Аймедова, Маягозель

Мая-Гозель Аймедова
Имя при рождении:	Мая-гозель Аймедова
Дата рождения:	28 мая 1941(1941-05-28) (82 года)
Место рождения:	Ашхабад, Туркменская ССР, СССР
Профессия:	актриса, сценарист
Гражданство:	СССР СССР Туркмения Туркмения
Награды:

Мая-Гозель (Майя) Аймедова (род. 28 мая 1941) — туркменская актриса театра и кино, сценарист. Народная артистка СССР (1987).

Биография

Мая-Гозель Аймедова родилась 28 мая 1941 года в Ашхабаде (Туркменистан).

В 1964 году окончила ГИТИС им. А. В. Луначарского в Москве.

С 1964 года — актриса Туркменского ТЮЗа (ныне Туркменский национальный молодёжный театр имени Алп Арслана). В театре сыграла Марютку в пьесе «Поющие пески» А. Штейна, ролях по произведениям К. Гольдони, А. Островского, в постановке о юности Махтумкули «Менгли», в пьесах «Девочка и апрель» Т. Ян, «Отелло» У. Шекспира, «Ниса» и др.

Снималась в кино, в большинстве картин своего мужа, кинорежиссёра Х. Нарлиева на киностудии «Туркменфильм». Член КПСС с 1971 года.

Член Союза кинематографистов Туркменской ССР. Академик Российской академии кинематографических искусств «Ника».

Была депутатом Парламента (Меджлиса) Туркмении

В настоящее время живёт в Москве.

Семья

• Муж — Ходжакули Нарлиев (р. 1937), кинорежиссёр, народный артист Туркменской ССР (1986)
• Трое детей, пятеро внуков.

Награды и звания

• Народная артистка Туркменской ССР (1982)
• Народная артистка СССР (1987)
• Государственная премия СССР (1973) — за исполнение роли Огулькейик в фильме «Невестка»
• Государственная премия Туркменской ССР им. Махтумкули (1984) — за исполнение роли Джамал в фильме «Дерево Джамал»
• Всесоюзный кинофестиваль в Тбилиси (Вторая премия в номинации «Премии за актёрскую работу» за исполнение женской роли в фильме «Невестка», 1972)
• Международный кинофестиваль в Сорренто (Приз ««Трофей Сорренто»», фильм «Невестка», 1972)
• XII Московский международный кинофестиваль (Премия за актёрскую работу, фильм «Дерево Джамал», 1981)
• II Международный кинофестиваль «Евразия-2005» в Алматы (Премия в номинации «За вклад в развитие киноискусства»)
• Академик Российской академии кинематографических искусств «Ника».

Фильмография

• 1963 — Случай в Даш-Кале — Джахан
• 1969 — Человек за бортом — Гельнедже
• 1971 — Невестка — Огулькейик
• 1972 — Нет дыма без огня — Энне
• 1974 — Когда женщина оседлает коня — Артыкгуль
• 1976 — Лето Сахата — Хатыджа
• 1976 — Умей сказать "нет!" — Акджемал
• 1979 — Приключения Али-Бабы и сорока разбойников — эпизод
• 1980 — Дерево Джамал — Джамал
• 1981 — Вот вернётся папа — мать Бахар
• 1981 — Утренние всадники
• 1982 — Каракумы, 45 в тени — Гозель Довлетова
• 1983 — Короткие рукава — мать
• 1984 — Возвращение покровителя песен — Патма
• 1984 — Фраги - разлученный со счастьем — Акгыз
• 1987 — До свидания, мой парфинянин!
• 1988 — Бешеная — Амана
• 1984 — Возвращение покровителя песен — Патма
• 1988 — Манкурт — Айим
• 2010 — Голос матери — Фатима Алибековна

Сценарист

• 1974 — Когда женщина оседлает коня (совм. с Х. Нарлиевым)
• 1980 — Дерево Джамал (совм. с Х. Нарлиевым)
• 1983 — Люди моего аула (совм. с Х. Нарлиевым)

Отрывок, характеризующий Аймедова, Маягозель

– А как это в амбаре гадают? – спросила Соня.
– Да вот хоть бы теперь, пойдут к амбару, да и слушают. Что услышите: заколачивает, стучит – дурно, а пересыпает хлеб – это к добру; а то бывает…
– Мама расскажите, что с вами было в амбаре?
Пелагея Даниловна улыбнулась.
– Да что, я уж забыла… – сказала она. – Ведь вы никто не пойдете?
– Нет, я пойду; Пепагея Даниловна, пустите меня, я пойду, – сказала Соня.
– Ну что ж, коли не боишься.
– Луиза Ивановна, можно мне? – спросила Соня.
Играли ли в колечко, в веревочку или рублик, разговаривали ли, как теперь, Николай не отходил от Сони и совсем новыми глазами смотрел на нее. Ему казалось, что он нынче только в первый раз, благодаря этим пробочным усам, вполне узнал ее. Соня действительно этот вечер была весела, оживлена и хороша, какой никогда еще не видал ее Николай.
«Так вот она какая, а я то дурак!» думал он, глядя на ее блестящие глаза и счастливую, восторженную, из под усов делающую ямочки на щеках, улыбку, которой он не видал прежде.
– Я ничего не боюсь, – сказала Соня. – Можно сейчас? – Она встала. Соне рассказали, где амбар, как ей молча стоять и слушать, и подали ей шубку. Она накинула ее себе на голову и взглянула на Николая.
«Что за прелесть эта девочка!» подумал он. «И об чем я думал до сих пор!»
Соня вышла в коридор, чтобы итти в амбар. Николай поспешно пошел на парадное крыльцо, говоря, что ему жарко. Действительно в доме было душно от столпившегося народа.
На дворе был тот же неподвижный холод, тот же месяц, только было еще светлее. Свет был так силен и звезд на снеге было так много, что на небо не хотелось смотреть, и настоящих звезд было незаметно. На небе было черно и скучно, на земле было весело.
«Дурак я, дурак! Чего ждал до сих пор?» подумал Николай и, сбежав на крыльцо, он обошел угол дома по той тропинке, которая вела к заднему крыльцу. Он знал, что здесь пойдет Соня. На половине дороги стояли сложенные сажени дров, на них был снег, от них падала тень; через них и с боку их, переплетаясь, падали тени старых голых лип на снег и дорожку. Дорожка вела к амбару. Рубленная стена амбара и крыша, покрытая снегом, как высеченная из какого то драгоценного камня, блестели в месячном свете. В саду треснуло дерево, и опять всё совершенно затихло. Грудь, казалось, дышала не воздухом, а какой то вечно молодой силой и радостью.
С девичьего крыльца застучали ноги по ступенькам, скрыпнуло звонко на последней, на которую был нанесен снег, и голос старой девушки сказал:
– Прямо, прямо, вот по дорожке, барышня. Только не оглядываться.
– Я не боюсь, – отвечал голос Сони, и по дорожке, по направлению к Николаю, завизжали, засвистели в тоненьких башмачках ножки Сони.
Соня шла закутавшись в шубку. Она была уже в двух шагах, когда увидала его; она увидала его тоже не таким, каким она знала и какого всегда немножко боялась. Он был в женском платье со спутанными волосами и с счастливой и новой для Сони улыбкой. Соня быстро подбежала к нему.
«Совсем другая, и всё та же», думал Николай, глядя на ее лицо, всё освещенное лунным светом. Он продел руки под шубку, прикрывавшую ее голову, обнял, прижал к себе и поцеловал в губы, над которыми были усы и от которых пахло жженой пробкой. Соня в самую середину губ поцеловала его и, выпростав маленькие руки, с обеих сторон взяла его за щеки.
– Соня!… Nicolas!… – только сказали они. Они подбежали к амбару и вернулись назад каждый с своего крыльца.


Когда все поехали назад от Пелагеи Даниловны, Наташа, всегда всё видевшая и замечавшая, устроила так размещение, что Луиза Ивановна и она сели в сани с Диммлером, а Соня села с Николаем и девушками.
Николай, уже не перегоняясь, ровно ехал в обратный путь, и всё вглядываясь в этом странном, лунном свете в Соню, отыскивал при этом всё переменяющем свете, из под бровей и усов свою ту прежнюю и теперешнюю Соню, с которой он решил уже никогда не разлучаться. Он вглядывался, и когда узнавал всё ту же и другую и вспоминал, слышав этот запах пробки, смешанный с чувством поцелуя, он полной грудью вдыхал в себя морозный воздух и, глядя на уходящую землю и блестящее небо, он чувствовал себя опять в волшебном царстве.
– Соня, тебе хорошо? – изредка спрашивал он.
– Да, – отвечала Соня. – А тебе ?
На середине дороги Николай дал подержать лошадей кучеру, на минутку подбежал к саням Наташи и стал на отвод.
– Наташа, – сказал он ей шопотом по французски, – знаешь, я решился насчет Сони.
– Ты ей сказал? – спросила Наташа, вся вдруг просияв от радости.