Айкидо

Айкидо
合気道
Кокю-наге в исполнении Жерара Блеза
Название боевого искусства (БИ):	Айкидо
Дата основания:	1920
Страна:	Япония Япония
Основатель:	Морихэй Уэсиба
Родоначальное БИ:	Дайто-рю Айкидзюцу
Производные БИ:	Ёсинкан, Ивама-рю, Ки-айкидо, Томики-рю
Известные последователи:	Коити Тохэй, Годзо Сиода, Морихиро Сайто, Сёдзи Нисио, Киссёмару Уэсиба, Моритэру Уэсиба, Минору Мотидзуки, Масатакэ Фудзита, Кэндзи Томики, Мицуги Саотомэ, Стивен Сигал, Ясунари Китаура

Айкидо (яп. 合気道 айкидо) — современное японское боевое искусство, созданное Морихэем Уэсибой как синтез его исследований боевых искусств, философии и религиозных убеждений. Чаще всего айкидо переводят как «путь слияния (с) жизненной энергией» или «путь гармонизации духа.» Целью Уэсибы было создание такого искусства, практики которого смогли бы защитить от травм не только себя, но и нападающего.

Техники айкидо акцентируются на слиянии с атакой противника, перенаправлении энергии атакующего и заканчивающиеся болевым захватом или броском.

Своё начало айкидо берёт в Дайто-рю Айкидзюцу, но начинает расходиться с ним уже в конце 1920-х, отчасти из-за влияния учения Оомото на Уэсибу. В записях его первых учеников регулярно используется термин айки-дзюдзюцу.

Старшие ученики Уэсибы используют разные подходы к практике айкидо, в немалой степени зависящие от их времени обучения у него. Сегодня айкидо встречается во всём мире в виде нескольких стилей, с широким диапазоном толкования техник и смещением акцента к разным его областям. Однако все их объединяют принципы, сформулированные ещё Уэсибой, включающие и заботу о нападающем.

Этимология

Название состоит из трёх иероглифов, имеющих следующее значение:

• Ай (яп. 合) — 1. гармония; ; 2. совпадать, соединяться, согласовываться; 3. быть правильным; 4. быть выгодным; 5. подходить для чего-либо.
• Ки (яп. 気) — «энергия духа, жизненная энергия, дыхание, движение пара, сила» (кит. ци);
• До (яп. 道) — «дорога, путь, способ».

«Айки» означает «соединиться с силой; стать одним целым с силой универсальной энергии; стать одним целым с энергией жизненной силы». Совместно все три иероглифа примерно означают «путь к гармонии духа». Морихэй Уэсиба говорил о названии следующее:

Ввиду того, что слова «гармония» и «любовь» (иероглиф «ай») по-японски пишутся по-разному, а звучат одинаково, я решил назвать свой вид уникального Будо — Айкидо, хотя само слово «Айки» известно с древних времен. Однако смысл, который вкладывали бойцы Будо в это слово раньше, принципиально отличается от моего.

История

Ключевым моментом зарождения айкидо можно назвать 1920 год, а местом — город Аябе. 1920 год был для Уэсибы очень драматичным, умер его отец и двое маленьких сыновей. Убитый горем, он искал утешение в религиозном учении Оомото-кё, впоследствии оказавшем определяющее влияние на философию айкидо. Утешением для него был и первый додзё: в своём доме Уэсиба постелил 18 циновок (татами) и начал обучать последователей учения Оомото-кё.

Морихэй Уэсиба набирался опыта, расширялась и углублялась программа Академии Уэсибы. Слава о нём как о мастере боевых искусств быстро распространялась. Количество его учеников росло.

В 1922 году Уэсибе удалось убедить своего учителя Сокаку Такэда, у которого он изучал Дайто-рю Айки-дзюдзюцу на протяжении 5 лет (1915—1919), переехать в Аябэ. Следует отметить, что Сокаку Такэда часто разъезжал по Японии и тренировал своих учеников нерегулярно, что не помешало Морихэю Уэсибе стать одним из его лучших учеников. После 6 месяцев тренировок в Аябэ Такэда даёт Уэсибе инструкторский сертификат, а сам уезжает.

Постепенно отказываясь от методов тренировок Дайто-рю и Ягю-рю, в 1922 Уэсиба создаёт своё собственное будо и называет его Айки-будзюцу (Айкидо).

Философия айкидо

Айкидо не является исключительно боевой системой.

Основатель айкидо Морихэй Уэсиба изучал несколько направлений традиционного дзю-дзюцу, кэн-дзюцу, а также искусство каллиграфии. На основе полученных знаний он сформировал свою систему — Айкидо — в противовес традиционному бу-дзюцу (искусству убивать). Айкидо — Будо (путь прекращения убийства), учит тем же убийственным техникам бу-дзюцу, только не с целью убийства, а с целью остановить их, сделать человека сильным, помогать другим, объединить всех людей на основе любви.

Огромное влияние на айкидо оказало религиозное течение Оомото-кё и синтоистские учения.

О-сэнсэй Уэсиба-сан построил свою философию айкидо на принципах гармонии. Он долгое время, изучая разные стили боевых искусств, искал путь к гармонии. Но ни одно из них не было гармоничным, поскольку в основу победы была положена схватка, что приводило к травме противника. Уэсиба-сан создал искусство, где агрессия противника подавляется его же агрессией. То есть, в обычном боевом искусстве: нападение — агрессия, защита — ответ на агрессию агрессией, что приводит к дисгармонии. В Айкидо агрессия нивелируется. Мастер айкидо во время нападения использует силу противника против него самого, сам же остаётся в духовном равновесии. То есть: нападение — агрессия, которая ведет к дисгармонии; защита — уход или бросок, который использует агрессию нападающего. В результате: внутренняя гармония не нарушена, противник побежден, всеобщая гармония восстановлена. Используя приемы, не наносящие вреда противнику, мастер заставляет нападавшего отказаться от своей затеи.

Принципы айкидо

Среди основных принципов айкидо выделяют: дух единения Айки, дистанцию безопасности Ма-ай, уход с линии атаки Тай сабаки, вывод соперника из равновесия кудзуси, вход в Ма-ай противника Ирими, спиральные движения, своевременное реагирование, использование центра, воздействие на точку равновесия противника Суми, ударная техника Атэми, вращение и, прежде всего, динамику.

.

Айкидо построено на естественной биомеханике человека и минимальных, точечных воздействиях на ключевые точки в нужный момент и по точному вектору.

Оружие в айкидо

Работа с оружием — вспомогательный раздел айкидо, необходимый для отработки культуры передвижений, работы рук. Так как все техники без оружия основаны на правильном подъёме/опускании рук (удар Сёмэн Ути, Сёмэн Кирикоми), и удержании центральной линии по отношению к партнёру. Также парные упражнения служат изучению своевременности (авасэ).

Разные школы айкидо используют в обучении следующие типы оружия:

• Боккэн — деревянный меч для тренировок. Был введён в обиход мастером меча Миямото Мусаси для тренировок. Также его использовали в поединках, чтобы не убивать своего соперника. Хотя в умелых руках боккэн убивал и наносил увечья не хуже отточенной катаны.
• Дзё — деревянный шест обычно длиной 128 см (в некоторых школах длина дзё может отличаться) и 24—26 мм диаметром.
• Танто — нож длиной до 30 см.
• Вакидзаси — короткий меч.
• Бо — японский посох из дерева или металла. Отличается от Дзё, в основном, длиной. Длина Бо как правило, должна быть примерно равна расстоянию от пола до подбородка бойца.
• Нагината — японский аналог глефы, часто ошибочно называемой «алебардой».

«Характеристики оружия не настолько точны, как в классических школах. Каждый выберет [себе оружие] в зависимости от физического состояния, хвата и равновесия» — цитата по книге Н. Тамуры.^{[уточнить]}

Система рангов в айкидо

Система рангов в айкидо, как и в других японских боевых искусствах, состоит из ученических (кю) и мастерских (дан) степеней. Ученических степеней изначально 6 (с 6 по 1 кю), но в детских группах может быть до 10 ученических степеней (с 10 по 1 кю). Кроме того, количество ученических степеней в различных направлениях айкидо также может варьироваться. Для получения очередной ученической степени, айкидока должен посещать тренировки в течение 2—6 месяцев, освоить техники на желаемый кю и сдать экзамен, показав хороший уровень владения техниками. Обычно экзамены проводятся два раза в год.

Через год после получения высшей ученической степени (1 кю), айкидока имеет право сдать экзамен на 1 дан. Всего количество данов в айкидо — 10. Высшие степени — с 8 по 10 дан — присуждались только ученикам Уэсибы Морихэя. У Сайто Сенсея был 9 дан, а у Ульфа Сенсея сейчас 8 дан.

Айкидо Айкикай

Фонд Айкикай — организация по изучению и популяризации айкидо, созданная непосредственно Киссёмару Уэсибой и официально признанная правительством Японии в 1940 году.

В настоящее время, во всём мире насчитывается десятки федераций, в которых стиль айкидо существенно отличается. Поскольку Фонд Айкикай организовал непосредственно сам Уэсиба, который до своей смерти и возглавлял его, то Айкидо Айкикай считается официальным наследником этого боевого искусства и максимально приближен именно к тому айкидо, которое Уэсиба преподавал в свои последние годы.

Основа Айкикай — Всемирная штаб-квартира (хомбу) айкидо в Токио, главная организация, занимающаяся популяризацией и развитием айкидо во всём мире. Инструкторы Хомбу додзё направляются в страны Северной и Южной Америки, Европы, Африки и Азии. Независимо от расовой и национальной принадлежности, во всём мире занимается более 1,2 млн человек из 80 стран. И с каждым годом количество их увеличивается благодаря тому, что айкидо пользуется всё большей популярностью.

Другие организации айкидо

Основатель айкидо говорил: «Сколько людей, — столько и айкидо». Уэсиба преподавал в течение более чем 40 лет, и за это время айкидо эволюционировало от крайне жёсткого Дайто-рю Айки-дзюдзюцу до «ненасильственно-мягкого» Айкидо Айкикай. Эффективная в реальной схватке разновидность джиу-джитсу со временем превратилась в философско-эзотерическое учение об установлении равновесия во Вселенной с элементами боевого искусства. На протяжении нескольких десятков лет понимание айкидо самим О-Сэнсэем существенно переосмысливалось. На разных этапах жизни Уэсибы его ученики сами открывали собственные школы и преподавали то айкидо, в каком виде они переняли его от своего учителя.

• Кроме того, после смерти Морихэя Уэсибы были созданы школы айкидо мастерами, обучавшимися не у него непосредственно, а у его учеников. Философские концепции, заложенные в духовную основу айкидо, были по-разному истолкованы сэнсэями различных стран (а то и вовсе отброшены), что не могло не отразиться на их стиле преподавания. На создание новых стилей также повлиял тот факт, что многие мастера занимались другими боевыми искусствами (например дзюдо, карате) и неоднократно предпринимали попытки интегрировать приёмы из других будо, после чего заявляли о создании нового стиля.

Как следствие — на данный момент в мире насчитывается более 30 самостоятельных направлений.

Направления, получившие наибольшее распространение:

• Айкикай

• Айкидо Хирокадзу Кобаяси

• Ёсинкан

• Син-син-тоицу Айкидо
  

• Ивама-рю
• Томики-Рю
  

• Реальное айкидо

• Такэмусу Айки
  

Литература

• Сёдзи Нисио. Айкидо - юрусу будо. — 2011. — ISBN 978-5-91051-076-4.
• Рольф Бранд. Айкидо. Учение и техника гармоничного развития. — 1996. — ISBN 5-8183-0089-7.
• Годзо Сиода. Динамика Айкидо. — M.: Фаир-пресс, 2004. — ISBN 5-8183-0089-7.
• Оскар Ратти, Адель Уэстбрук. Самураи. — 2005. — ISBN 5-699-04611-9.
• Киссёмару Уэсиба. Айкидо. — 1963. — ISBN 5-17-040179-5, ISBN 978-5-17-040179-6.
• Мицуги Саотомэ. Айкидо и гармония в природе. — 1998. — ISBN 966-7319-34-2.
• Мицуги Саотомэ. The Principles of Aikido. — Shambhala Publications, 1989. — 233 p. — ISBN 0-87773-409-7.
• Уильям Глиссон. Духовные основы Айкидо. — 2009. — ISBN 978-5-699-32887-1.
• Масатаке Фудзита. Айкидо Кейко Хо: Метод практики Айкидо. — 2013. — ISBN 978-617-7067-01-5.

См. также

• Стили айкидо
• Список мастеров айкидо

Отрывок, характеризующий Айкидо

Это был не бал, и не сказано было, что будут танцевать; но все знали, что Катерина Петровна будет играть на клавикордах вальсы и экосезы и что будут танцевать, и все, рассчитывая на это, съехались по бальному.
Губернская жизнь в 1812 году была точно такая же, как и всегда, только с тою разницею, что в городе было оживленнее по случаю прибытия многих богатых семей из Москвы и что, как и во всем, что происходило в то время в России, была заметна какая то особенная размашистость – море по колено, трын трава в жизни, да еще в том, что тот пошлый разговор, который необходим между людьми и который прежде велся о погоде и об общих знакомых, теперь велся о Москве, о войске и Наполеоне.
Общество, собранное у губернатора, было лучшее общество Воронежа.
Дам было очень много, было несколько московских знакомых Николая; но мужчин не было никого, кто бы сколько нибудь мог соперничать с георгиевским кавалером, ремонтером гусаром и вместе с тем добродушным и благовоспитанным графом Ростовым. В числе мужчин был один пленный итальянец – офицер французской армии, и Николай чувствовал, что присутствие этого пленного еще более возвышало значение его – русского героя. Это был как будто трофей. Николай чувствовал это, и ему казалось, что все так же смотрели на итальянца, и Николай обласкал этого офицера с достоинством и воздержностью.
Как только вошел Николай в своей гусарской форме, распространяя вокруг себя запах духов и вина, и сам сказал и слышал несколько раз сказанные ему слова: vaut mieux tard que jamais, его обступили; все взгляды обратились на него, и он сразу почувствовал, что вступил в подобающее ему в губернии и всегда приятное, но теперь, после долгого лишения, опьянившее его удовольствием положение всеобщего любимца. Не только на станциях, постоялых дворах и в коверной помещика были льстившиеся его вниманием служанки; но здесь, на вечере губернатора, было (как показалось Николаю) неисчерпаемое количество молоденьких дам и хорошеньких девиц, которые с нетерпением только ждали того, чтобы Николай обратил на них внимание. Дамы и девицы кокетничали с ним, и старушки с первого дня уже захлопотали о том, как бы женить и остепенить этого молодца повесу гусара. В числе этих последних была сама жена губернатора, которая приняла Ростова, как близкого родственника, и называла его «Nicolas» и «ты».
Катерина Петровна действительно стала играть вальсы и экосезы, и начались танцы, в которых Николай еще более пленил своей ловкостью все губернское общество. Он удивил даже всех своей особенной, развязной манерой в танцах. Николай сам был несколько удивлен своей манерой танцевать в этот вечер. Он никогда так не танцевал в Москве и счел бы даже неприличным и mauvais genre [дурным тоном] такую слишком развязную манеру танца; но здесь он чувствовал потребность удивить их всех чем нибудь необыкновенным, чем нибудь таким, что они должны были принять за обыкновенное в столицах, но неизвестное еще им в провинции.
Во весь вечер Николай обращал больше всего внимания на голубоглазую, полную и миловидную блондинку, жену одного из губернских чиновников. С тем наивным убеждением развеселившихся молодых людей, что чужие жены сотворены для них, Ростов не отходил от этой дамы и дружески, несколько заговорщически, обращался с ее мужем, как будто они хотя и не говорили этого, но знали, как славно они сойдутся – то есть Николай с женой этого мужа. Муж, однако, казалось, не разделял этого убеждения и старался мрачно обращаться с Ростовым. Но добродушная наивность Николая была так безгранична, что иногда муж невольно поддавался веселому настроению духа Николая. К концу вечера, однако, по мере того как лицо жены становилось все румянее и оживленнее, лицо ее мужа становилось все грустнее и бледнее, как будто доля оживления была одна на обоих, и по мере того как она увеличивалась в жене, она уменьшалась в муже.


Николай, с несходящей улыбкой на лице, несколько изогнувшись на кресле, сидел, близко наклоняясь над блондинкой и говоря ей мифологические комплименты.
Переменяя бойко положение ног в натянутых рейтузах, распространяя от себя запах духов и любуясь и своей дамой, и собою, и красивыми формами своих ног под натянутыми кичкирами, Николай говорил блондинке, что он хочет здесь, в Воронеже, похитить одну даму.
– Какую же?
– Прелестную, божественную. Глаза у ней (Николай посмотрел на собеседницу) голубые, рот – кораллы, белизна… – он глядел на плечи, – стан – Дианы…
Муж подошел к ним и мрачно спросил у жены, о чем она говорит.
– А! Никита Иваныч, – сказал Николай, учтиво вставая. И, как бы желая, чтобы Никита Иваныч принял участие в его шутках, он начал и ему сообщать свое намерение похитить одну блондинку.
Муж улыбался угрюмо, жена весело. Добрая губернаторша с неодобрительным видом подошла к ним.
– Анна Игнатьевна хочет тебя видеть, Nicolas, – сказала она, таким голосом выговаривая слова: Анна Игнатьевна, что Ростову сейчас стало понятно, что Анна Игнатьевна очень важная дама. – Пойдем, Nicolas. Ведь ты позволил мне так называть тебя?
– О да, ma tante. Кто же это?
– Анна Игнатьевна Мальвинцева. Она слышала о тебе от своей племянницы, как ты спас ее… Угадаешь?..
– Мало ли я их там спасал! – сказал Николай.
– Ее племянницу, княжну Болконскую. Она здесь, в Воронеже, с теткой. Ого! как покраснел! Что, или?..
– И не думал, полноте, ma tante.
– Ну хорошо, хорошо. О! какой ты!
Губернаторша подводила его к высокой и очень толстой старухе в голубом токе, только что кончившей свою карточную партию с самыми важными лицами в городе. Это была Мальвинцева, тетка княжны Марьи по матери, богатая бездетная вдова, жившая всегда в Воронеже. Она стояла, рассчитываясь за карты, когда Ростов подошел к ней. Она строго и важно прищурилась, взглянула на него и продолжала бранить генерала, выигравшего у нее.
– Очень рада, мой милый, – сказала она, протянув ему руку. – Милости прошу ко мне.
Поговорив о княжне Марье и покойнике ее отце, которого, видимо, не любила Мальвинцева, и расспросив о том, что Николай знал о князе Андрее, который тоже, видимо, не пользовался ее милостями, важная старуха отпустила его, повторив приглашение быть у нее.
Николай обещал и опять покраснел, когда откланивался Мальвинцевой. При упоминании о княжне Марье Ростов испытывал непонятное для него самого чувство застенчивости, даже страха.
Отходя от Мальвинцевой, Ростов хотел вернуться к танцам, но маленькая губернаторша положила свою пухленькую ручку на рукав Николая и, сказав, что ей нужно поговорить с ним, повела его в диванную, из которой бывшие в ней вышли тотчас же, чтобы не мешать губернаторше.
– Знаешь, mon cher, – сказала губернаторша с серьезным выражением маленького доброго лица, – вот это тебе точно партия; хочешь, я тебя сосватаю?
– Кого, ma tante? – спросил Николай.
– Княжну сосватаю. Катерина Петровна говорит, что Лили, а по моему, нет, – княжна. Хочешь? Я уверена, твоя maman благодарить будет. Право, какая девушка, прелесть! И она совсем не так дурна.
– Совсем нет, – как бы обидевшись, сказал Николай. – Я, ma tante, как следует солдату, никуда не напрашиваюсь и ни от чего не отказываюсь, – сказал Ростов прежде, чем он успел подумать о том, что он говорит.
– Так помни же: это не шутка.
– Какая шутка!
– Да, да, – как бы сама с собою говоря, сказала губернаторша. – А вот что еще, mon cher, entre autres. Vous etes trop assidu aupres de l'autre, la blonde. [мой друг. Ты слишком ухаживаешь за той, за белокурой.] Муж уж жалок, право…
– Ах нет, мы с ним друзья, – в простоте душевной сказал Николай: ему и в голову не приходило, чтобы такое веселое для него препровождение времени могло бы быть для кого нибудь не весело.
«Что я за глупость сказал, однако, губернаторше! – вдруг за ужином вспомнилось Николаю. – Она точно сватать начнет, а Соня?..» И, прощаясь с губернаторшей, когда она, улыбаясь, еще раз сказала ему: «Ну, так помни же», – он отвел ее в сторону:
– Но вот что, по правде вам сказать, ma tante…
– Что, что, мой друг; пойдем вот тут сядем.
Николай вдруг почувствовал желание и необходимость рассказать все свои задушевные мысли (такие, которые и не рассказал бы матери, сестре, другу) этой почти чужой женщине. Николаю потом, когда он вспоминал об этом порыве ничем не вызванной, необъяснимой откровенности, которая имела, однако, для него очень важные последствия, казалось (как это и кажется всегда людям), что так, глупый стих нашел; а между тем этот порыв откровенности, вместе с другими мелкими событиями, имел для него и для всей семьи огромные последствия.
– Вот что, ma tante. Maman меня давно женить хочет на богатой, но мне мысль одна эта противна, жениться из за денег.
– О да, понимаю, – сказала губернаторша.
– Но княжна Болконская, это другое дело; во первых, я вам правду скажу, она мне очень нравится, она по сердцу мне, и потом, после того как я ее встретил в таком положении, так странно, мне часто в голову приходило что это судьба. Особенно подумайте: maman давно об этом думала, но прежде мне ее не случалось встречать, как то все так случалось: не встречались. И во время, когда Наташа была невестой ее брата, ведь тогда мне бы нельзя было думать жениться на ней. Надо же, чтобы я ее встретил именно тогда, когда Наташина свадьба расстроилась, ну и потом всё… Да, вот что. Я никому не говорил этого и не скажу. А вам только.
Губернаторша пожала его благодарно за локоть.
– Вы знаете Софи, кузину? Я люблю ее, я обещал жениться и женюсь на ней… Поэтому вы видите, что про это не может быть и речи, – нескладно и краснея говорил Николай.
– Mon cher, mon cher, как же ты судишь? Да ведь у Софи ничего нет, а ты сам говорил, что дела твоего папа очень плохи. А твоя maman? Это убьет ее, раз. Потом Софи, ежели она девушка с сердцем, какая жизнь для нее будет? Мать в отчаянии, дела расстроены… Нет, mon cher, ты и Софи должны понять это.
Николай молчал. Ему приятно было слышать эти выводы.
– Все таки, ma tante, этого не может быть, – со вздохом сказал он, помолчав немного. – Да пойдет ли еще за меня княжна? и опять, она теперь в трауре. Разве можно об этом думать?
– Да разве ты думаешь, что я тебя сейчас и женю. Il y a maniere et maniere, [На все есть манера.] – сказала губернаторша.
– Какая вы сваха, ma tante… – сказал Nicolas, целуя ее пухлую ручку.


Приехав в Москву после своей встречи с Ростовым, княжна Марья нашла там своего племянника с гувернером и письмо от князя Андрея, который предписывал им их маршрут в Воронеж, к тетушке Мальвинцевой. Заботы о переезде, беспокойство о брате, устройство жизни в новом доме, новые лица, воспитание племянника – все это заглушило в душе княжны Марьи то чувство как будто искушения, которое мучило ее во время болезни и после кончины ее отца и в особенности после встречи с Ростовым. Она была печальна. Впечатление потери отца, соединявшееся в ее душе с погибелью России, теперь, после месяца, прошедшего с тех пор в условиях покойной жизни, все сильнее и сильнее чувствовалось ей. Она была тревожна: мысль об опасностях, которым подвергался ее брат – единственный близкий человек, оставшийся у нее, мучила ее беспрестанно. Она была озабочена воспитанием племянника, для которого она чувствовала себя постоянно неспособной; но в глубине души ее было согласие с самой собою, вытекавшее из сознания того, что она задавила в себе поднявшиеся было, связанные с появлением Ростова, личные мечтания и надежды.
Когда на другой день после своего вечера губернаторша приехала к Мальвинцевой и, переговорив с теткой о своих планах (сделав оговорку о том, что, хотя при теперешних обстоятельствах нельзя и думать о формальном сватовстве, все таки можно свести молодых людей, дать им узнать друг друга), и когда, получив одобрение тетки, губернаторша при княжне Марье заговорила о Ростове, хваля его и рассказывая, как он покраснел при упоминании о княжне, – княжна Марья испытала не радостное, но болезненное чувство: внутреннее согласие ее не существовало более, и опять поднялись желания, сомнения, упреки и надежды.
В те два дня, которые прошли со времени этого известия и до посещения Ростова, княжна Марья не переставая думала о том, как ей должно держать себя в отношении Ростова. То она решала, что она не выйдет в гостиную, когда он приедет к тетке, что ей, в ее глубоком трауре, неприлично принимать гостей; то она думала, что это будет грубо после того, что он сделал для нее; то ей приходило в голову, что ее тетка и губернаторша имеют какие то виды на нее и Ростова (их взгляды и слова иногда, казалось, подтверждали это предположение); то она говорила себе, что только она с своей порочностью могла думать это про них: не могли они не помнить, что в ее положении, когда еще она не сняла плерезы, такое сватовство было бы оскорбительно и ей, и памяти ее отца. Предполагая, что она выйдет к нему, княжна Марья придумывала те слова, которые он скажет ей и которые она скажет ему; и то слова эти казались ей незаслуженно холодными, то имеющими слишком большое значение. Больше же всего она при свидании с ним боялась за смущение, которое, она чувствовала, должно было овладеть ею и выдать ее, как скоро она его увидит.