Айзард, Уолтер

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Уолтер Айзард
Walter Isard
Дата рождения:

19 апреля 1919(1919-04-19)

Место рождения:

Филадельфия, Пенсильвания, США

Дата смерти:

6 ноября 2010(2010-11-06) (91 год)

Место смерти:

Филадельфия, Пенсильвания, США

Страна:

США

Научная сфера:

экономика, география

Известен как:

основатель т. н. «региональной науки»

Уо́лтер А́йзард (англ. Walter Isard; 19 апреля 1919, Филадельфия — 6 ноября 2010, там же[1]) — американский экономист и географ, важнейший представитель школы пространственного анализа в географии, основатель т. н. «региональной науки».





Биография

Уолтер Айзард родился в Филадельфии в семье квакеров — эмигрантов из Германии[2]. В 1939 году он с отличием окончил Темпльский университет в родном городе и продолжил обучение в Гарварде, где его учителями были Элвин Хансен и Эббот Ашер. В Гарварде Айзард впервые серьёзно заинтересовался теорией размещения производства, экономико-географической дисциплиной, крайне популярной в те годы в США. Из Гарварда Айзард, однако, так и не окончив обучение, перевёлся в Чикагский университет. Здесь его научной деятельностью руководили Фрэнк Найт, Оскар Ланге и Джейкоб Винер. В 1942 году он защитил диссертацию, посвященную производственным циклам и развитию транспорта. В это же время Айзард был привлечён к работе в Национальном совете по планированию использованию ресурсов, организации, курировавшей обеспечение американской оборонной промышленности в годы войны. Вскоре 23-летнего Уолтера попытались призвать в американскую армию, однако он, как квакер и пацифист, отказался брать в руки оружие и прошёл альтернативную службу в психиатрической лечебнице. В это время он много читал и переводил на английский язык работы немецких классиков теории размещения производства.

В 1945 году Айзард вернулся в Гарвард, где работал преподавателем на полставки, а затем научным сотрудником. Теория размещения производства была применена им к американской сталелитейной индустрии, он выпустил ряд работ, посвящённых данной тематике. Другой проблемой, которой он уделял внимание в это время, был анализ перспектив использования атомной энергии. В Гарварде Айзард познакомился с Василием Леонтьевым, некоторое время вместе с ним работал над приложением модели «затраты-выпуск» к местной экономике.

В 19531956 годах Айзард работал в МТИ, на кафедре городского и регионального планирования. В это время в американском научном сообществе, как экономическом, так и географическом, популярность набирали идеи количественной революции в науке и неопозитивистский подход к исследованию экономической реальности, нацеленный на выявление законов её функционирования. В 1956 году Айзард основал в Пенсильванском университете кафедру региональной науки, тогда же была создана Американская ассоциация региональной науки, почётным председателем которой стал Айзард как её главный организатор. Первая монография, посвященная региональной науке (в русской традиции это научное направление называется школа пространственного анализа), была опубликована им в том же 1956 году, в течение следующих четырёх лет вышли ещё две работы. Благодаря этому новое научное направление добилось широкого признания в кругах американских экономистов и экономико-географов.

Пик популярности школы пространственного анализа пришёлся на середину 1960-х годов, в дальнейшем интерес к нему стал угасать, а многие учёные, работавшие в рамках этого направления, поменяли специализацию. Не стал исключением и Уолтер Айзард. В 1971 году он оставил родной Пенсильванский университет и начал преподавать в университете Корнелла, где развивал главным образом научное направление, получившее название «география мира» (региональное приложение конфликтологии). В 1985 году он был избран членом Национальной академии наук США.

Вклад в науку

Основные работы Айзарда были опубликованы в 1950-х: Location and Space Economy (1956) и Methods of Regional Analysis (1960). Айзард интегрировал предшествующие модели анализа систем расселения, транспортных сетей, размещения промышленных предприятий, торговли и сферы услуг. В частности, важное влияние на его работы оказали Август Лёш, Вальтер Кристаллер и ряд американских экономистов и географов, занимавшихся проблемами размещения промышленности, формирования сбытовых зон и транспортных потоков (Эдгар Гувер, Эдвард Чемберлин, Артур Смитиз, Эдвард Ульман и др.).

Уолтер Айзард вслед за Августом Лёшем попытался создать интегральную модель территориальной проекции социально-экономической жизни общества, основными элементами которой являются потребительский спрос и его географическое распределение, а также наличие тех или иных экономических ресурсов. Сочетание этих факторов определеяет экономический ландшафт территории. В географии промышленности Айзард был сторонником технико-экономического подхода, в рамках которого особое значение придавалось сырьевой и транспортной составляющей себестоимости продукции и влиянию на неё масштаба производства.

Методология работ Айзарда отталкивалась от принципов «количественной революции»: большое значение уделялось определению иерархии населенных пунктов и транспортных узлов через их количественные характеристики, размещение промышленных предприятий предполагалось естественным следствием действия тех или иных факторов производства (тяготение к сырью или, наоборот, рынкам сбыта), миграции объяснялись через территориальные диспропорции спроса и предложения на рынках труда и т. д. Основным методом анализа географической действительности в работах Айзарда является математическое моделирование.

Работы Айзарда положили начало большому массиву исследований тех или иных территориальных явлений в рамках школы пространственного анализа и «региональной науки» в 1960-х. С конца 1970-х интересы самого Айзарда постепенно смещаются в сторону конфликтологии и т. н. «географии мира», в рамках этого направления он работал до конца жизни.

Интересные факты

Как экономист, Айзард был последователем кейнсианства и в книге «Methods of Regional Analysis» территориальному приложению этой теории была посвящена отдельная глава, иллюстрировавшая, что население является прежде всего потребителем промышленной продукции, а не средством её производства. В русском переводе книги, вышедшем в 1966 году, эта часть была удалена (без перенумерации страниц). В предисловии А. Е. Пробст пояснил, что «советским читателям вряд ли будет интересна эта информация».

Основные работы

  • Atomic Power, an Economic and Social Analysis; a Study in Industrial Location and Regional Economic Development (1952)
  • Location and Space Economy (1956)
  • Изард У. Методы регионального анализа: введение в науку о регионах. Пер. с англ. В.М. Хомана, Ю.Г.Липеца, С.Н.Тагера. — М.: Прогресс, 1966. — 660 с (англ. Methods of Regional Analysis (1960))
  • Regional Input-output Study: Recollections, Reflections, and Diverse Notes on the Philadelphia Experience (1971)
  • Introduction to Regional Science (1975)
  • Spatial Dynamics and Optimal Space-Time Development (1979)
  • Reflections on the Relevance of Integrated Multi-Region Models: Lessons from Physics (1986).
  • Arms Races, Arms Control and Conflict Analysis: Contributions from Peace Science and Peace Economics (1988)
  • Understanding Conflict and the Science of Peace (1992)

Напишите отзыв о статье "Айзард, Уолтер"

Примечания

  1. William Grimes [www.nytimes.com/2010/11/11/business/economy/11isard.html www.nytimes.com/2010/11/11/business/economy/11isard.html] (англ.) // The New York Times. — 10 ноября 2010.
  2. [www.ecsocman.edu.ru/db/dict/4693/b/dict.html?lt=*SU87SVQ=%5E&wd=9298 Isard, Walter](недоступная ссылка)

Литература

Ссылки

  • [web.archive.org/web/20070930023832/www.biography.com/search/article.do?id=9350345 Биографическая справка (сохранённая версия с archive.org)]  (англ.)
  • [www.aap.cornell.edu/crp/people/faculty-profile.cfm?customel_datapageid_7102=16927 Страница на сайте университета Корнелла]
  • Boyce, David. (2003). [www.civil.northwestern.edu/trans1/boyce_pubs/short_history.pdf «A short history of the field of regional science»] Papers in Regional Science. 83(1): 31-57.

Отрывок, характеризующий Айзард, Уолтер

– Ах, ты тут! – вздрогнув, сказала Соня, подошла и прислушалась. – Не знаю. Буря? – сказала она робко, боясь ошибиться.
«Ну вот точно так же она вздрогнула, точно так же подошла и робко улыбнулась тогда, когда это уж было», подумала Наташа, «и точно так же… я подумала, что в ней чего то недостает».
– Нет, это хор из Водоноса, слышишь! – И Наташа допела мотив хора, чтобы дать его понять Соне.
– Ты куда ходила? – спросила Наташа.
– Воду в рюмке переменить. Я сейчас дорисую узор.
– Ты всегда занята, а я вот не умею, – сказала Наташа. – А Николай где?
– Спит, кажется.
– Соня, ты поди разбуди его, – сказала Наташа. – Скажи, что я его зову петь. – Она посидела, подумала о том, что это значит, что всё это было, и, не разрешив этого вопроса и нисколько не сожалея о том, опять в воображении своем перенеслась к тому времени, когда она была с ним вместе, и он влюбленными глазами смотрел на нее.
«Ах, поскорее бы он приехал. Я так боюсь, что этого не будет! А главное: я стареюсь, вот что! Уже не будет того, что теперь есть во мне. А может быть, он нынче приедет, сейчас приедет. Может быть приехал и сидит там в гостиной. Может быть, он вчера еще приехал и я забыла». Она встала, положила гитару и пошла в гостиную. Все домашние, учителя, гувернантки и гости сидели уж за чайным столом. Люди стояли вокруг стола, – а князя Андрея не было, и была всё прежняя жизнь.
– А, вот она, – сказал Илья Андреич, увидав вошедшую Наташу. – Ну, садись ко мне. – Но Наташа остановилась подле матери, оглядываясь кругом, как будто она искала чего то.
– Мама! – проговорила она. – Дайте мне его , дайте, мама, скорее, скорее, – и опять она с трудом удержала рыдания.
Она присела к столу и послушала разговоры старших и Николая, который тоже пришел к столу. «Боже мой, Боже мой, те же лица, те же разговоры, так же папа держит чашку и дует точно так же!» думала Наташа, с ужасом чувствуя отвращение, подымавшееся в ней против всех домашних за то, что они были всё те же.
После чая Николай, Соня и Наташа пошли в диванную, в свой любимый угол, в котором всегда начинались их самые задушевные разговоры.


– Бывает с тобой, – сказала Наташа брату, когда они уселись в диванной, – бывает с тобой, что тебе кажется, что ничего не будет – ничего; что всё, что хорошее, то было? И не то что скучно, а грустно?
– Еще как! – сказал он. – У меня бывало, что всё хорошо, все веселы, а мне придет в голову, что всё это уж надоело и что умирать всем надо. Я раз в полку не пошел на гулянье, а там играла музыка… и так мне вдруг скучно стало…
– Ах, я это знаю. Знаю, знаю, – подхватила Наташа. – Я еще маленькая была, так со мной это бывало. Помнишь, раз меня за сливы наказали и вы все танцовали, а я сидела в классной и рыдала, никогда не забуду: мне и грустно было и жалко было всех, и себя, и всех всех жалко. И, главное, я не виновата была, – сказала Наташа, – ты помнишь?
– Помню, – сказал Николай. – Я помню, что я к тебе пришел потом и мне хотелось тебя утешить и, знаешь, совестно было. Ужасно мы смешные были. У меня тогда была игрушка болванчик и я его тебе отдать хотел. Ты помнишь?
– А помнишь ты, – сказала Наташа с задумчивой улыбкой, как давно, давно, мы еще совсем маленькие были, дяденька нас позвал в кабинет, еще в старом доме, а темно было – мы это пришли и вдруг там стоит…
– Арап, – докончил Николай с радостной улыбкой, – как же не помнить? Я и теперь не знаю, что это был арап, или мы во сне видели, или нам рассказывали.
– Он серый был, помнишь, и белые зубы – стоит и смотрит на нас…
– Вы помните, Соня? – спросил Николай…
– Да, да я тоже помню что то, – робко отвечала Соня…
– Я ведь спрашивала про этого арапа у папа и у мама, – сказала Наташа. – Они говорят, что никакого арапа не было. А ведь вот ты помнишь!
– Как же, как теперь помню его зубы.
– Как это странно, точно во сне было. Я это люблю.
– А помнишь, как мы катали яйца в зале и вдруг две старухи, и стали по ковру вертеться. Это было, или нет? Помнишь, как хорошо было?
– Да. А помнишь, как папенька в синей шубе на крыльце выстрелил из ружья. – Они перебирали улыбаясь с наслаждением воспоминания, не грустного старческого, а поэтического юношеского воспоминания, те впечатления из самого дальнего прошедшего, где сновидение сливается с действительностью, и тихо смеялись, радуясь чему то.
Соня, как и всегда, отстала от них, хотя воспоминания их были общие.
Соня не помнила многого из того, что они вспоминали, а и то, что она помнила, не возбуждало в ней того поэтического чувства, которое они испытывали. Она только наслаждалась их радостью, стараясь подделаться под нее.
Она приняла участие только в том, когда они вспоминали первый приезд Сони. Соня рассказала, как она боялась Николая, потому что у него на курточке были снурки, и ей няня сказала, что и ее в снурки зашьют.
– А я помню: мне сказали, что ты под капустою родилась, – сказала Наташа, – и помню, что я тогда не смела не поверить, но знала, что это не правда, и так мне неловко было.
Во время этого разговора из задней двери диванной высунулась голова горничной. – Барышня, петуха принесли, – шопотом сказала девушка.
– Не надо, Поля, вели отнести, – сказала Наташа.
В середине разговоров, шедших в диванной, Диммлер вошел в комнату и подошел к арфе, стоявшей в углу. Он снял сукно, и арфа издала фальшивый звук.
– Эдуард Карлыч, сыграйте пожалуста мой любимый Nocturiene мосье Фильда, – сказал голос старой графини из гостиной.
Диммлер взял аккорд и, обратясь к Наташе, Николаю и Соне, сказал: – Молодежь, как смирно сидит!
– Да мы философствуем, – сказала Наташа, на минуту оглянувшись, и продолжала разговор. Разговор шел теперь о сновидениях.
Диммлер начал играть. Наташа неслышно, на цыпочках, подошла к столу, взяла свечу, вынесла ее и, вернувшись, тихо села на свое место. В комнате, особенно на диване, на котором они сидели, было темно, но в большие окна падал на пол серебряный свет полного месяца.
– Знаешь, я думаю, – сказала Наташа шопотом, придвигаясь к Николаю и Соне, когда уже Диммлер кончил и всё сидел, слабо перебирая струны, видимо в нерешительности оставить, или начать что нибудь новое, – что когда так вспоминаешь, вспоминаешь, всё вспоминаешь, до того довоспоминаешься, что помнишь то, что было еще прежде, чем я была на свете…
– Это метампсикова, – сказала Соня, которая всегда хорошо училась и все помнила. – Египтяне верили, что наши души были в животных и опять пойдут в животных.
– Нет, знаешь, я не верю этому, чтобы мы были в животных, – сказала Наташа тем же шопотом, хотя музыка и кончилась, – а я знаю наверное, что мы были ангелами там где то и здесь были, и от этого всё помним…
– Можно мне присоединиться к вам? – сказал тихо подошедший Диммлер и подсел к ним.
– Ежели бы мы были ангелами, так за что же мы попали ниже? – сказал Николай. – Нет, это не может быть!
– Не ниже, кто тебе сказал, что ниже?… Почему я знаю, чем я была прежде, – с убеждением возразила Наташа. – Ведь душа бессмертна… стало быть, ежели я буду жить всегда, так я и прежде жила, целую вечность жила.
– Да, но трудно нам представить вечность, – сказал Диммлер, который подошел к молодым людям с кроткой презрительной улыбкой, но теперь говорил так же тихо и серьезно, как и они.
– Отчего же трудно представить вечность? – сказала Наташа. – Нынче будет, завтра будет, всегда будет и вчера было и третьего дня было…
– Наташа! теперь твой черед. Спой мне что нибудь, – послышался голос графини. – Что вы уселись, точно заговорщики.
– Мама! мне так не хочется, – сказала Наташа, но вместе с тем встала.
Всем им, даже и немолодому Диммлеру, не хотелось прерывать разговор и уходить из уголка диванного, но Наташа встала, и Николай сел за клавикорды. Как всегда, став на средину залы и выбрав выгоднейшее место для резонанса, Наташа начала петь любимую пьесу своей матери.
Она сказала, что ей не хотелось петь, но она давно прежде, и долго после не пела так, как она пела в этот вечер. Граф Илья Андреич из кабинета, где он беседовал с Митинькой, слышал ее пенье, и как ученик, торопящийся итти играть, доканчивая урок, путался в словах, отдавая приказания управляющему и наконец замолчал, и Митинька, тоже слушая, молча с улыбкой, стоял перед графом. Николай не спускал глаз с сестры, и вместе с нею переводил дыхание. Соня, слушая, думала о том, какая громадная разница была между ей и ее другом и как невозможно было ей хоть на сколько нибудь быть столь обворожительной, как ее кузина. Старая графиня сидела с счастливо грустной улыбкой и слезами на глазах, изредка покачивая головой. Она думала и о Наташе, и о своей молодости, и о том, как что то неестественное и страшное есть в этом предстоящем браке Наташи с князем Андреем.
Диммлер, подсев к графине и закрыв глаза, слушал.