Айзеншнайдер, Пауль

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Пауль Айзеншнайдер
нем. Paul Eisenschneider
Дата рождения:

5 мая 1901(1901-05-05)

Место рождения:

Фишбах

Дата смерти:

19 апреля 1944(1944-04-19) (42 года)

Место смерти:

концлагерь Маутхаузен

Гражданство:

Германская империя Германская империя
Веймарская республика Веймарская республика
Саар (Лига Наций)
СССР СССР

Партия:

НСДПГ, КПГ

Основные идеи:

Коммунизм

Род деятельности:

политик, антифашист

Пауль Айзеншнайдер (нем. Paul Eisenschneider, 5 мая 1901 — 19 апреля 1944) — немецкий коммунист, член Коммунистической партии Германии, участник Движения Сопротивления в Германии в Сааре, Рейнланд-Пфальц и Рурской области.



Биография

Родился в семье учителей, после окончания начальной школы учился в гимназии Готтенбах в городе Идар-Оберштайн. В 1917 году служил год вольноопределяющимся в Кайзерлихмарине. В 1918 году принял участие в Кильское восстание. В марте 1920 года участвовал в подавлении Капповского путча. Позже выучился на ограньщика. Был членом НСДПГ, в 1922 году вступил в КПГ. В 1923 году женился на Элле Корб, дочери своего партийного наставника. В 1927 году стал секретарём окружного комитета КПГ в Фишбах. После обучения в Школе Розы Люксембург в Шёнайхе в 1931 году стал членом окружного комитета партии в Сааре и секретарём подокруга КПГ в городе Биркенфельд (райценра земли Рейнланд-Пфальц). В 1932 году был выбран депутатом местного Ландтага.

С приходом нацистов к власти в Германии, в конце 1932 года был вынужден переселится в Саарскую область, на тот момент находящуюся под управлением Лиги Наций. Оттуда он оказывал сопротивление нацистам: организовавал нелегальную перевозку из Саарской области в Рейх газет КПГ «Красное Знамя» и «Молодая Гвардия», а также брошюр и других антифашистских информационно-агитационных материалов.

Чтобы его нейтрализовать, нацистами в Саар была направлена группа штурмовикамиов СА и членов организации «Стальной шлем», которая 7 марта 1933 года провела налёт на квартиру, где жил Пауль Айзеншнайдер. При обыске в квартире он обнаружен не был, его жену, отказавшуюся сообщить где он, на глазах у дочери налётчики жестоко избили, в результате чего она стала калекой.

Опасаясь вступления Саарской области в состав Третьего Рейха, семья была вынуждена бежать в Советский Союз, где Пауль Айзеншнайдер в 1934—1936 годах проходил обучение в Международной ленинской школе в Москве, жена была под присмотром врачей, а дочь направлена в Интердом.

После прохождения обучения по поручению ЦК КПГ направлен в Западное центральное управление КПГ в Амстердаме. Участвовал в организации сопротивления в Рурской области; в Эссене он, воплощая в жизнь решения Брюссельской конференции КПГ, принимал участие в формировании единого фронта с противниками нацистов из социал-демократов и христиан — его задачей было организовать и поддерживать контакты между КПГ, СДПГ и СРП для организации общего политического сопротивления нацистам.

15 сентября 1936 года был арестован в городе Бохум, 24 мая 1937 года «за подготовку к государственной измене с отягчающими обстоятельствами» был приговорён Народной судебной палатой к пожизненному заключению.

До 1943 года содержался в тюрьме города Мюнстер, а затем был отправлен в концлагерь Маутхаузен.

По официальной версии умер 19 апреля 1944 года от сердечного приступа и нарушения кровообращения. Согласно литературным источникам, был убит лейтенантом СС за то, что оказывал помощь другим узникам лагеря.

Его дочь — Эльвира Айзеншнайдер в Москве вступила в Красную Армию, прошла обучение в разведшколе и была заброшена в Германию, где включилась в работу подпольной организации в Пфальце и Рурской области, где её отец до войны организовывал группы сопротивления нацистам. Её судьба с весны 1944 года неизвестна. Согласно литературным источникам, она была арестована в феврале и расстреляна 6 апреля 1944 года в концлагере Заксенхаузент; отец пережил дочь на 13 дней.

Его жена — Элла Айзеншнайдер умерла в Берлине в 1977 году.

Память

Имя Пауля Айзеншнайдера увековечено на стене Мемориала социалистов на Центральном кладбище Фридрихсфельде в Берлине, рядом с именем дочери.

В Дранске на острове Рюген есть улица имени Пауля Айзеншнайдера.

Его именем были названы два ракетных катера ВМС ГДР:

Напишите отзыв о статье "Айзеншнайдер, Пауль"

Литература

Отрывок, характеризующий Айзеншнайдер, Пауль

– Да это невозможно, – сказал князь Андрей, как будто про давно решенное дело.
Пьер с удивлением посмотрел на него.
– Однако, – сказал он, – ведь говорят же, что война подобна шахматной игре.
– Да, – сказал князь Андрей, – только с тою маленькою разницей, что в шахматах над каждым шагом ты можешь думать сколько угодно, что ты там вне условий времени, и еще с той разницей, что конь всегда сильнее пешки и две пешки всегда сильнее одной, a на войне один батальон иногда сильнее дивизии, а иногда слабее роты. Относительная сила войск никому не может быть известна. Поверь мне, – сказал он, – что ежели бы что зависело от распоряжений штабов, то я бы был там и делал бы распоряжения, а вместо того я имею честь служить здесь, в полку вот с этими господами, и считаю, что от нас действительно будет зависеть завтрашний день, а не от них… Успех никогда не зависел и не будет зависеть ни от позиции, ни от вооружения, ни даже от числа; а уж меньше всего от позиции.
– А от чего же?
– От того чувства, которое есть во мне, в нем, – он указал на Тимохина, – в каждом солдате.
Князь Андрей взглянул на Тимохина, который испуганно и недоумевая смотрел на своего командира. В противность своей прежней сдержанной молчаливости князь Андрей казался теперь взволнованным. Он, видимо, не мог удержаться от высказывания тех мыслей, которые неожиданно приходили ему.
– Сражение выиграет тот, кто твердо решил его выиграть. Отчего мы под Аустерлицем проиграли сражение? У нас потеря была почти равная с французами, но мы сказали себе очень рано, что мы проиграли сражение, – и проиграли. А сказали мы это потому, что нам там незачем было драться: поскорее хотелось уйти с поля сражения. «Проиграли – ну так бежать!» – мы и побежали. Ежели бы до вечера мы не говорили этого, бог знает что бы было. А завтра мы этого не скажем. Ты говоришь: наша позиция, левый фланг слаб, правый фланг растянут, – продолжал он, – все это вздор, ничего этого нет. А что нам предстоит завтра? Сто миллионов самых разнообразных случайностей, которые будут решаться мгновенно тем, что побежали или побегут они или наши, что убьют того, убьют другого; а то, что делается теперь, – все это забава. Дело в том, что те, с кем ты ездил по позиции, не только не содействуют общему ходу дел, но мешают ему. Они заняты только своими маленькими интересами.
– В такую минуту? – укоризненно сказал Пьер.
– В такую минуту, – повторил князь Андрей, – для них это только такая минута, в которую можно подкопаться под врага и получить лишний крестик или ленточку. Для меня на завтра вот что: стотысячное русское и стотысячное французское войска сошлись драться, и факт в том, что эти двести тысяч дерутся, и кто будет злей драться и себя меньше жалеть, тот победит. И хочешь, я тебе скажу, что, что бы там ни было, что бы ни путали там вверху, мы выиграем сражение завтра. Завтра, что бы там ни было, мы выиграем сражение!
– Вот, ваше сиятельство, правда, правда истинная, – проговорил Тимохин. – Что себя жалеть теперь! Солдаты в моем батальоне, поверите ли, не стали водку, пить: не такой день, говорят. – Все помолчали.
Офицеры поднялись. Князь Андрей вышел с ними за сарай, отдавая последние приказания адъютанту. Когда офицеры ушли, Пьер подошел к князю Андрею и только что хотел начать разговор, как по дороге недалеко от сарая застучали копыта трех лошадей, и, взглянув по этому направлению, князь Андрей узнал Вольцогена с Клаузевицем, сопутствуемых казаком. Они близко проехали, продолжая разговаривать, и Пьер с Андреем невольно услыхали следующие фразы:
– Der Krieg muss im Raum verlegt werden. Der Ansicht kann ich nicht genug Preis geben, [Война должна быть перенесена в пространство. Это воззрение я не могу достаточно восхвалить (нем.) ] – говорил один.
– O ja, – сказал другой голос, – da der Zweck ist nur den Feind zu schwachen, so kann man gewiss nicht den Verlust der Privatpersonen in Achtung nehmen. [О да, так как цель состоит в том, чтобы ослабить неприятеля, то нельзя принимать во внимание потери частных лиц (нем.) ]
– O ja, [О да (нем.) ] – подтвердил первый голос.
– Да, im Raum verlegen, [перенести в пространство (нем.) ] – повторил, злобно фыркая носом, князь Андрей, когда они проехали. – Im Raum то [В пространстве (нем.) ] у меня остался отец, и сын, и сестра в Лысых Горах. Ему это все равно. Вот оно то, что я тебе говорил, – эти господа немцы завтра не выиграют сражение, а только нагадят, сколько их сил будет, потому что в его немецкой голове только рассуждения, не стоящие выеденного яйца, а в сердце нет того, что одно только и нужно на завтра, – то, что есть в Тимохине. Они всю Европу отдали ему и приехали нас учить – славные учители! – опять взвизгнул его голос.
– Так вы думаете, что завтрашнее сражение будет выиграно? – сказал Пьер.
– Да, да, – рассеянно сказал князь Андрей. – Одно, что бы я сделал, ежели бы имел власть, – начал он опять, – я не брал бы пленных. Что такое пленные? Это рыцарство. Французы разорили мой дом и идут разорить Москву, и оскорбили и оскорбляют меня всякую секунду. Они враги мои, они преступники все, по моим понятиям. И так же думает Тимохин и вся армия. Надо их казнить. Ежели они враги мои, то не могут быть друзьями, как бы они там ни разговаривали в Тильзите.
– Да, да, – проговорил Пьер, блестящими глазами глядя на князя Андрея, – я совершенно, совершенно согласен с вами!
Тот вопрос, который с Можайской горы и во весь этот день тревожил Пьера, теперь представился ему совершенно ясным и вполне разрешенным. Он понял теперь весь смысл и все значение этой войны и предстоящего сражения. Все, что он видел в этот день, все значительные, строгие выражения лиц, которые он мельком видел, осветились для него новым светом. Он понял ту скрытую (latente), как говорится в физике, теплоту патриотизма, которая была во всех тех людях, которых он видел, и которая объясняла ему то, зачем все эти люди спокойно и как будто легкомысленно готовились к смерти.
– Не брать пленных, – продолжал князь Андрей. – Это одно изменило бы всю войну и сделало бы ее менее жестокой. А то мы играли в войну – вот что скверно, мы великодушничаем и тому подобное. Это великодушничанье и чувствительность – вроде великодушия и чувствительности барыни, с которой делается дурнота, когда она видит убиваемого теленка; она так добра, что не может видеть кровь, но она с аппетитом кушает этого теленка под соусом. Нам толкуют о правах войны, о рыцарстве, о парламентерстве, щадить несчастных и так далее. Все вздор. Я видел в 1805 году рыцарство, парламентерство: нас надули, мы надули. Грабят чужие дома, пускают фальшивые ассигнации, да хуже всего – убивают моих детей, моего отца и говорят о правилах войны и великодушии к врагам. Не брать пленных, а убивать и идти на смерть! Кто дошел до этого так, как я, теми же страданиями…