Айзекс, Руфус (математик)

Руфус Филипп Айзекс
англ. Rufus Philip Isaacs
Научная сфера:	Прикладная математика
Место работы:	RAND Corporation
Альма-матер:	Массачусетский технологический институт, Колумбийский университет
Научный руководитель:	Э.Казнер
Известен как:	Дифференциальные игры

Руфус Филипп Айзекс (1914 — 1981) — американский математик. Работал в области теории функций, теории графов, теории чисел, аэродинамики и оптимизации. Получил известность в 60-е годы ХХ века за работу в области дифференциальных игр.

Биография

Получил степень бакалавра в Массачусетском технологическом университете в 1936 г., степени MA и PhD — в Колумбийском университете в 1942 г.

После Второй Мировой войны до 1947 г. работал в Университете Нотр-Дам. С 1948 г. до зимы 1954/55 гг. работал в RAND Corporation с такими учеными, как Р. Беллман, Д. Блэкуэлл, Л. Берковиц, С. Карлин, Дж. Нэш, У. Флеминг, Л. Шепли. Большинство его работ в этот период засекречены и остались неизвестными. Впоследствии работал на предприятиях оборонной и авиационной промышленности.

В 1965 г. опубликовал фундаментальную работу по теории дифференциальных игр, в которой исследовались антагонистические игры преследования, оказавшую значительное влияние на развитие динамического программирования и оптимального управления.

Был женат на Роуз Барков, дети — две дочери.

Основная работа

• Isaacs, Rufus Differential Games. — John Wiley and Sons, 1965.

На русском языке:

• Айзекс, Р. Дифференциальные игры. — М.: Мир, 1967.

См. также

• Дифференциальные игры
• [isdg-site.org/default.aspx?page=award Премия Айзекса]

Ссылки

• Yu, P.L. An appreciation of professor Rufus Isaacs // Journal of Optimization Theory and Applications. 1979. — Vol. 27. — № 1.
• Breitner, M.H. The Genesis of Differential Games in Light of Isaacs’ Contributions // Journal of Optimization Theory and Applications. — 2005. — Vol. 124. — № 3.

Отрывок, характеризующий Айзекс, Руфус (математик)

Кроме занятий по именьям, кроме общих занятий чтением самых разнообразных книг, князь Андрей занимался в это время критическим разбором наших двух последних несчастных кампаний и составлением проекта об изменении наших военных уставов и постановлений.
Весною 1809 года, князь Андрей поехал в рязанские именья своего сына, которого он был опекуном.
Пригреваемый весенним солнцем, он сидел в коляске, поглядывая на первую траву, первые листья березы и первые клубы белых весенних облаков, разбегавшихся по яркой синеве неба. Он ни о чем не думал, а весело и бессмысленно смотрел по сторонам.
Проехали перевоз, на котором он год тому назад говорил с Пьером. Проехали грязную деревню, гумны, зеленя, спуск, с оставшимся снегом у моста, подъём по размытой глине, полосы жнивья и зеленеющего кое где кустарника и въехали в березовый лес по обеим сторонам дороги. В лесу было почти жарко, ветру не слышно было. Береза вся обсеянная зелеными клейкими листьями, не шевелилась и из под прошлогодних листьев, поднимая их, вылезала зеленея первая трава и лиловые цветы. Рассыпанные кое где по березнику мелкие ели своей грубой вечной зеленью неприятно напоминали о зиме. Лошади зафыркали, въехав в лес и виднее запотели.
Лакей Петр что то сказал кучеру, кучер утвердительно ответил. Но видно Петру мало было сочувствования кучера: он повернулся на козлах к барину.
– Ваше сиятельство, лёгко как! – сказал он, почтительно улыбаясь.
– Что!
– Лёгко, ваше сиятельство.
«Что он говорит?» подумал князь Андрей. «Да, об весне верно, подумал он, оглядываясь по сторонам. И то зелено всё уже… как скоро! И береза, и черемуха, и ольха уж начинает… А дуб и не заметно. Да, вот он, дуб».
На краю дороги стоял дуб. Вероятно в десять раз старше берез, составлявших лес, он был в десять раз толще и в два раза выше каждой березы. Это был огромный в два обхвата дуб с обломанными, давно видно, суками и с обломанной корой, заросшей старыми болячками. С огромными своими неуклюжими, несимметрично растопыренными, корявыми руками и пальцами, он старым, сердитым и презрительным уродом стоял между улыбающимися березами. Только он один не хотел подчиняться обаянию весны и не хотел видеть ни весны, ни солнца.
«Весна, и любовь, и счастие!» – как будто говорил этот дуб, – «и как не надоест вам всё один и тот же глупый и бессмысленный обман. Всё одно и то же, и всё обман! Нет ни весны, ни солнца, ни счастия. Вон смотрите, сидят задавленные мертвые ели, всегда одинакие, и вон и я растопырил свои обломанные, ободранные пальцы, где ни выросли они – из спины, из боков; как выросли – так и стою, и не верю вашим надеждам и обманам».