, ту самую, в которой я пишу и буду вписывать впредь все свои поступки».
«Петербург, 23 го ноября.
«Я опять живу с женой. Теща моя в слезах приехала ко мне и сказала, что Элен здесь и что она умоляет меня выслушать ее, что она невинна, что она несчастна моим оставлением, и многое другое. Я знал, что ежели я только допущу себя увидать ее, то не в силах буду более отказать ей в ее желании. В сомнении своем я не знал, к чьей помощи и совету прибегнуть. Ежели бы благодетель был здесь, он бы сказал мне. Я удалился к себе, перечел письма Иосифа Алексеевича, вспомнил свои беседы с ним, и из всего вывел то, что я не должен отказывать просящему и должен подать руку помощи всякому, тем более человеку столь связанному со мною, и должен нести крест свой. Но ежели я для добродетели простил ее, то пускай и будет мое соединение с нею иметь одну духовную цель. Так я решил и так написал Иосифу Алексеевичу. Я сказал жене, что прошу ее забыть всё старое, прошу простить мне то, в чем я мог быть виноват перед нею, а что мне прощать ей нечего. Мне радостно было сказать ей это. Пусть она не знает, как тяжело мне было вновь увидать ее. Устроился в большом доме в верхних покоях и испытываю счастливое чувство обновления».


Как и всегда, и тогда высшее общество, соединяясь вместе при дворе и на больших балах, подразделялось на несколько кружков, имеющих каждый свой оттенок. В числе их самый обширный был кружок французский, Наполеоновского союза – графа Румянцева и Caulaincourt'a. В этом кружке одно из самых видных мест заняла Элен, как только она с мужем поселилась в Петербурге. У нее бывали господа французского посольства и большое количество людей, известных своим умом и любезностью, принадлежавших к этому направлению.
Элен была в Эрфурте во время знаменитого свидания императоров, и оттуда привезла эти связи со всеми Наполеоновскими достопримечательностями Европы. В Эрфурте она имела блестящий успех. Сам Наполеон, заметив ее в театре, сказал про нее: «C'est un superbe animal». [Это прекрасное животное.] Успех ее в качестве красивой и элегантной женщины не удивлял Пьера, потому что с годами она сделалась еще красивее, чем прежде. Но удивляло его то, что за эти два года жена его успела приобрести себе репутацию
«d'une femme charmante, aussi spirituelle, que belle». [прелестной женщины, столь же умной, сколько красивой.] Известный рrince de Ligne [князь де Линь] писал ей письма на восьми страницах. Билибин приберегал свои mots [словечки], чтобы в первый раз сказать их при графине Безуховой. Быть принятым в салоне графини Безуховой считалось дипломом ума; молодые люди прочитывали книги перед вечером Элен, чтобы было о чем говорить в ее салоне, и секретари посольства, и даже посланники, поверяли ей дипломатические тайны, так что Элен была сила в некотором роде. Пьер, который знал, что она была очень глупа, с странным чувством недоуменья и страха иногда присутствовал на ее вечерах и обедах, где говорилось о политике, поэзии и философии. На этих вечерах он испытывал чувство подобное тому, которое должен испытывать фокусник, ожидая всякий раз, что вот вот обман его откроется. Но оттого ли, что для ведения такого салона именно нужна была глупость, или потому что сами обманываемые находили удовольствие в этом обмане, обман не открывался, и репутация d'une femme charmante et spirituelle так непоколебимо утвердилась за Еленой Васильевной Безуховой, что она могла говорить самые большие пошлости и глупости, и всё таки все восхищались каждым ее словом и отыскивали в нем глубокий смысл, которого она сама и не подозревала.
Пьер был именно тем самым мужем, который нужен был для этой блестящей, светской женщины. Он был тот рассеянный чудак, муж grand seigneur [большой барин], никому не мешающий и не только не портящий общего впечатления высокого тона гостиной, но, своей противоположностью изяществу и такту жены, служащий выгодным для нее фоном. Пьер, за эти два года, вследствие своего постоянного сосредоточенного занятия невещественными интересами и искреннего презрения ко всему остальному, усвоил себе в неинтересовавшем его обществе жены тот тон равнодушия, небрежности и благосклонности ко всем, который не приобретается искусственно и который потому то и внушает невольное уважение. Он входил в гостиную своей жены как в театр, со всеми был знаком, всем был одинаково рад и ко всем был одинаково равнодушен. Иногда он вступал в разговор, интересовавший его, и тогда, без соображений о том, были ли тут или нет les messieurs de l'ambassade [служащие при посольстве], шамкая говорил свои мнения, которые иногда были совершенно не в тоне настоящей минуты. Но мнение о чудаке муже de la femme la plus distinguee de Petersbourg [самой замечательной женщины в Петербурге] уже так установилось, что никто не принимал au serux [всерьез] его выходок.
В числе многих молодых людей, ежедневно бывавших в доме Элен, Борис Друбецкой, уже весьма успевший в службе, был после возвращения Элен из Эрфурта, самым близким человеком в доме Безуховых. Элен называла его mon page [мой паж] и обращалась с ним как с ребенком. Улыбка ее в отношении его была та же, как и ко всем, но иногда Пьеру неприятно было видеть эту улыбку. Борис обращался с Пьером с особенной, достойной и грустной почтительностию. Этот оттенок почтительности тоже беспокоил Пьера. Пьер так больно страдал три года тому назад от оскорбления, нанесенного ему женой, что теперь он спасал себя от возможности подобного оскорбления во первых тем, что он не был мужем своей жены, во вторых тем, что он не позволял себе подозревать.
– Нет, теперь сделавшись bas bleu [синим чулком], она навсегда отказалась от прежних увлечений, – говорил он сам себе. – Не было примера, чтобы bas bleu имели сердечные увлечения, – повторял он сам себе неизвестно откуда извлеченное правило, которому несомненно верил. Но, странное дело, присутствие Бориса в гостиной жены (а он был почти постоянно), физически действовало на Пьера: оно связывало все его члены, уничтожало бессознательность и свободу его движений.