Айманов, Шакен Кенжетаевич

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Шакен Кенжетаевич Айманов
каз. Шәкен Кенжетайұлы Айманов
Место рождения:

Баян-Аул, Павлодарский уезд, Семипалатинская область,
Российская империя

Место смерти:

Москва, СССР

Профессия:

актёр
театральный режиссёр
кинорежиссёр
сценарист

Направление:

социалистический реализм

Награды:

<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение

Шаке́н Кенжетаевич Айма́нов (каз. Шәкен Кенжетайұлы Айманов) (19141970) — казахский советский актёр, режиссёр театра и кино. Народный артист СССР (1959).





Биография

Шакен Айманов родился 2 (15) февраля 1914 года в Баян-Ауле (по другим источникам — в Баянаульском районе[1]) (ныне — Павлодарской области Казахстана) в семье крестьянина-скотовода.

В 1928 году окончил среднюю школу[2]. В 19311933 годах учился в Казахском педагогическом техникуме в Семипалатинске.

В 1933 году по приглашению писателя Г. М. Мусрепова приехал в Алма-Ату и был принят в труппу Казахского театра драмы (ныне Казахский государственный академический театр драмы им. М.О. Ауэзова), в 19471951 годах — главный режиссёр и художественный руководитель этого театра, где работал до 1953 года.

За время работы в театре проявил актёрское мастерство, которому была присуща яркость психологической характеристики[3].

С 1938 года снимался в кино, с 1954 года — кинорежиссёр киностудии «Казахфильм».

С 1963 года — первый секретарь правления Союза композиторов Казахской ССР.

Избирался депутатом ВС Казахской ССР 4 и 7 созывов.

Член ВКП(б) с 1940 года.

Шакен Айманов погиб (был сбит машиной) в Москве 23 декабря 1970 года. Похоронен в Алма-Ате на Центральном кладбище.

Семья

Театральное творчество

Актёр

Режиссёр

  • 1945 — «Амангельды» Ш. Х. Хусаинова
  • 1947 — «Дружба и любовь» А. Абишева
  • 1948 — «Поединок» Х. Жумалиева и А. Сарсенбаева
  • 1949 — «Таланты и поклонники» А. Н. Островского
  • 1949 — «Абай» М. О. Ауэзова и Л. С. Соболева
  • 1951 — «Калиновая роща» А. Е. Корнейчука
  • 1958 — «Ахан-Сере и Актокты» («Трагедия поэта») Г. Мусрепова
  • «Человек с ружьём» Н. Ф. Погодина
  • «Закон чести» А. П. Штейна

Фильмография

Актёр

  1. 1938 — Амангельды — эпизод
  2. 1940 — Райхан — Сарсен
  3. 1943 — Белая роза — Джакпан
  4. 1945 — Песня Абая — Шарип
  5. 1948 — Золотой рог — Жакен Досанов
  6. 1952 — Джамбул — Джамбул
  7. 1956 — Мы здесь живём — Беисов
  8. 1957 — Наш милый доктор — драматический актёр - камео
  9. 1960 — В одном районе — Сабир Баянов
  10. 1964 — Безбородый обманщик — Алдар-Косе
  11. 1968 — Ангел в тюбетейке — камео
  12. 1969 — У подножья Найзатас — Бейсембай

Режиссёр

  1. 1954 — Дочь степей (совместно К. Гаккелем)
  2. 1954 — Поэма о любви (совместно К. Гаккелем)
  3. 1956 — Мы здесь живём
  4. 1957 — Наш милый доктор
  5. 1960 — В одном районе
  6. 1961 — Песня зовёт
  7. 1962 — Перекрёсток
  8. 1964 — Безбородый обманщик
  9. 1966 — Земля отцов
  10. 1968 — Ангел в тюбетейке
  11. 1970 — Конец атамана

Сценарист

  1. 1960 — В одном районе (совместно с И. Саввиным)
  2. 1961 — Песня зовёт (совместно с К. Сатыбалдиным и М. Ерзинкян)
  3. 1964 — Безбородый обманщик (совместно с Л. Варшавским)
  4. 1968 — Ангел в тюбетейке (совместно с Я. Зискиндом)
  5. 1969 — У подножья Найзатас (совместно с Т. Маткаримовым)

Художественный руководитель

  1. 1959 — Дорога жизни
  2. 1966 — Крылья песни

Озвучивание

  1. 1968 — Аксак кулан (анимационный)

Призы и награды

  1. Народный артист Казахской ССР (1947)[4]
  2. Народный артист СССР (1959)
  3. Сталинская премия третьей степени (1952, за постановку спектакля «Абай» М. О. Ауэзова
  4. Государственная премия Казахской ССР им. К. Байсеитовой (за художественное руководство, 1967, фильм «Крылья песни»)
  5. Государственная премия Казахской ССР им. К. Байсеитовой (посмертно) (1972, фильм «Конец атамана»)
  6. Орден Ленина 1967)
  7. Орден Трудового Красного Знамени (1946)
  8. Два ордена «Знак Почёта»
  9. Медаль «За трудовую доблесть» (1940)
  10. Медаль «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941-1945 гг.»
  11. Всесоюзный кинофестиваль (Третья премия, 1958, фильм «Мы здесь живем»)
  12. Международный кинофестиваль стран Азии и Африки в Ташкенте (Памятный диплом участия, 1958, фильм «Наш милый доктор»)
  13. Всесоюзный кинофестиваль (Поощрительный диплом, 1959, фильм «Наш милый доктор»)
  14. Смотр-конкурс кинематографистов республик Средней Азии и Казахстана (за лучшую режиссёрскую работу, 1963, фильм «Перекресток»)
  15. Смотр-соревнования кинематографистов Средней Азии и Казахстана (Высший приз «Горный хрусталь» и диплом первой степени за лучший игровой фильм (разделил с фильмом «Небо нашего детства»), 1967, фильм «Земля отцов»).
  16. Смотр-конкурс кинематографистов республик Средней Азии и Казахстана (Диплом, 1969, фильм «Ангел в тюбетейке»).

Память

  • Творчеству Ш. Айманова посвящён документальный фильм «Шакен Айманов» (1974)
  • В Алма-Ате именем Шакена Айманова названа улица и киностудия «Казахфильм» (1984), на доме, где жил режиссёр, установлена мемориальная доска
  • На территории киностудии «Казахфильм», установлен мраморный бюст. При киностудии создан музей-кабинет Айманова
  • В Павлодаре открыт кинотеатр имени Шакена Айманова
  • В Алма-Ате с 2003 года проходит ежегодный фестиваль игровых и анимационных фильмов «Звёзды Шакена».

Напишите отзыв о статье "Айманов, Шакен Кенжетаевич"

Примечания

  1. [www.gumer.info/bibliotek_Buks/Culture/Teatr/_09.php Театральная Энциклопедия. драма опера балет оперетта цирк эстрада драматург режиссёр]
  2. Жолдасбекұлы М., Салғараұлы Қ., Сейдімбек А. Айманов Шәкен // Елтұтқа. Ел тарихының әйгілі тұлғалары. — Астана: KÜL TEGIN, 2001. — С. 335-336. — 358 с. — ISBN 9965-441-26-X.
  3. М. К. Козыбаев и др. Алма-Ата. Энциклопедия. — Алма-Ата: Гл. ред. Казахской Советской энциклопедии, 1983. — 608 с. — 60 000 экз.
  4. [arhiv.pavlodar.gov.kz/index.php?show=33&lang=1&artID=39 Архивная служба Павлодарской области :: Календарь памятных дат]

Ссылки

Отрывок, характеризующий Айманов, Шакен Кенжетаевич

– Нет, матушка, разойтись, разойтись, это вы знайте, знайте! Я теперь больше не могу, – сказал он и вышел из комнаты. И как будто боясь, чтобы она не сумела как нибудь утешиться, он вернулся к ней и, стараясь принять спокойный вид, прибавил: – И не думайте, чтобы я это сказал вам в минуту сердца, а я спокоен, и я обдумал это; и это будет – разойтись, поищите себе места!… – Но он не выдержал и с тем озлоблением, которое может быть только у человека, который любит, он, видимо сам страдая, затряс кулаками и прокричал ей:
– И хоть бы какой нибудь дурак взял ее замуж! – Он хлопнул дверью, позвал к себе m lle Bourienne и затих в кабинете.
В два часа съехались избранные шесть персон к обеду. Гости – известный граф Ростопчин, князь Лопухин с своим племянником, генерал Чатров, старый, боевой товарищ князя, и из молодых Пьер и Борис Друбецкой – ждали его в гостиной.
На днях приехавший в Москву в отпуск Борис пожелал быть представленным князю Николаю Андреевичу и сумел до такой степени снискать его расположение, что князь для него сделал исключение из всех холостых молодых людей, которых он не принимал к себе.
Дом князя был не то, что называется «свет», но это был такой маленький кружок, о котором хотя и не слышно было в городе, но в котором лестнее всего было быть принятым. Это понял Борис неделю тому назад, когда при нем Ростопчин сказал главнокомандующему, звавшему графа обедать в Николин день, что он не может быть:
– В этот день уж я всегда езжу прикладываться к мощам князя Николая Андреича.
– Ах да, да, – отвечал главнокомандующий. – Что он?..
Небольшое общество, собравшееся в старомодной, высокой, с старой мебелью, гостиной перед обедом, было похоже на собравшийся, торжественный совет судилища. Все молчали и ежели говорили, то говорили тихо. Князь Николай Андреич вышел серьезен и молчалив. Княжна Марья еще более казалась тихою и робкою, чем обыкновенно. Гости неохотно обращались к ней, потому что видели, что ей было не до их разговоров. Граф Ростопчин один держал нить разговора, рассказывая о последних то городских, то политических новостях.
Лопухин и старый генерал изредка принимали участие в разговоре. Князь Николай Андреич слушал, как верховный судья слушает доклад, который делают ему, только изредка молчанием или коротким словцом заявляя, что он принимает к сведению то, что ему докладывают. Тон разговора был такой, что понятно было, никто не одобрял того, что делалось в политическом мире. Рассказывали о событиях, очевидно подтверждающих то, что всё шло хуже и хуже; но во всяком рассказе и суждении было поразительно то, как рассказчик останавливался или бывал останавливаем всякий раз на той границе, где суждение могло относиться к лицу государя императора.
За обедом разговор зашел о последней политической новости, о захвате Наполеоном владений герцога Ольденбургского и о русской враждебной Наполеону ноте, посланной ко всем европейским дворам.
– Бонапарт поступает с Европой как пират на завоеванном корабле, – сказал граф Ростопчин, повторяя уже несколько раз говоренную им фразу. – Удивляешься только долготерпению или ослеплению государей. Теперь дело доходит до папы, и Бонапарт уже не стесняясь хочет низвергнуть главу католической религии, и все молчат! Один наш государь протестовал против захвата владений герцога Ольденбургского. И то… – Граф Ростопчин замолчал, чувствуя, что он стоял на том рубеже, где уже нельзя осуждать.
– Предложили другие владения заместо Ольденбургского герцогства, – сказал князь Николай Андреич. – Точно я мужиков из Лысых Гор переселял в Богучарово и в рязанские, так и он герцогов.
– Le duc d'Oldenbourg supporte son malheur avec une force de caractere et une resignation admirable, [Герцог Ольденбургский переносит свое несчастие с замечательной силой воли и покорностью судьбе,] – сказал Борис, почтительно вступая в разговор. Он сказал это потому, что проездом из Петербурга имел честь представляться герцогу. Князь Николай Андреич посмотрел на молодого человека так, как будто он хотел бы ему сказать кое что на это, но раздумал, считая его слишком для того молодым.
– Я читал наш протест об Ольденбургском деле и удивлялся плохой редакции этой ноты, – сказал граф Ростопчин, небрежным тоном человека, судящего о деле ему хорошо знакомом.
Пьер с наивным удивлением посмотрел на Ростопчина, не понимая, почему его беспокоила плохая редакция ноты.
– Разве не всё равно, как написана нота, граф? – сказал он, – ежели содержание ее сильно.
– Mon cher, avec nos 500 mille hommes de troupes, il serait facile d'avoir un beau style, [Мой милый, с нашими 500 ми тысячами войска легко, кажется, выражаться хорошим слогом,] – сказал граф Ростопчин. Пьер понял, почему графа Ростопчина беспокоила pедакция ноты.
– Кажется, писак довольно развелось, – сказал старый князь: – там в Петербурге всё пишут, не только ноты, – новые законы всё пишут. Мой Андрюша там для России целый волюм законов написал. Нынче всё пишут! – И он неестественно засмеялся.
Разговор замолк на минуту; старый генерал прокашливаньем обратил на себя внимание.
– Изволили слышать о последнем событии на смотру в Петербурге? как себя новый французский посланник показал!
– Что? Да, я слышал что то; он что то неловко сказал при Его Величестве.
– Его Величество обратил его внимание на гренадерскую дивизию и церемониальный марш, – продолжал генерал, – и будто посланник никакого внимания не обратил и будто позволил себе сказать, что мы у себя во Франции на такие пустяки не обращаем внимания. Государь ничего не изволил сказать. На следующем смотру, говорят, государь ни разу не изволил обратиться к нему.
Все замолчали: на этот факт, относившийся лично до государя, нельзя было заявлять никакого суждения.
– Дерзки! – сказал князь. – Знаете Метивье? Я нынче выгнал его от себя. Он здесь был, пустили ко мне, как я ни просил никого не пускать, – сказал князь, сердито взглянув на дочь. И он рассказал весь свой разговор с французским доктором и причины, почему он убедился, что Метивье шпион. Хотя причины эти были очень недостаточны и не ясны, никто не возражал.
За жарким подали шампанское. Гости встали с своих мест, поздравляя старого князя. Княжна Марья тоже подошла к нему.
Он взглянул на нее холодным, злым взглядом и подставил ей сморщенную, выбритую щеку. Всё выражение его лица говорило ей, что утренний разговор им не забыт, что решенье его осталось в прежней силе, и что только благодаря присутствию гостей он не говорит ей этого теперь.
Когда вышли в гостиную к кофе, старики сели вместе.
Князь Николай Андреич более оживился и высказал свой образ мыслей насчет предстоящей войны.
Он сказал, что войны наши с Бонапартом до тех пор будут несчастливы, пока мы будем искать союзов с немцами и будем соваться в европейские дела, в которые нас втянул Тильзитский мир. Нам ни за Австрию, ни против Австрии не надо было воевать. Наша политика вся на востоке, а в отношении Бонапарта одно – вооружение на границе и твердость в политике, и никогда он не посмеет переступить русскую границу, как в седьмом году.
– И где нам, князь, воевать с французами! – сказал граф Ростопчин. – Разве мы против наших учителей и богов можем ополчиться? Посмотрите на нашу молодежь, посмотрите на наших барынь. Наши боги – французы, наше царство небесное – Париж.
Он стал говорить громче, очевидно для того, чтобы его слышали все. – Костюмы французские, мысли французские, чувства французские! Вы вот Метивье в зашей выгнали, потому что он француз и негодяй, а наши барыни за ним ползком ползают. Вчера я на вечере был, так из пяти барынь три католички и, по разрешенью папы, в воскресенье по канве шьют. А сами чуть не голые сидят, как вывески торговых бань, с позволенья сказать. Эх, поглядишь на нашу молодежь, князь, взял бы старую дубину Петра Великого из кунсткамеры, да по русски бы обломал бока, вся бы дурь соскочила!
Все замолчали. Старый князь с улыбкой на лице смотрел на Ростопчина и одобрительно покачивал головой.
– Ну, прощайте, ваше сиятельство, не хворайте, – сказал Ростопчин, с свойственными ему быстрыми движениями поднимаясь и протягивая руку князю.
– Прощай, голубчик, – гусли, всегда заслушаюсь его! – сказал старый князь, удерживая его за руку и подставляя ему для поцелуя щеку. С Ростопчиным поднялись и другие.


Княжна Марья, сидя в гостиной и слушая эти толки и пересуды стариков, ничего не понимала из того, что она слышала; она думала только о том, не замечают ли все гости враждебных отношений ее отца к ней. Она даже не заметила особенного внимания и любезностей, которые ей во всё время этого обеда оказывал Друбецкой, уже третий раз бывший в их доме.
Княжна Марья с рассеянным, вопросительным взглядом обратилась к Пьеру, который последний из гостей, с шляпой в руке и с улыбкой на лице, подошел к ней после того, как князь вышел, и они одни оставались в гостиной.
– Можно еще посидеть? – сказал он, своим толстым телом валясь в кресло подле княжны Марьи.
– Ах да, – сказала она. «Вы ничего не заметили?» сказал ее взгляд.
Пьер находился в приятном, после обеденном состоянии духа. Он глядел перед собою и тихо улыбался.
– Давно вы знаете этого молодого человека, княжна? – сказал он.
– Какого?
– Друбецкого?
– Нет, недавно…
– Что он вам нравится?
– Да, он приятный молодой человек… Отчего вы меня это спрашиваете? – сказала княжна Марья, продолжая думать о своем утреннем разговоре с отцом.