Айвори, Джеймс (режиссёр)
Джеймс Айвори | |
James Ivory | |
Имя при рождении: |
James Francis Ivory |
---|---|
Дата рождения: | |
Место рождения: | |
Гражданство: | |
Профессия: | |
Карьера: |
1953— наст. время |
Награды: |
премия БАФТА (1985, 1991), Давид ди Донателло (1985), Серебряный лев Венецианского МКФ (1987) |
Джеймс Фрэнсис Айвори (англ. James Francis Ivory; 7 июня 1928, Беркли, Калифорния) — американский кинорежиссёр, известный своими тонко выверенными экранизациями произведений Генри Джеймса, Эдварда Форстера и других представителей англо-американского психологического реализма начала XX века.
Отец — ирландского, мать — французского происхождения. Учился в университете штата Орегон и Киношколе университета Южной Калифорнии (закончил в 1957). Начинал в документальном кино, много работал в Индии. В 1961 вместе со своим спутником жизни Исмаилом Мерчантом (англ.) и писательницей Рут Джабвала создал кинокомпанию Мерчант-Айвори-Продакшнз, которая в конце 1980-х и начале 1990-х выпустила целый ряд эталонных экранизаций классики начала XX века.
Фильмы Джеймса Айвори отличаются своеобразным академизмом — выверенностью мизансцен, вдумчивым воспроизведением материальных деталей прошлого, стилизованностью визуальных решений, тщательно подобранным актёрским ансамблем. Во многих из них «в элегических тонах описываются быт и нравы аристократии» (Андрей Плахов)[1]. Айвори имеет репутацию самого английского из американских режиссёров; по оценке Мих. Трофименкова («Коммерсантъ»), он всегда «старался быть более British, чем сами англичане»[2].
Фильмография
- 1963 — Хозяин дома / The Householder
- 1965 — Слуги Шекспира / Shakespeare Wallah
- 1970 — Бомбейское кино / Bombay Talkie
- 1977 — Роузленд / Roseland
- 1979 — Европейцы / The Europeans
- 1980 — Джейн Остин на Манхэттене / Jane Austen in Manhattan
- 1981 — Квартет / Quartet
- 1983 — Пыль и жара / Heat and Dust
- 1984 — Бостонцы / The Bostonians
- 1985 — Комната с видом/ A Room with a View
- 1987 — Морис / Mauris
- 1989 — Рабы Нью-Йорка / Slaves of New York
- 1990 — Мистер и миссис Бридж / Mr. and Mrs. Bridge
- 1992 — Говардс Энд / Howards End
- 1993 — Остаток дня / The Remains of the Day
- 1995 — Джефферсон в Париже / Jefferson in Paris
- 1995 — Люмьер и компания / Lumière et compagnie
- 1996 — Прожить жизнь с Пикассо / Surviving Picasso
- 1998 — Дочь солдата никогда не плачет / A Soldier’s Daughter Never Cries
- 2001 — Золотая чаша / The Golden Bowl
- 2003 — Развод / Le Divorce
- 2005 — Белая графиня / The White Countess
- 2008 — Конечный пункт / The City of Your Final Destination
Напишите отзыв о статье "Айвори, Джеймс (режиссёр)"
Примечания
Ссылки
- [www.kommersant.ru/doc.aspx?DocsID=669715 Андрей Плахов о фильме Дж. Айвори «Белая графиня»]
- [www.merchantivory.com/ivory.html Биография на сайте компании Мерчанта-Айвори] (англ.)
|
Отрывок, характеризующий Айвори, Джеймс (режиссёр)
Ехать обыкновенным путем на Москву нельзя было и думать, и потому окольный путь, который должна была сделать княжна Марья: на Липецк, Рязань, Владимир, Шую, был очень длинен, по неимению везде почтовых лошадей, очень труден и около Рязани, где, как говорили, показывались французы, даже опасен.Во время этого трудного путешествия m lle Bourienne, Десаль и прислуга княжны Марьи были удивлены ее твердостью духа и деятельностью. Она позже всех ложилась, раньше всех вставала, и никакие затруднения не могли остановить ее. Благодаря ее деятельности и энергии, возбуждавшим ее спутников, к концу второй недели они подъезжали к Ярославлю.
В последнее время своего пребывания в Воронеже княжна Марья испытала лучшее счастье в своей жизни. Любовь ее к Ростову уже не мучила, не волновала ее. Любовь эта наполняла всю ее душу, сделалась нераздельною частью ее самой, и она не боролась более против нее. В последнее время княжна Марья убедилась, – хотя она никогда ясно словами определенно не говорила себе этого, – убедилась, что она была любима и любила. В этом она убедилась в последнее свое свидание с Николаем, когда он приехал ей объявить о том, что ее брат был с Ростовыми. Николай ни одним словом не намекнул на то, что теперь (в случае выздоровления князя Андрея) прежние отношения между ним и Наташей могли возобновиться, но княжна Марья видела по его лицу, что он знал и думал это. И, несмотря на то, его отношения к ней – осторожные, нежные и любовные – не только не изменились, но он, казалось, радовался тому, что теперь родство между ним и княжной Марьей позволяло ему свободнее выражать ей свою дружбу любовь, как иногда думала княжна Марья. Княжна Марья знала, что она любила в первый и последний раз в жизни, и чувствовала, что она любима, и была счастлива, спокойна в этом отношении.
Но это счастье одной стороны душевной не только не мешало ей во всей силе чувствовать горе о брате, но, напротив, это душевное спокойствие в одном отношении давало ей большую возможность отдаваться вполне своему чувству к брату. Чувство это было так сильно в первую минуту выезда из Воронежа, что провожавшие ее были уверены, глядя на ее измученное, отчаянное лицо, что она непременно заболеет дорогой; но именно трудности и заботы путешествия, за которые с такою деятельностью взялась княжна Марья, спасли ее на время от ее горя и придали ей силы.
Как и всегда это бывает во время путешествия, княжна Марья думала только об одном путешествии, забывая о том, что было его целью. Но, подъезжая к Ярославлю, когда открылось опять то, что могло предстоять ей, и уже не через много дней, а нынче вечером, волнение княжны Марьи дошло до крайних пределов.
Когда посланный вперед гайдук, чтобы узнать в Ярославле, где стоят Ростовы и в каком положении находится князь Андрей, встретил у заставы большую въезжавшую карету, он ужаснулся, увидав страшно бледное лицо княжны, которое высунулось ему из окна.
– Все узнал, ваше сиятельство: ростовские стоят на площади, в доме купца Бронникова. Недалече, над самой над Волгой, – сказал гайдук.
Княжна Марья испуганно вопросительно смотрела на его лицо, не понимая того, что он говорил ей, не понимая, почему он не отвечал на главный вопрос: что брат? M lle Bourienne сделала этот вопрос за княжну Марью.
– Что князь? – спросила она.
– Их сиятельство с ними в том же доме стоят.
«Стало быть, он жив», – подумала княжна и тихо спросила: что он?
– Люди сказывали, все в том же положении.
Что значило «все в том же положении», княжна не стала спрашивать и мельком только, незаметно взглянув на семилетнего Николушку, сидевшего перед нею и радовавшегося на город, опустила голову и не поднимала ее до тех пор, пока тяжелая карета, гремя, трясясь и колыхаясь, не остановилась где то. Загремели откидываемые подножки.
Отворились дверцы. Слева была вода – река большая, справа было крыльцо; на крыльце были люди, прислуга и какая то румяная, с большой черной косой, девушка, которая неприятно притворно улыбалась, как показалось княжне Марье (это была Соня). Княжна взбежала по лестнице, притворно улыбавшаяся девушка сказала: – Сюда, сюда! – и княжна очутилась в передней перед старой женщиной с восточным типом лица, которая с растроганным выражением быстро шла ей навстречу. Это была графиня. Она обняла княжну Марью и стала целовать ее.