Айзенберг, Михаил Натанович

Михаил Айзенберг
Михаил Айзенберг (2012)
Имя при рождении:	Михаил Натанович Айзенберг
Дата рождения:	23 июня 1948(1948-06-23) (75 лет)
Место рождения:	Москва, СССР
Гражданство:	СССР, Россия
Род деятельности:	поэт, литературный критик, эссеист
Язык произведений:	русский

Михаи́л Ната́нович Айзенбе́рг (род. 23 июня 1948, Москва) — русский поэт, эссеист, литературный критик.

Биография

Родился в 1948 году в Москве. Окончил Московский архитектурный институт, работал архитектором-реставратором. В советское время не публиковался, в постсоветской России выпустил шесть книг стихов и четыре книги эссе о современной русской поэзии. Преподавал в Школе современного искусства при Российском государственном гуманитарном университете. Руководил изданием поэтической книжной серии издательства «ОГИ» — одним из важнейших проектов поэтического книгоиздания рубежа 1990—2000-х гг. — а затем аналогичной серией «Нового издательства».

Творчество

К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)

Поэзия Айзенберга чужда внешних эффектов и стремится к предельному аскетизму выразительных средств в рамках классической просодии — в этом отношении Айзенберг следует примеру Владислава Ходасевича. Лирический субъект стихов Айзенберга приобретает, как и у Ходасевича, стоические черты, причём обоснование этого стоицизма со временем эволюционирует от социального (естественное для позднесоветских лет ощущение затхлости культурной атмосферы и невозможности творческой реализации) к экзистенциальному.

Статьи Айзенберга, посвящённые ключевым фигурам русской поэзии второй половины XX века — Иосифу Бродскому, Всеволоду Некрасову, Евгению Харитонову, — отличаются тонкостью и глубиной конкретных наблюдений в сочетании со стремлением вписать отдельных авторов в широкий контекст культурного движения.

Признание

Лауреат премии Андрея Белого (2003), премий журналов «Знамя» и «Стрелец». Лауреат поэтической премии «Anthologia» журнала «Новый мир» (2008).

Труды

• Указатель имен: Стихи. — М.: Гендальф, 1993.
• Пунктуация местности: Стихи. — М.: АРГО-РИСК, 1995.
• Взгляд на свободного художника: Статьи. — М.: Гендальф, 1997.
• За Красными воротами: Стихи 1997—1999 гг. — М.: ОГИ, 2000.
• Другие и прежние вещи. — М.: Новое литературное обозрение, 2000.
• В метре от нас. — М.: Новое литературное обозрение, 2004.
• Оправданное присутствие: Статьи. — М.: Baltrus, Новое издательство, 2005.
• Контрольные отпечатки. — М.: Новое издательство, 2007.
• Рассеянная масса. — М.: Новое издательство, 2008.
• Переход на летнее время. — М.: Новое литературное обозрение, 2008.

Ссылки

• [www.litkarta.ru/russia/moscow/persons/aizenberg-m/ Михаил Айзенберг] на сайте «Новая литературная карта России»
• [www.rvb.ru/np/publication/02comm/17/03aisenberg.htm Михаил Айзенберг] на сайте «Неофициальная поэзия»
• [www.vavilon.ru/texts/aizenberg0.html Страница Михаила Айзенберга на сайте «Вавилон»]
• [www.newkamera.de/aisenberg__.html Страница Михаила Айзенберга на сайте] «Новая Камера хранения»
• [gallery.vavilon.ru/people/a/aizenberg Изображения Михаила Айзенберга на сайте «Лица русской литературы»]
• [www.runyweb.com/articles/culture/literature/mihail-ayzenberg-interview.html Михаил Айзенберг: «Стихи – своего рода дыхательное упражнение...» Интервью для русско-американского портала RUNYweb.com]

Отрывок, характеризующий Айзенберг, Михаил Натанович

Когда человек находится в движении, он всегда придумывает себе цель этого движения. Для того чтобы идти тысячу верст, человеку необходимо думать, что что то хорошее есть за этими тысячью верст. Нужно представление об обетованной земле для того, чтобы иметь силы двигаться.
Обетованная земля при наступлении французов была Москва, при отступлении была родина. Но родина была слишком далеко, и для человека, идущего тысячу верст, непременно нужно сказать себе, забыв о конечной цели: «Нынче я приду за сорок верст на место отдыха и ночлега», и в первый переход это место отдыха заслоняет конечную цель и сосредоточивает на себе все желанья и надежды. Те стремления, которые выражаются в отдельном человеке, всегда увеличиваются в толпе.
Для французов, пошедших назад по старой Смоленской дороге, конечная цель родины была слишком отдалена, и ближайшая цель, та, к которой, в огромной пропорции усиливаясь в толпе, стремились все желанья и надежды, – была Смоленск. Не потому, чтобы люди знала, что в Смоленске было много провианту и свежих войск, не потому, чтобы им говорили это (напротив, высшие чины армии и сам Наполеон знали, что там мало провианта), но потому, что это одно могло им дать силу двигаться и переносить настоящие лишения. Они, и те, которые знали, и те, которые не знали, одинаково обманывая себя, как к обетованной земле, стремились к Смоленску.
Выйдя на большую дорогу, французы с поразительной энергией, с быстротою неслыханной побежали к своей выдуманной цели. Кроме этой причины общего стремления, связывавшей в одно целое толпы французов и придававшей им некоторую энергию, была еще другая причина, связывавшая их. Причина эта состояла в их количестве. Сама огромная масса их, как в физическом законе притяжения, притягивала к себе отдельные атомы людей. Они двигались своей стотысячной массой как целым государством.
Каждый человек из них желал только одного – отдаться в плен, избавиться от всех ужасов и несчастий. Но, с одной стороны, сила общего стремления к цели Смоленска увлекала каждою в одном и том же направлении; с другой стороны – нельзя было корпусу отдаться в плен роте, и, несмотря на то, что французы пользовались всяким удобным случаем для того, чтобы отделаться друг от друга и при малейшем приличном предлоге отдаваться в плен, предлоги эти не всегда случались. Самое число их и тесное, быстрое движение лишало их этой возможности и делало для русских не только трудным, но невозможным остановить это движение, на которое направлена была вся энергия массы французов. Механическое разрывание тела не могло ускорить дальше известного предела совершавшийся процесс разложения.
Ком снега невозможно растопить мгновенно. Существует известный предел времени, ранее которого никакие усилия тепла не могут растопить снега. Напротив, чем больше тепла, тем более крепнет остающийся снег.
Из русских военачальников никто, кроме Кутузова, не понимал этого. Когда определилось направление бегства французской армии по Смоленской дороге, тогда то, что предвидел Коновницын в ночь 11 го октября, начало сбываться. Все высшие чины армии хотели отличиться, отрезать, перехватить, полонить, опрокинуть французов, и все требовали наступления.
Кутузов один все силы свои (силы эти очень невелики у каждого главнокомандующего) употреблял на то, чтобы противодействовать наступлению.
Он не мог им сказать то, что мы говорим теперь: зачем сраженье, и загораживанье дороги, и потеря своих людей, и бесчеловечное добиванье несчастных? Зачем все это, когда от Москвы до Вязьмы без сражения растаяла одна треть этого войска? Но он говорил им, выводя из своей старческой мудрости то, что они могли бы понять, – он говорил им про золотой мост, и они смеялись над ним, клеветали его, и рвали, и метали, и куражились над убитым зверем.
Под Вязьмой Ермолов, Милорадович, Платов и другие, находясь в близости от французов, не могли воздержаться от желания отрезать и опрокинуть два французские корпуса. Кутузову, извещая его о своем намерении, они прислали в конверте, вместо донесения, лист белой бумаги.