Айше Хюмашах-султан
| Айше Хюмашах-султан | |
| тур. Ayşe Hümaşah Hanım Sultan осман. السيدة عائشة سلطان شاه هوما | |
| Имя при рождении: |
Айше Хюмашах-и Ханым-султан |
|---|---|
| Дата рождения: | |
| Место рождения: | |
| Гражданство: | |
| Дата смерти: | |
| Место смерти: | |
| Отец: | |
| Мать: | |
| Супруг: |
1. Шемси Ахмед-паша |
| Дети: |
Сыновья: Абдуррахман Бей |
Айше́ Хюмаша́х Ханы́м-султа́н (тур. Ayşe Hümaşah Hanım Sultan, осман. السيدة عائشة سلطان شاه هوما; 1541, Стамбул — 1594, Стамбул) — единственная дочь и старший ребёнок Рустема-паши и Михримах Султан. Внучка османского султана Сулеймана I и Хасеки Хюррем Султан.
Биография
Айше Хюмашах родилась в Стамбуле в семье любимой дочери султана Сулеймана — Михримах Султан и великого визиря Рустема-паши. Получила хорошее образование, увлекалась поэзией.
В 1561 году Айше Хюмашах вышла замуж за будущего великого визиря Шемси Ахмеда-пашу (1492 — 1580). В этом браке родилось четверо сыновей и две дочери[1][2][3]. После смерти первого мужа Айше Хюмашах вышла замуж за Нишанджы Феридун Бея[4], но тот скончался спустя год после свадьбы. В 1590 году Айше Хюмашах вышла замуж в третий раз за Азиза Махмуда Хюдайи Эфенди.
Дети:
- Абдуррахман-бей (ум. 1597)
- Мехмет-бей (санджак-бей Боснии и Герцеговины; погиб в битве на реке Купа)
- Шехид Мустафа-паша (санджак-бей Килиса; погиб в битве на реке Купа)
- Осман-бей (скончался в 1590 году; похоронен в тюрбе в одной из мечетей Михримах-султан)
- Салиха-султан (ум. 1576)
- имя дочери неизвестно[1][2][3]
Смерть
Незадолго до смерти она вместе с сыном отправилась в паломничество и вскоре после возвращения Айше Хюмашах умерла в своём дворце в Ускюдаре. Айше Хюмашах похоронена в комплексе своего третьего мужа Азиза Махмуда Хюдайи[5][6][3].
Благотворительность
Айше Хюмашах, совместно с матерью, стала наследницей состояния своего отца и встала во главе его благотворительных фондов. Для обеспечения работы всех фондов Рустем-паша завещал своё состояние жене Михримах и дочери Айше Хюмашах Султан[7].
Киновоплощения
В турецком историческом сериале «Великолепный век» роль взрослой Айше Хюмашах исполнила Кайра Запчы.
Напишите отзыв о статье "Айше Хюмашах-султан"
Примечания
- ↑ 1 2 Joseph von Hammer. Geschichte des Osmanischen Reiches.. — Pest: C. A. Hartleben’s Verlag, 1829. — Т. 4. — С. 102.
- ↑ 1 2 Mehmed Süreyya. Sicill-i ʿOsmānī yāḫūd Teẕkireʾi Meşāhīr-i ʿOsmānīye.. — İstanbul: Maṭbaʿa-ʾi ʿĀmire, 1890. — Т. 1. — С. 202.
- ↑ 1 2 3 Anthony Dolphin Alderson. The Structure of the Ottoman Dynasty. — Westport (Connecticut): Greenwood Press, 1986. — С. 297.
- ↑ Gülru Necipoğlu. The Age of Sinan. Architectural Culture in the Ottoman Empire. — London: Reaktion Books, 2005. — С. 297.
- ↑ Gülru Necipoğlu. The Age of Sinan. Architectural Culture in the Ottoman Empire. — London: Reaktion Books, 2005. — С. 302.
- ↑ [www.uskudar.bel.tr/tr-tr/hizmet/rehber/Sayfalar/Rehber-Detay-Icerik.aspx?GuideID=3&SubID=88&ContentID=19050 Ayşe Hanım Sultan Türbesi]
- ↑ Gülru Necipoğlu. The Age of Sinan. Architectural Culture in the Ottoman Empire. — London: Reaktion Books, 2005. — С. 317.
Ссылки
- [www.webokur.com/hayat-hikayeleri/mihrimah-sultanin-kizi-ayse-huma-sah-21938/ Дочь Михримах Султан — Айше Хюмашах]
Отрывок, характеризующий Айше Хюмашах-султан
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.
– Как же сказывали, Кутузов кривой, об одном глазу?
– А то нет! Вовсе кривой.
– Не… брат, глазастее тебя. Сапоги и подвертки – всё оглядел…
– Как он, братец ты мой, глянет на ноги мне… ну! думаю…
– А другой то австрияк, с ним был, словно мелом вымазан. Как мука, белый. Я чай, как амуницию чистят!
– Что, Федешоу!… сказывал он, что ли, когда стражения начнутся, ты ближе стоял? Говорили всё, в Брунове сам Бунапарте стоит.
– Бунапарте стоит! ишь врет, дура! Чего не знает! Теперь пруссак бунтует. Австрияк его, значит, усмиряет. Как он замирится, тогда и с Бунапартом война откроется. А то, говорит, в Брунове Бунапарте стоит! То то и видно, что дурак. Ты слушай больше.
– Вишь черти квартирьеры! Пятая рота, гляди, уже в деревню заворачивает, они кашу сварят, а мы еще до места не дойдем.
– Дай сухарика то, чорт.
– А табаку то вчера дал? То то, брат. Ну, на, Бог с тобой.
– Хоть бы привал сделали, а то еще верст пять пропрем не емши.
– То то любо было, как немцы нам коляски подавали. Едешь, знай: важно!
– А здесь, братец, народ вовсе оголтелый пошел. Там всё как будто поляк был, всё русской короны; а нынче, брат, сплошной немец пошел.
– Песенники вперед! – послышался крик капитана.
И перед роту с разных рядов выбежало человек двадцать. Барабанщик запевало обернулся лицом к песенникам, и, махнув рукой, затянул протяжную солдатскую песню, начинавшуюся: «Не заря ли, солнышко занималося…» и кончавшуюся словами: «То то, братцы, будет слава нам с Каменскиим отцом…» Песня эта была сложена в Турции и пелась теперь в Австрии, только с тем изменением, что на место «Каменскиим отцом» вставляли слова: «Кутузовым отцом».
Оторвав по солдатски эти последние слова и махнув руками, как будто он бросал что то на землю, барабанщик, сухой и красивый солдат лет сорока, строго оглянул солдат песенников и зажмурился. Потом, убедившись, что все глаза устремлены на него, он как будто осторожно приподнял обеими руками какую то невидимую, драгоценную вещь над головой, подержал ее так несколько секунд и вдруг отчаянно бросил ее:
Ах, вы, сени мои, сени!
«Сени новые мои…», подхватили двадцать голосов, и ложечник, несмотря на тяжесть амуниции, резво выскочил вперед и пошел задом перед ротой, пошевеливая плечами и угрожая кому то ложками. Солдаты, в такт песни размахивая руками, шли просторным шагом, невольно попадая в ногу. Сзади роты послышались звуки колес, похрускиванье рессор и топот лошадей.
