Айткулова, Айнек

Айткулова Айнек
Место рождения:	село Сарго, Жаильский район
Гражданство:	СССР СССР
Награды и премии:

Айнек Айткулова — советский работник лёгкой промышленности, швея, Киргизская ССР.

Биография

Родилась в селе Сарго Жаильского района в семье бедняка.

Родители умерли рано, воспитывалась у родственников. Закончила пять классов школы.

В 1937 году из родного села приехала в столицу Киргизской ССР. Прочитав объявление в газете: требуются швеи Фрунзенской фабрике имени ВЛКСМ — стала ученицей на этом предприятии. Вскоре Айнек приняли в комсомол. Вместе со сверстниками-rомсомольцами она сдавала нормы на «ворошиловского стрелка» и ГТО, записалась в Осоавиахим.

Настойчиво осваивая профессию, за короткое время стала квалифицированной работницей, а в годы войны была выдвинута на должность мастера. Муж ушёл на фронт, а она работала вместе со всеми, по 10-12 часов просиживали за машинами. Айнек шила солдатские шинели и обмундтрование, постоянно выполняла норму на 150—160 процентов. Также вместе со всеми работала на строительстве Большого Чуйского Канала: рыли канал лопатами, таскали землю носилками.

После войны Айнек Айткулова выросла на фабрике до начальника агрегата. В 1959 году вместе с коллективом швейного агрегата её перевели во вновь выстроенную швейную фабрику «40 лет Октября». С 1964 года коллектив вышел в авангард Всесоюзного социалистического соревнования, неоднократно был занесён на Всесоюзную Доску Почёта ВДНХ СССР. В 1976 году фабрика была удостоена высокого звания «Предприятия коммунистического труда».

Избиралась членом районного, городского, центрального комитетов партии, была депутатом Верховного Совета Киргизской ССР двух созывов.

Награды

• Герой Социалистического Труда (1966).
• Награждена орденами Ленина, Октябрьской Революции, «Знак Почёта», медалью «За доблестный труд в Великой Отечественной войне 1941—1945 гг.».

Ссылки

• [www.literatura.kg/uploads/bekturganova_docheri_zemli_kyrgyzskoj.pdf Дочери земли Кыргызской]

Отрывок, характеризующий Айткулова, Айнек

«И это я мог бы быть на его месте?» подумал про себя Ростов и, едва удерживая слезы сожаления об участи государя, в совершенном отчаянии поехал дальше, не зная, куда и зачем он теперь едет.
Его отчаяние было тем сильнее, что он чувствовал, что его собственная слабость была причиной его горя.
Он мог бы… не только мог бы, но он должен был подъехать к государю. И это был единственный случай показать государю свою преданность. И он не воспользовался им… «Что я наделал?» подумал он. И он повернул лошадь и поскакал назад к тому месту, где видел императора; но никого уже не было за канавой. Только ехали повозки и экипажи. От одного фурмана Ростов узнал, что Кутузовский штаб находится неподалеку в деревне, куда шли обозы. Ростов поехал за ними.
Впереди его шел берейтор Кутузова, ведя лошадей в попонах. За берейтором ехала повозка, и за повозкой шел старик дворовый, в картузе, полушубке и с кривыми ногами.
– Тит, а Тит! – сказал берейтор.
– Чего? – рассеянно отвечал старик.
– Тит! Ступай молотить.
– Э, дурак, тьфу! – сердито плюнув, сказал старик. Прошло несколько времени молчаливого движения, и повторилась опять та же шутка.
В пятом часу вечера сражение было проиграно на всех пунктах. Более ста орудий находилось уже во власти французов.
Пржебышевский с своим корпусом положил оружие. Другие колонны, растеряв около половины людей, отступали расстроенными, перемешанными толпами.
Остатки войск Ланжерона и Дохтурова, смешавшись, теснились около прудов на плотинах и берегах у деревни Аугеста.
В 6 м часу только у плотины Аугеста еще слышалась жаркая канонада одних французов, выстроивших многочисленные батареи на спуске Праценских высот и бивших по нашим отступающим войскам.
В арьергарде Дохтуров и другие, собирая батальоны, отстреливались от французской кавалерии, преследовавшей наших. Начинало смеркаться. На узкой плотине Аугеста, на которой столько лет мирно сиживал в колпаке старичок мельник с удочками, в то время как внук его, засучив рукава рубашки, перебирал в лейке серебряную трепещущую рыбу; на этой плотине, по которой столько лет мирно проезжали на своих парных возах, нагруженных пшеницей, в мохнатых шапках и синих куртках моравы и, запыленные мукой, с белыми возами уезжали по той же плотине, – на этой узкой плотине теперь между фурами и пушками, под лошадьми и между колес толпились обезображенные страхом смерти люди, давя друг друга, умирая, шагая через умирающих и убивая друг друга для того только, чтобы, пройдя несколько шагов, быть точно. так же убитыми.
Каждые десять секунд, нагнетая воздух, шлепало ядро или разрывалась граната в средине этой густой толпы, убивая и обрызгивая кровью тех, которые стояли близко. Долохов, раненый в руку, пешком с десятком солдат своей роты (он был уже офицер) и его полковой командир, верхом, представляли из себя остатки всего полка. Влекомые толпой, они втеснились во вход к плотине и, сжатые со всех сторон, остановились, потому что впереди упала лошадь под пушкой, и толпа вытаскивала ее. Одно ядро убило кого то сзади их, другое ударилось впереди и забрызгало кровью Долохова. Толпа отчаянно надвинулась, сжалась, тронулась несколько шагов и опять остановилась.