Айвангу
Айвангу | |
Имя при рождении: |
Айвангу[1] |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Дата смерти: | |
Место смерти: | |
Гражданство: | |
Род деятельности: | |
Годы творчества: |
1955— 1963 |
Жанр: |
проза |
Язык произведений: |
эскимосский, русский |
Айвангу (1926—1963) — первый эскимосский советский писатель. Принадлежал к первому поколению коренных народов Севера, которые получили возможность не только устно, но письменно излагать свои мысли на родном языке.
Биография
Эскимос. Сын известного зверобоя Кайнынана и Айнанаук, хранительницы эскимосских семейных преданий. Образование семь классов.
Был охотником.
В 1957 году заболел и попал в туберкулезный диспансер. В 1959 у Айвангу обострились боли в позвоночнике. С 1961 года — инвалид, прикованный к кровати. Больной туберкулезом, прикованный к постели, он до последних дней продолжал писать.
Впервые свои литературные способности Айвангу продемонстрировал осенью 1955 года, когда перевел пьесу В. Ивакина «Солнце над тундрой» о борьбе первого руководителя национального Совета Майны против шаманов на эскимосский язык и сыграл в спектакле роль Майны.
Учёные-фольклористы, этнографы долгое время использовали Айвангу как информатора. Он диктовал им сказания своей матери, переводил по их просьбе отдельные тексты, уточнял значение непонятных слов.
Однажды они предложили Айвангу самому что-нибудь написать о жизни эскимосов. Через какое-то время Айвангу передал учёным шесть ученических тетрадей: на одной страничке шли тексты на эскимосском языке, а на другой — дословный перевод на русском языке. На титульном листе первой тетрадки Айвангу сделал пометку: «Унипамсюгыт» — «Рассказы», с. Чаплино Провиденского района Магаданской области. Написал Айвангу. Имени и отчества нет. Родился в 1926 году. Образование семь классов. Инвалид. Март 1961 года".
Рукопись состояла из 17 рассказов. Позже к ним добавилась написанная Айвангу на эскимосском и на русском языке книга рассказов «История нашего села Унгазик» (она сейчас хранится в архиве Чукотского окружного краеведческого музея).
Первым литературный дар эскимосского сказителя оценил Г. А. Меновщиков (911—1991), языковед, фольклорист, доктор филологических наук, один из основоположников научного эскимосоведения, подготовив одну из его новелл для сборника прозы северян «От Москвы до тайги одна ночевка» (1961).
Один из последних рассказов «Наш птичий остров», написанный только на русском языке, показывает всю тяжесть физического состояния писателя, его тоску о прежней свободной жизни.
Рассказы Айвангу стали первыми эскимосскими произведениями литературы. В 1961 году они были переведены на русский язык и опубликованы под названием «От Москвы до тайги одна ночевка»[2].
Эскимосы, говорящие на родном языке, понимают — вряд ли кто-нибудь ещё сможет написать так, как Айвангу. Его творчество представляет огромную литературную ценность не только для эскимосов, но и всех коренных народов Севера.
Напишите отзыв о статье "Айвангу"
Примечания
Ссылки
- [rozamira.nl/lib/alip.htm Литературный энциклопедический словарь (1987), с дополнениями. Писатели А–Л.]
Отрывок, характеризующий Айвангу
– Оттого, что он молод, оттого, что он беден, оттого, что он родня… оттого, что ты и сама не любишь его.– А почему вы знаете?
– Я знаю. Это не хорошо, мой дружок.
– А если я хочу… – сказала Наташа.
– Перестань говорить глупости, – сказала графиня.
– А если я хочу…
– Наташа, я серьезно…
Наташа не дала ей договорить, притянула к себе большую руку графини и поцеловала ее сверху, потом в ладонь, потом опять повернула и стала целовать ее в косточку верхнего сустава пальца, потом в промежуток, потом опять в косточку, шопотом приговаривая: «январь, февраль, март, апрель, май».
– Говорите, мама, что же вы молчите? Говорите, – сказала она, оглядываясь на мать, которая нежным взглядом смотрела на дочь и из за этого созерцания, казалось, забыла всё, что она хотела сказать.
– Это не годится, душа моя. Не все поймут вашу детскую связь, а видеть его таким близким с тобой может повредить тебе в глазах других молодых людей, которые к нам ездят, и, главное, напрасно мучает его. Он, может быть, нашел себе партию по себе, богатую; а теперь он с ума сходит.
– Сходит? – повторила Наташа.
– Я тебе про себя скажу. У меня был один cousin…
– Знаю – Кирилла Матвеич, да ведь он старик?
– Не всегда был старик. Но вот что, Наташа, я поговорю с Борей. Ему не надо так часто ездить…
– Отчего же не надо, коли ему хочется?
– Оттого, что я знаю, что это ничем не кончится.
– Почему вы знаете? Нет, мама, вы не говорите ему. Что за глупости! – говорила Наташа тоном человека, у которого хотят отнять его собственность.
– Ну не выйду замуж, так пускай ездит, коли ему весело и мне весело. – Наташа улыбаясь поглядела на мать.
– Не замуж, а так , – повторила она.
– Как же это, мой друг?
– Да так . Ну, очень нужно, что замуж не выйду, а… так .
– Так, так, – повторила графиня и, трясясь всем своим телом, засмеялась добрым, неожиданным старушечьим смехом.
– Полноте смеяться, перестаньте, – закричала Наташа, – всю кровать трясете. Ужасно вы на меня похожи, такая же хохотунья… Постойте… – Она схватила обе руки графини, поцеловала на одной кость мизинца – июнь, и продолжала целовать июль, август на другой руке. – Мама, а он очень влюблен? Как на ваши глаза? В вас были так влюблены? И очень мил, очень, очень мил! Только не совсем в моем вкусе – он узкий такой, как часы столовые… Вы не понимаете?…Узкий, знаете, серый, светлый…
– Что ты врешь! – сказала графиня.
Наташа продолжала:
– Неужели вы не понимаете? Николенька бы понял… Безухий – тот синий, темно синий с красным, и он четвероугольный.
– Ты и с ним кокетничаешь, – смеясь сказала графиня.
– Нет, он франмасон, я узнала. Он славный, темно синий с красным, как вам растолковать…
– Графинюшка, – послышался голос графа из за двери. – Ты не спишь? – Наташа вскочила босиком, захватила в руки туфли и убежала в свою комнату.
Она долго не могла заснуть. Она всё думала о том, что никто никак не может понять всего, что она понимает, и что в ней есть.
«Соня?» подумала она, глядя на спящую, свернувшуюся кошечку с ее огромной косой. «Нет, куда ей! Она добродетельная. Она влюбилась в Николеньку и больше ничего знать не хочет. Мама, и та не понимает. Это удивительно, как я умна и как… она мила», – продолжала она, говоря про себя в третьем лице и воображая, что это говорит про нее какой то очень умный, самый умный и самый хороший мужчина… «Всё, всё в ней есть, – продолжал этот мужчина, – умна необыкновенно, мила и потом хороша, необыкновенно хороша, ловка, – плавает, верхом ездит отлично, а голос! Можно сказать, удивительный голос!» Она пропела свою любимую музыкальную фразу из Херубиниевской оперы, бросилась на постель, засмеялась от радостной мысли, что она сейчас заснет, крикнула Дуняшу потушить свечку, и еще Дуняша не успела выйти из комнаты, как она уже перешла в другой, еще более счастливый мир сновидений, где всё было так же легко и прекрасно, как и в действительности, но только было еще лучше, потому что было по другому.