Айзенменгер, Август
| Август Айзенменгер | |
| August Eisenmenger | |
| Дата рождения: | |
|---|---|
| Место рождения: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Гражданство: | |
 Работы на Викискладе | |
Август Айзенменгер (нем. August Eisenmenger; 11 февраля 1830, Вена — 7 декабря 1907, там же) — австрийский художник. Отец кардиолога Виктора Айзенменгера.
Поступил в Венскую академию художеств в 1845 г. и уже на четырнадцатый день обучения получил первую премию на конкурсе рисунка. Однако затем по финансовым причинам вынужден был оставить обучение. В 1856 г. вновь поступил учеником к Карлу Ралю и работал в составе его бригады вместе с такими художниками как Эдуард Биттерлих и Кристиан Грипенкерль. С 1863 г. преподавал рисунок в протестантской реальной школе, с 1872 г. профессор Академии художеств. Одновременно основал частную школу монументальной живописи, в которой, в частности, учился Рудольф Эрнст.
Среди известнейших работ Айзенменгера — плафон «Аполлон и девять муз» в Золотом зале Венского музыкального общества, плафон в большом зале венского Гранд-Отеля, медальоны Музея прикладного искусства, оформление лестниц венского Дворца правосудия, росписи в ряде венских дворцов.
Напишите отзыв о статье "Айзенменгер, Август"
Отрывок, характеризующий Айзенменгер, Август
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
