Айвазов, Асан Сабри
| Асан Сабри Айвазов | |
 | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
Асан Сабри Айвазов (1878—1938) — крымскотатарский писатель, литературный критик, публицист, педагог, общественный деятель.
Как писатель, сформировался под влиянием идей Исмаила Гаспринского и революционных событий 1905—1907 гг.[1]
Биография
Родился 6 мая 1878 года в Алупке в бедной крестьянской семье. В 1889 году после окончания Алупкинской начальной школы один из родственников увёз подростка в Стамбул, где Асан в 1892—1896 гг. учился в педагогическом институте в Стамбуле[2]. Во время учёбы в Турции публиковал статьи в газете Исмаила Гаспринского «Терджиман», прессе Стамбула и Баку[1].
По подозрению турецкой полиции вместе с другими студентами подвергся аресту, но когда в полиции узнали, что он русский подданный, его выслали в Россию[2].
После возвращения в Крым открыл в Алупке новую школу, в которую принимал не только мальчиков, но и девочек, преподавал им арифметику, географию, грамматику, татарский язык. Инициатива создания этих прогрессивных по уровню образования школ (мектебе-усул-джедид) принадлежала Исмаилу Гаспринскому[3]. В обычных татарских школах девочкам писать не разрешалось, а обучение сводилось к преподаванию Корана на арабском языке. Условия для просветительской работы были крайне тяжёлыми. Не только местные богатеи и мусульманское духовенство, но и полиция и инспекция народных школ были против новой школы. Айвазову угрожали, а летом 1904 года его дом подвергся нападению[2]. После этого случая Асан Сабри был вынужден оставить преподавание[3].
К этому времени Айвазов уже был членом подпольного общества «Неджат», основанного в 1898 году в Алупке Хасаном Нури. Конечной целью «Неджат» было создание в Крыму самостоятельной нейтральной республики наподобие Швейцарии под покровительством европейских великих держав. Председателем был сам Хасан Нури, секретарём — Айвазов. После смерти Хасана Нури (1903) Айвазов возглавил «Неджат» и руководил им до конца 1906 — начала 1907 гг., когда общество было разгромлено полицией. Органом «Неджат» была газета «Ватан Хадими» (Слуга Отечества), выходившая четыре раза в неделю в г. Карасубазаре. Изданием газеты руководили Айвазов и молодой крымскотатарский политик Абдурешид Медиев (оба состояли в партии социалистов-революционеров). Под влиянием «Ватан Хадими» в городах и больших сёлах Крыма открывались школы (рушдие), в которых преподавали в основном получившие образование в Турции татары или приглашённые из Стамбула турецкие педагоги[2].
После наступления реакции (1907) газета «Ватан Хадими» и многие рушдие были закрыты, часть учителей была отстранена от работы, часть была выслана за пределы Таврической губернии. Среди высланных в конце 1907 года был и Айвазов[2], которого обвинили в агитации среди солдат против царизма. В начале 1908 года он уехал в Египет, где лечился от астмы. В 1909 году вернулся в Москву, давал частные уроки и посещал лекции в Лазаревском институте восточных языков. По словам Айвазова, в этот период он «три раза был арестован, а в 1911 году уехал в Швейцарию, где случайно познакомился в Базеле с товарищем Лениным. Вернулся через Константинополь в Россию и жил в Москве»[2].
Во время своих поездок в Турцию Айвазов общается с видными деятелями пантюркистского движения: Юсуфом Акчуриным, Мехметом Эмином, Али-Беком Гусейн-Заде, Абдуллой Субхи. В Турции вместе с ними он участвует в создании организации «Турк Дернеги», которая впоследствии значительно выросла и под названием «Турк Оджагы» стала одним из крупных филиалов партии «Иттихат ве Тераки»[3].
К концу 1913 года после празднования трёхсотлетия дома Романовых Айвазов попал под амнистию, в связи с чем ему разрешили вернуться в Крым и поселиться в Бахчисарае, где он жил до Февральской революции 1917 года, занимаясь редактированием газеты «Терджиман»[2][1].
После Февральской революции Айвазов был избран членом Временного мусульманского революционного комитета и направлен в Петроград для работы в Мусульманском бюро по подготовке созыва Всероссийского мусульманского съезда. За время его отсутствия в Крыму прошёл Всекрымский мусульманский съезд, который 25 марта 1917 года избрал Крымский мусульманский центральный исполнительный комитет (Айвазов был заочно избран в его состав). Вернувшись в конце апреля в Крым, Айвазов, по его словам, «остался в тени» новых лидеров — Челеби Челебиева и Джафера Сейдамета[2].
Айвазову было поручено организовать в Симферополе типографию и создать газету. Когда типография была готова, комитет утвердил его кандидатуру в качестве редактора, а газете дал название «Миллет» («Нация»). Главным редактором «Миллет» был Джафер Сейдамет. 10-15 мая 1917 года Айвазов был одним из крымских делегатов на Всероссийском мусульманском съезде в Москве, который, по его выражению, стал «отцом всех тюрко-татарских националистических организаций или партий России». По возвращении из Москвы Джафер Сейдамет и Челеби Челебиев приступили к организации националистической партии «Милли-Фирка», программа которой была принята на съезд в начале ноября 1917 года[2].
Айвазов дважды избирался председателем Курултая (январь и май 1918 г.), посол Крымского краевого правительства в Турции.
После установления в Крыму Советской власти, Айвазов работал в отделе переводов ЦИК, с 1922 г. в должности старшего ассистента в Крымском университете, в педагогическом институте преподает арабский и турецкий языки. Сторонник перевода родного языка на латиницу.
В 1926—1927 гг. опубликовал много статей по языкознанию в газете «Енъи дунья», журналах «Илери» и «Окъув ишлери». Некоторое время редактировал детский журнал на латинице «Козь-айдын».
В 1930 Айвазов был арестован, однако через два месяца освобождён. Вместо судебной скамьи его направляют на лечение в Кисловодск. Из более поздних документов становится ясным, что произошло в следственных кабинетах крымского ГПУ.
Являясь активнейшим участником национального движения, по мнению сотрудников контрразведки, Айвазов мог стать ценным источником информации о настроениях крымскотатарской интеллигенции. После заключения, находясь в тяжелейших условиях, Айвазов даёт согласие на сотрудничество с органами ОГПУ.
В 1959 году на дополнительном следствии в г. Симферополе супруга Асана Айвазова — Ольга Васильевна вспоминала:
|
...через некоторое время после ареста мужа к ней стали являться сотрудники контрразведки, в том числе следователь Кемалов, и приносить продукты: какао, масло, печенье... | 
|
Через семь лет 5 апреля 1937 года вновь арестован. 27 декабря 1937 года, находясь вновь в заключении, Асан Айвазов заявил следователю, что состоял секретным агентом органов НКВД с 1930 года. Согласно протоколу допроса, Айвазов сознался, что «действительно состоя агентом НКВД, я занимался двурушничеством […], скрывал известные мне данные об антисоветской деятельности других»[4].
Расстрелян 17 апреля 1938 г.
Напишите отзыв о статье "Айвазов, Асан Сабри"
Примечания
- ↑ 1 2 3 [www.crimea.ru/item_info_big.htm?id=1295 Айвазов Асан Сабри // Библиографический словарь «Деятели крымскотатарской культуры» под ред. Д. П. Урсу]
- ↑ 1 2 3 4 5 6 7 8 9 [www.vatanym.ru/?an=vs305_mp1 А. С. Айвазов. История национального движения в Крыму]
- ↑ 1 2 3 [ru.krymr.com/content/article/27389551.html Гульнара Бекирова. Страницы крымской истории. Асан Сабри Айвазов]
- ↑ [www.vatanym.ru/?an=vs405_mp2 Ватаным]
Отрывок, характеризующий Айвазов, Асан Сабри
Партизанская война (всегда успешная, как показывает история) прямо противуположна этому правилу.Противоречие это происходит оттого, что военная наука принимает силу войск тождественною с их числительностию. Военная наука говорит, что чем больше войска, тем больше силы. Les gros bataillons ont toujours raison. [Право всегда на стороне больших армий.]
Говоря это, военная наука подобна той механике, которая, основываясь на рассмотрении сил только по отношению к их массам, сказала бы, что силы равны или не равны между собою, потому что равны или не равны их массы.
Сила (количество движения) есть произведение из массы на скорость.
В военном деле сила войска есть также произведение из массы на что то такое, на какое то неизвестное х.
Военная наука, видя в истории бесчисленное количество примеров того, что масса войск не совпадает с силой, что малые отряды побеждают большие, смутно признает существование этого неизвестного множителя и старается отыскать его то в геометрическом построении, то в вооружении, то – самое обыкновенное – в гениальности полководцев. Но подстановление всех этих значений множителя не доставляет результатов, согласных с историческими фактами.
А между тем стоит только отрешиться от установившегося, в угоду героям, ложного взгляда на действительность распоряжений высших властей во время войны для того, чтобы отыскать этот неизвестный х.
Х этот есть дух войска, то есть большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасностям всех людей, составляющих войско, совершенно независимо от того, дерутся ли люди под командой гениев или не гениев, в трех или двух линиях, дубинами или ружьями, стреляющими тридцать раз в минуту. Люди, имеющие наибольшее желание драться, всегда поставят себя и в наивыгоднейшие условия для драки.
Дух войска – есть множитель на массу, дающий произведение силы. Определить и выразить значение духа войска, этого неизвестного множителя, есть задача науки.
Задача эта возможна только тогда, когда мы перестанем произвольно подставлять вместо значения всего неизвестного Х те условия, при которых проявляется сила, как то: распоряжения полководца, вооружение и т. д., принимая их за значение множителя, а признаем это неизвестное во всей его цельности, то есть как большее или меньшее желание драться и подвергать себя опасности. Тогда только, выражая уравнениями известные исторические факты, из сравнения относительного значения этого неизвестного можно надеяться на определение самого неизвестного.
Десять человек, батальонов или дивизий, сражаясь с пятнадцатью человеками, батальонами или дивизиями, победили пятнадцать, то есть убили и забрали в плен всех без остатка и сами потеряли четыре; стало быть, уничтожились с одной стороны четыре, с другой стороны пятнадцать. Следовательно, четыре были равны пятнадцати, и, следовательно, 4а:=15у. Следовательно, ж: г/==15:4. Уравнение это не дает значения неизвестного, но оно дает отношение между двумя неизвестными. И из подведения под таковые уравнения исторических различно взятых единиц (сражений, кампаний, периодов войн) получатся ряды чисел, в которых должны существовать и могут быть открыты законы.
Тактическое правило о том, что надо действовать массами при наступлении и разрозненно при отступлении, бессознательно подтверждает только ту истину, что сила войска зависит от его духа. Для того чтобы вести людей под ядра, нужно больше дисциплины, достигаемой только движением в массах, чем для того, чтобы отбиваться от нападающих. Но правило это, при котором упускается из вида дух войска, беспрестанно оказывается неверным и в особенности поразительно противоречит действительности там, где является сильный подъем или упадок духа войска, – во всех народных войнах.
Французы, отступая в 1812 м году, хотя и должны бы защищаться отдельно, по тактике, жмутся в кучу, потому что дух войска упал так, что только масса сдерживает войско вместе. Русские, напротив, по тактике должны бы были нападать массой, на деле же раздробляются, потому что дух поднят так, что отдельные лица бьют без приказания французов и не нуждаются в принуждении для того, чтобы подвергать себя трудам и опасностям.
Так называемая партизанская война началась со вступления неприятеля в Смоленск.
Прежде чем партизанская война была официально принята нашим правительством, уже тысячи людей неприятельской армии – отсталые мародеры, фуражиры – были истреблены казаками и мужиками, побивавшими этих людей так же бессознательно, как бессознательно собаки загрызают забеглую бешеную собаку. Денис Давыдов своим русским чутьем первый понял значение той страшной дубины, которая, не спрашивая правил военного искусства, уничтожала французов, и ему принадлежит слава первого шага для узаконения этого приема войны.
24 го августа был учрежден первый партизанский отряд Давыдова, и вслед за его отрядом стали учреждаться другие. Чем дальше подвигалась кампания, тем более увеличивалось число этих отрядов.
Партизаны уничтожали Великую армию по частям. Они подбирали те отпадавшие листья, которые сами собою сыпались с иссохшего дерева – французского войска, и иногда трясли это дерево. В октябре, в то время как французы бежали к Смоленску, этих партий различных величин и характеров были сотни. Были партии, перенимавшие все приемы армии, с пехотой, артиллерией, штабами, с удобствами жизни; были одни казачьи, кавалерийские; были мелкие, сборные, пешие и конные, были мужицкие и помещичьи, никому не известные. Был дьячок начальником партии, взявший в месяц несколько сот пленных. Была старостиха Василиса, побившая сотни французов.
Последние числа октября было время самого разгара партизанской войны. Тот первый период этой войны, во время которого партизаны, сами удивляясь своей дерзости, боялись всякую минуту быть пойманными и окруженными французами и, не расседлывая и почти не слезая с лошадей, прятались по лесам, ожидая всякую минуту погони, – уже прошел. Теперь уже война эта определилась, всем стало ясно, что можно было предпринять с французами и чего нельзя было предпринимать. Теперь уже только те начальники отрядов, которые с штабами, по правилам ходили вдали от французов, считали еще многое невозможным. Мелкие же партизаны, давно уже начавшие свое дело и близко высматривавшие французов, считали возможным то, о чем не смели и думать начальники больших отрядов. Казаки же и мужики, лазившие между французами, считали, что теперь уже все было возможно.
22 го октября Денисов, бывший одним из партизанов, находился с своей партией в самом разгаре партизанской страсти. С утра он с своей партией был на ходу. Он целый день по лесам, примыкавшим к большой дороге, следил за большим французским транспортом кавалерийских вещей и русских пленных, отделившимся от других войск и под сильным прикрытием, как это было известно от лазутчиков и пленных, направлявшимся к Смоленску. Про этот транспорт было известно не только Денисову и Долохову (тоже партизану с небольшой партией), ходившему близко от Денисова, но и начальникам больших отрядов с штабами: все знали про этот транспорт и, как говорил Денисов, точили на него зубы. Двое из этих больших отрядных начальников – один поляк, другой немец – почти в одно и то же время прислали Денисову приглашение присоединиться каждый к своему отряду, с тем чтобы напасть на транспорт.
