Айн (регион)
| Страна | |
|---|---|
| Статус |
Провинция |
| Входит в | |
| Административный центр | |
| Дата образования |
2004 |
| Официальные языки |
английский, сомалийский |
| Население |
47 тыс. чел. |
| Национальный состав |
сомалийцы |
|
| |
| Часовой пояс |
UTC +3 |
| Телефонный код |
+252 |
| Интернет-домен |
.so |
Айн (сомал. Cayn, англ. Ayn) — это провинция Государства Хатумо, автономии на севере Сомали. Провинция образована властями Пунтленда в 2004 году на месте округа Буходле Тогдера, существовавшего в составе Сомали с 1984 по 1991 год и ныне существующего в составе Сомалиленда. Столица провинции — город Буходле, являющийся также временной столицей Хатумо, а до этого — столицей Сул-Санааг-Айна, на время оккупации Сомалилендом города Ласъанод. На территорию Айна также претендуют государства Сомалиленд и Пунтленд. Пунтленд не является противником Хатумо, также как и Сомали, поскольку клан Дулбаханте (основной в Суле, Айне и восточном Санааге) выступает за создание единого федеративного сомалийского государства. Таких же взглядов придерживаются власти Пунтленда, хотя и не признают автономии Хатумо.
Айн имеет границу с Эфиопией, из-за чего возникают приграничные конфликты на его территории, так как Эфиопия является союзником Сомалиленда в регионе. С мая по июль 2010 года по инициативе Эфиопии происходил серьёзный вооруженный конфликт между сомалилендско-эфиопскими формированиями и милициями Сул-Санааг-Айна рядом с городом Уидвид. Почти вся территория Айна на данный момент контролируется Сул-Санааг-Айном, власти которого создали свою автономию Хатумо.
Округа
Согласно современному административно-территориальному делению Государства Хатумо Айн делится на 3 округа:
- Округ Балиад (Balicad)
- Округ Маркаан (Marqaan)
- Округ Уидвид (Widh-Widh)
См. также
Напишите отзыв о статье "Айн (регион)"
Отрывок, характеризующий Айн (регион)
– Вишь ты! – сказал один из солдат.Другой солдат покачал головой.
– Что ж, поешь, коли хочешь, кавардачку! – сказал первый и подал Пьеру, облизав ее, деревянную ложку.
Пьер подсел к огню и стал есть кавардачок, то кушанье, которое было в котелке и которое ему казалось самым вкусным из всех кушаний, которые он когда либо ел. В то время как он жадно, нагнувшись над котелком, забирая большие ложки, пережевывал одну за другой и лицо его было видно в свете огня, солдаты молча смотрели на него.
– Тебе куды надо то? Ты скажи! – спросил опять один из них.
– Мне в Можайск.
– Ты, стало, барин?
– Да.
– А как звать?
– Петр Кириллович.
– Ну, Петр Кириллович, пойдем, мы тебя отведем. В совершенной темноте солдаты вместе с Пьером пошли к Можайску.
Уже петухи пели, когда они дошли до Можайска и стали подниматься на крутую городскую гору. Пьер шел вместе с солдатами, совершенно забыв, что его постоялый двор был внизу под горою и что он уже прошел его. Он бы не вспомнил этого (в таком он находился состоянии потерянности), ежели бы с ним не столкнулся на половине горы его берейтор, ходивший его отыскивать по городу и возвращавшийся назад к своему постоялому двору. Берейтор узнал Пьера по его шляпе, белевшей в темноте.
– Ваше сиятельство, – проговорил он, – а уж мы отчаялись. Что ж вы пешком? Куда же вы, пожалуйте!
– Ах да, – сказал Пьер.
Солдаты приостановились.
– Ну что, нашел своих? – сказал один из них.
– Ну, прощавай! Петр Кириллович, кажись? Прощавай, Петр Кириллович! – сказали другие голоса.
– Прощайте, – сказал Пьер и направился с своим берейтором к постоялому двору.
«Надо дать им!» – подумал Пьер, взявшись за карман. – «Нет, не надо», – сказал ему какой то голос.
В горницах постоялого двора не было места: все были заняты. Пьер прошел на двор и, укрывшись с головой, лег в свою коляску.
Едва Пьер прилег головой на подушку, как он почувствовал, что засыпает; но вдруг с ясностью почти действительности послышались бум, бум, бум выстрелов, послышались стоны, крики, шлепанье снарядов, запахло кровью и порохом, и чувство ужаса, страха смерти охватило его. Он испуганно открыл глаза и поднял голову из под шинели. Все было тихо на дворе. Только в воротах, разговаривая с дворником и шлепая по грязи, шел какой то денщик. Над головой Пьера, под темной изнанкой тесового навеса, встрепенулись голубки от движения, которое он сделал, приподнимаясь. По всему двору был разлит мирный, радостный для Пьера в эту минуту, крепкий запах постоялого двора, запах сена, навоза и дегтя. Между двумя черными навесами виднелось чистое звездное небо.
«Слава богу, что этого нет больше, – подумал Пьер, опять закрываясь с головой. – О, как ужасен страх и как позорно я отдался ему! А они… они все время, до конца были тверды, спокойны… – подумал он. Они в понятии Пьера были солдаты – те, которые были на батарее, и те, которые кормили его, и те, которые молились на икону. Они – эти странные, неведомые ему доселе они, ясно и резко отделялись в его мысли от всех других людей.
