Айсинь Гиоро Улхичунь

Айсинь Гиоро Улхичунь
Место рождения:	Пекин
Страна:	Китайская Народная Республика
Научная сфера:	лингвистика
Место работы:	Азиатско-тихоокеанский университет Рицумэйкан
Альма-матер:	Центральный университет малых народов, Киотский университет
Известна как:	чжурчжэневед, киданевед

Айсинь Гиоро Улхичунь
Китай
традиционный китайский:	愛新覺羅·烏拉熙春
упрощённый китайский:	爱新觉罗·乌拉熙春
Транслитерация Путунхуа — пиньинь: Àixīnjuéluó Wūlāxīchūn — кириллизация: Айсиньцзюэло Уласичунь
Япония
кандзи:	吉本 智慧子
Транслитерация — кирилизация: Ёсимото Тиэко
Маньчжурский
маньчжурский:	ᠠᡳ᠌ᠰᡳᠨ ᡤᡳᠣᡵᠣ ᡠᠯᡥᡳᠴᡠᠨ

Айсинь Гиоро Улхичунь (род. 1958) — китайская и японская лингвистка маньчжурского происхождения, известная своими исследованиями маньчжурского, чжурчжэньского и киданьского языков, а также их письменностей. Специалистка по истории династий Ляо и Цзинь. Среди работ Айсинь Гиоро — грамматика маньчжурского языка (1983), словарь чжурчжэньского языка (2003), исследование киданьских надгробных эпитафий (2006), а также множество работ по фонологии и грамматике киданьского языка.

Биография

Айсинь Гиоро Улхичунь родилась в семье потомственных учёных — историков и лингвистов. Её отец Цзинь Цицзун (1918—2004) и дед Цзинь Гуанпин (1899—1966) были известными исследователями в области маньчжуро- и чжурчжэневедения. Улхичунь является прямым потомком императора Цяньлуна, так как её дед — потомок в шестом поколении от пятого сына Цяньлуна Айсинь Гиоро Юнци. Родственницей Улхичунь приходится также поэтесса Гу Тайцин, бывшая женой Айсинь Гиоро Ихуэя (1799—1838) — внука Айсинь Гиоро Юнци.

Айсинь Гиоро Улхичунь училась в Центральном университете малых народов в Пекине, а диссертацию защитила в университете Киото в Японии. Работала исследовательницей в Центре евразийских культурных исследований университета Киото, в настоящий момент является профессором в Рицумэйкане, университете города Беппу.

Айсинь Гиоро живёт и работает в Японии. Выйдя замуж за японского историка-китаиста Митимасу Ёсимото (яп. 吉本 道雅 Ёсимото Митимаса, род. 1959), она взяла японское имя Тиэко Ёсимото (яп. 吉本 智慧子 Ёсимото Тиэко), но свои научные работы практически всегда подписывает маньчжурским именем (в китайской записи). Японское женское имя Тиэко означает «умная, сообразительная, находчивая», что соответствует значению маньчжурского имени Улхичунь («знание, понимание»).

Чжурчжэневедение

Одним из примечательных достижений Айсинь Гиоро в области изучения языка и письменности чжурчжэней является идентификация малого чжурчжэньского письма. Согласно Цзинь ши, существовало два вида чжурчжэньского письма: «большое», созданное по приказу Ваньянь Агуды в 1120 году, и «малое», созданное в 1138 императором Ваньянь Хэлой (1135—1150), впервые официально использованное в 1145 году. Считается, что большое чжурчжэньское письмо было создано на основе большого киданьского письма, а малое — на основе киданьского малого, однако все существующие примеры чжурчжэньской письменности, включая чжурчжэньский словарь из серии «Китайско-варварских словарей» (кит. трад. 女真譯語, упр. 女真译语, пиньинь: Nǚzhēn Yìyǔ, палл.: нюйчжэнь июй) и многочисленные эпиграфические памятники, написаны одним и тем же письмом, похожим формой и структурой на большое киданьское. В 1970-х в Китае было найдено несколько золотых и серебряных пайцз с одинаковой надписью, выполненной, как предполагалось, малым киданьским письмом. Айсинь Гиоро проанализировала эту надпись и пришла к выводу, что, хотя структура знаков идентична малому киданьскому письму, она выполнена малым чжурчжэньским письмом, ранее не идентифицировавшимся. Она утверждает, что малое письмо использовалось лишь в последние пять лет правления своего создателя, Ваньянь Хэлы, а после его убийства это письмо быстро вышло из употребления.

Работы

• 1983. 滿語語法 [Грамматика маньчжурского языка]. Hohhot: Inner Mongolia People’s Press.
• 1985. 滿語讀本 [Маньчжурская хрестоматия]. Hohhot: Inner Mongolia People’s Press.
• 1987. 滿族古神話 [Древние маньчжурские мифы]. Hohhot: Inner Mongolia People’s Press.
• 1992. 滿洲語語音研究 [Исследование фонетики маньчжурского языка]. Tokyo: Genbunsha.
• 1996. 末代鎮國公愛新覺羅恆煦 [Последний князь, оберегающий престол, Айсинь Гиоро Хэнсюй]. Tokyo: Asahi Shimbunsha.
• 1996. в соавторстве с Цзинь Гуанпином и Цзинь Цицзуном. 愛新覺羅氏三代滿洲學論集 [Сборник работ трёх поколений семьи Айсинь Гиоро по маньчжуроведению]. Yuanfang Press.
• 2001. 女真文字書研究 [Исследование чжурчжэньского словаря]. Fugasha.
• 2002. 愛新覺羅氏三代阿爾泰學論集 [Сборник работ трёх поколений семьи Айсинь Гиоро по алтаеведению]. Meizandō.
• 2002. 女真語言文字新研究 [Новые исследования чжурчжэньского языка и письма]. Meizandō.
• 2003. в соавторстве с Цзинь Цицзуном. 女真文大辞典 [Большой словарь чжурчжэньского письменного языка]. Meizandō.
• 2003. в соавторстве с Цзинь Цицзуном. 女真語·滿洲通古斯諸語比較辭典 [Сравнительный словарь чжурчжэньского и тунгусо-маньчжурских языков].
• 2004. 契丹文字と女真文字の歴史的比較研究 [Сравнительное исследование истории киданьского и чжурчжэньского письма].
• 2004. 契丹語言文字研究 [Исследование киданьского языка и письма]. Tokyo: Association of Eastern Literature and History.
• 2004. 遼金史與契丹女真文 [История Ляо и Цзинь, киданьского и чжурчжэньского письма]. Tokyo: Association of Eastern Literature and History.
• 2005. 契丹大字研究 [Исследование большого киданьского письма]. Tokyo: Association of Eastern Literature and History.
• 2006. 契丹文墓誌より見た遼史 [История Ляо в свете киданьских эпитафий]. Kyoto: Shōkadō.
• 2007. 契丹文字と遼史 [Киданьское письмо и история Ляо].
• 2009. 愛新覺羅烏拉熙春女真契丹學研究 [Исследования Айсинь Гиоро Улхичунь по чжурчжэневедению и киданеведению]. Kyoto: Shōkadō
• 2009. 明代の女真人—《女真訳語》から《永寧寺記碑》へ— [Чжурчжэни династии Мин — от «Чжурчжэньского словаря» к стеле Юннинского храма]. Kyoto: Kyoto University Academic Press.
• 2011. 契丹語諸形態の研究 [Исследование окончаний киданьского языка].
• 2011. в соавторстве с Ёсимото Митимасой. 韓半島から眺めた契丹・女真 [Кидани и чжурчжэни, как их видно с Корейского полуострова]. Kyoto: Kyoto University Academic Press.
• 2012. в соавторстве с Ёсимото Митимасой. 新出契丹史料の研究 [Исследование вновь найденных киданьских исторических материалов]. Kyoto: Shōkadō.

Ссылки

• [www.apu.ac.jp/~yoshim/Aisin%20Gioro%20Ulhicun.pdf Профиль Айсинь Гиоро Улхичунь]
• [www.kyoto-up.or.jp/book.php?id=1755 Кидани и чжурчжэни, как их видно с Корейского полуострова]
• [sites.google.com/site/kitangokitanmojikenkyu/home Новое развитие исследований киданьского языка и киданьского письма]
• [www.yodobashi.com/新出契丹史料の研究-単行本/pd/100000009001712520/ Исследование вновь найденных киданьских исторических материалов]

Отрывок, характеризующий Айсинь Гиоро Улхичунь

– Полно, Наташа. Молись Богу. Les Marieiages se font dans les cieux. [Браки заключаются в небесах.]
– Голубушка, мамаша, как я вас люблю, как мне хорошо! – крикнула Наташа, плача слезами счастья и волнения и обнимая мать.
В это же самое время князь Андрей сидел у Пьера и говорил ему о своей любви к Наташе и о твердо взятом намерении жениться на ней.

В этот день у графини Елены Васильевны был раут, был французский посланник, был принц, сделавшийся с недавнего времени частым посетителем дома графини, и много блестящих дам и мужчин. Пьер был внизу, прошелся по залам, и поразил всех гостей своим сосредоточенно рассеянным и мрачным видом.
Пьер со времени бала чувствовал в себе приближение припадков ипохондрии и с отчаянным усилием старался бороться против них. Со времени сближения принца с его женою, Пьер неожиданно был пожалован в камергеры, и с этого времени он стал чувствовать тяжесть и стыд в большом обществе, и чаще ему стали приходить прежние мрачные мысли о тщете всего человеческого. В это же время замеченное им чувство между покровительствуемой им Наташей и князем Андреем, своей противуположностью между его положением и положением его друга, еще усиливало это мрачное настроение. Он одинаково старался избегать мыслей о своей жене и о Наташе и князе Андрее. Опять всё ему казалось ничтожно в сравнении с вечностью, опять представлялся вопрос: «к чему?». И он дни и ночи заставлял себя трудиться над масонскими работами, надеясь отогнать приближение злого духа. Пьер в 12 м часу, выйдя из покоев графини, сидел у себя наверху в накуренной, низкой комнате, в затасканном халате перед столом и переписывал подлинные шотландские акты, когда кто то вошел к нему в комнату. Это был князь Андрей.
– А, это вы, – сказал Пьер с рассеянным и недовольным видом. – А я вот работаю, – сказал он, указывая на тетрадь с тем видом спасения от невзгод жизни, с которым смотрят несчастливые люди на свою работу.
Князь Андрей с сияющим, восторженным и обновленным к жизни лицом остановился перед Пьером и, не замечая его печального лица, с эгоизмом счастия улыбнулся ему.
– Ну, душа моя, – сказал он, – я вчера хотел сказать тебе и нынче за этим приехал к тебе. Никогда не испытывал ничего подобного. Я влюблен, мой друг.
Пьер вдруг тяжело вздохнул и повалился своим тяжелым телом на диван, подле князя Андрея.
– В Наташу Ростову, да? – сказал он.
– Да, да, в кого же? Никогда не поверил бы, но это чувство сильнее меня. Вчера я мучился, страдал, но и мученья этого я не отдам ни за что в мире. Я не жил прежде. Теперь только я живу, но я не могу жить без нее. Но может ли она любить меня?… Я стар для нее… Что ты не говоришь?…
– Я? Я? Что я говорил вам, – вдруг сказал Пьер, вставая и начиная ходить по комнате. – Я всегда это думал… Эта девушка такое сокровище, такое… Это редкая девушка… Милый друг, я вас прошу, вы не умствуйте, не сомневайтесь, женитесь, женитесь и женитесь… И я уверен, что счастливее вас не будет человека.
– Но она!
– Она любит вас.
– Не говори вздору… – сказал князь Андрей, улыбаясь и глядя в глаза Пьеру.
– Любит, я знаю, – сердито закричал Пьер.
– Нет, слушай, – сказал князь Андрей, останавливая его за руку. – Ты знаешь ли, в каком я положении? Мне нужно сказать все кому нибудь.
– Ну, ну, говорите, я очень рад, – говорил Пьер, и действительно лицо его изменилось, морщина разгладилась, и он радостно слушал князя Андрея. Князь Андрей казался и был совсем другим, новым человеком. Где была его тоска, его презрение к жизни, его разочарованность? Пьер был единственный человек, перед которым он решался высказаться; но зато он ему высказывал всё, что у него было на душе. То он легко и смело делал планы на продолжительное будущее, говорил о том, как он не может пожертвовать своим счастьем для каприза своего отца, как он заставит отца согласиться на этот брак и полюбить ее или обойдется без его согласия, то он удивлялся, как на что то странное, чуждое, от него независящее, на то чувство, которое владело им.
– Я бы не поверил тому, кто бы мне сказал, что я могу так любить, – говорил князь Андрей. – Это совсем не то чувство, которое было у меня прежде. Весь мир разделен для меня на две половины: одна – она и там всё счастье надежды, свет; другая половина – всё, где ее нет, там всё уныние и темнота…
– Темнота и мрак, – повторил Пьер, – да, да, я понимаю это.
– Я не могу не любить света, я не виноват в этом. И я очень счастлив. Ты понимаешь меня? Я знаю, что ты рад за меня.
– Да, да, – подтверждал Пьер, умиленными и грустными глазами глядя на своего друга. Чем светлее представлялась ему судьба князя Андрея, тем мрачнее представлялась своя собственная.


Для женитьбы нужно было согласие отца, и для этого на другой день князь Андрей уехал к отцу.
Отец с наружным спокойствием, но внутренней злобой принял сообщение сына. Он не мог понять того, чтобы кто нибудь хотел изменять жизнь, вносить в нее что нибудь новое, когда жизнь для него уже кончалась. – «Дали бы только дожить так, как я хочу, а потом бы делали, что хотели», говорил себе старик. С сыном однако он употребил ту дипломацию, которую он употреблял в важных случаях. Приняв спокойный тон, он обсудил всё дело.
Во первых, женитьба была не блестящая в отношении родства, богатства и знатности. Во вторых, князь Андрей был не первой молодости и слаб здоровьем (старик особенно налегал на это), а она была очень молода. В третьих, был сын, которого жалко было отдать девчонке. В четвертых, наконец, – сказал отец, насмешливо глядя на сына, – я тебя прошу, отложи дело на год, съезди за границу, полечись, сыщи, как ты и хочешь, немца, для князя Николая, и потом, ежели уж любовь, страсть, упрямство, что хочешь, так велики, тогда женись.
– И это последнее мое слово, знай, последнее… – кончил князь таким тоном, которым показывал, что ничто не заставит его изменить свое решение.
Князь Андрей ясно видел, что старик надеялся, что чувство его или его будущей невесты не выдержит испытания года, или что он сам, старый князь, умрет к этому времени, и решил исполнить волю отца: сделать предложение и отложить свадьбу на год.
Через три недели после своего последнего вечера у Ростовых, князь Андрей вернулся в Петербург.

На другой день после своего объяснения с матерью, Наташа ждала целый день Болконского, но он не приехал. На другой, на третий день было то же самое. Пьер также не приезжал, и Наташа, не зная того, что князь Андрей уехал к отцу, не могла себе объяснить его отсутствия.
Так прошли три недели. Наташа никуда не хотела выезжать и как тень, праздная и унылая, ходила по комнатам, вечером тайно от всех плакала и не являлась по вечерам к матери. Она беспрестанно краснела и раздражалась. Ей казалось, что все знают о ее разочаровании, смеются и жалеют о ней. При всей силе внутреннего горя, это тщеславное горе усиливало ее несчастие.
Однажды она пришла к графине, хотела что то сказать ей, и вдруг заплакала. Слезы ее были слезы обиженного ребенка, который сам не знает, за что он наказан.
Графиня стала успокоивать Наташу. Наташа, вслушивавшаяся сначала в слова матери, вдруг прервала ее:
– Перестаньте, мама, я и не думаю, и не хочу думать! Так, поездил и перестал, и перестал…
Голос ее задрожал, она чуть не заплакала, но оправилась и спокойно продолжала: – И совсем я не хочу выходить замуж. И я его боюсь; я теперь совсем, совсем, успокоилась…
На другой день после этого разговора Наташа надела то старое платье, которое было ей особенно известно за доставляемую им по утрам веселость, и с утра начала тот свой прежний образ жизни, от которого она отстала после бала. Она, напившись чаю, пошла в залу, которую она особенно любила за сильный резонанс, и начала петь свои солфеджи (упражнения пения). Окончив первый урок, она остановилась на середине залы и повторила одну музыкальную фразу, особенно понравившуюся ей. Она прислушалась радостно к той (как будто неожиданной для нее) прелести, с которой эти звуки переливаясь наполнили всю пустоту залы и медленно замерли, и ей вдруг стало весело. «Что об этом думать много и так хорошо», сказала она себе и стала взад и вперед ходить по зале, ступая не простыми шагами по звонкому паркету, но на всяком шагу переступая с каблучка (на ней были новые, любимые башмаки) на носок, и так же радостно, как и к звукам своего голоса прислушиваясь к этому мерному топоту каблучка и поскрипыванью носка. Проходя мимо зеркала, она заглянула в него. – «Вот она я!» как будто говорило выражение ее лица при виде себя. – «Ну, и хорошо. И никого мне не нужно».