Айссауа

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Айссауа — суфийский орден (тарикат) заклинателей змей. Распространен в Марокко, Алжире и Тунисе.





История

Айссауа основано эль-Хади ибн Айсом (1465—1526), известным также как эль-Камель. Ибн Айс проповедовал исламское учение, имел множество учеников и основал завию в Мекнесе. По легенде, когда шейх Ибн Айс был при смерти, один из его учеников, войдя в состоянии экстаза, от горя разорвал на себе одежды и проглотил живого барана. Эта легенда стала основой для ритуала хадра (доведение себя до состояния экстаза) фрисса (пожирание животного живьем)[1].

Французский путешественник Филипп де Фелис в начале XX века был поражён странным поведением представителей африканского племени айссауа, которые совершали конвульсивные движения, приходили в состояние ярости, резали на себе кожу ножами и пожирали живых скорпионов и змей. Эти действия они совершали под воздействием кифа (разновидность гашиша), который они принимали во время ритуальных церемоний. Некоторые из них плясали на раскаленных углях и ели кактусы с колючками[1].

Ритуал хадра

В канун дня рождения пророка Мухаммеда, группа членов тариката, собирается недалеко от гробницы эль-Камеля в Мекнесе. Войдя в дом, они восхваляют Пророка и под звуки музыкальных инструментов поют песни, восхваляя Аллаха, пророка Мухаммеда и основателя тариакта. Через несколько часов женщина в белом одеянии начинает совершать ритуал хадра, приводящий её в состояние экстаза. Со словами «он здесь, он нас слышит», женщина показывает всем своим видом, что дух святого эль-Камеля присутствует рядом с ними. Вся последующая церемония сопровождается ритуальными танцами под звуки бубнов, криками и песнопениями[1].

Коллективное вхождение в экстаз часто сопровождается игрой с огнём и кипящей водой. Члены тариката режут себя ножом и ходят босиком по раскаленным углям. В центре ритуального круга стоят женщины, которые покачивают головой с распущенными волосами, громко кричат и жалобно причитают. Если среди участников действа находятся больные люди, то их помещают в центр другого круга, после чего начинается процесс изгнания беса (джинна). Продолжающееся всю ночь торжество у мавзолея эль-Хади ибн Айса привлекает к себе внимание молодежи, которая выстраивается у куббы с зажженными свечами, в то время как девушки с торжественным видом ходят вокруг покрытого шелком могилы шейха и тихо читают молитвы[1].

Напишите отзыв о статье "Айссауа"

Примечания

Литература

В Викицитатнике есть страница по теме
Айссауа
  • Акунов В. В. Суфийский орден Айс(с)ауа // Военно-духовные ордена Востока. — М.: Вече, 2012.

Отрывок, характеризующий Айссауа

– Бонапарте в рубашке родился. Солдаты у него прекрасные. Да и на первых он на немцев напал. А немцев только ленивый не бил. С тех пор как мир стоит, немцев все били. А они никого. Только друг друга. Он на них свою славу сделал.
И князь начал разбирать все ошибки, которые, по его понятиям, делал Бонапарте во всех своих войнах и даже в государственных делах. Сын не возражал, но видно было, что какие бы доводы ему ни представляли, он так же мало способен был изменить свое мнение, как и старый князь. Князь Андрей слушал, удерживаясь от возражений и невольно удивляясь, как мог этот старый человек, сидя столько лет один безвыездно в деревне, в таких подробностях и с такою тонкостью знать и обсуживать все военные и политические обстоятельства Европы последних годов.
– Ты думаешь, я, старик, не понимаю настоящего положения дел? – заключил он. – А мне оно вот где! Я ночи не сплю. Ну, где же этот великий полководец твой то, где он показал себя?
– Это длинно было бы, – отвечал сын.
– Ступай же ты к Буонапарте своему. M lle Bourienne, voila encore un admirateur de votre goujat d'empereur! [вот еще поклонник вашего холопского императора…] – закричал он отличным французским языком.
– Vous savez, que je ne suis pas bonapartiste, mon prince. [Вы знаете, князь, что я не бонапартистка.]
– «Dieu sait quand reviendra»… [Бог знает, вернется когда!] – пропел князь фальшиво, еще фальшивее засмеялся и вышел из за стола.
Маленькая княгиня во всё время спора и остального обеда молчала и испуганно поглядывала то на княжну Марью, то на свекра. Когда они вышли из за стола, она взяла за руку золовку и отозвала ее в другую комнату.
– Сomme c'est un homme d'esprit votre pere, – сказала она, – c'est a cause de cela peut etre qu'il me fait peur. [Какой умный человек ваш батюшка. Может быть, от этого то я и боюсь его.]
– Ax, он так добр! – сказала княжна.


Князь Андрей уезжал на другой день вечером. Старый князь, не отступая от своего порядка, после обеда ушел к себе. Маленькая княгиня была у золовки. Князь Андрей, одевшись в дорожный сюртук без эполет, в отведенных ему покоях укладывался с своим камердинером. Сам осмотрев коляску и укладку чемоданов, он велел закладывать. В комнате оставались только те вещи, которые князь Андрей всегда брал с собой: шкатулка, большой серебряный погребец, два турецких пистолета и шашка, подарок отца, привезенный из под Очакова. Все эти дорожные принадлежности были в большом порядке у князя Андрея: всё было ново, чисто, в суконных чехлах, старательно завязано тесемочками.