Айяла, Инес

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Инес Айяла

Ине́с Айя́ла Сенде́р (исп. Inés Ayala Sender; род. 28 марта 1957, Сарагоса) — испанский политик, член ИСРП. Депутат Европарламента.

В 1975—1982 годах Инес Айяла изучала испанистику и англистику в Сарагосском университете, где с 1980 по 1990 годы также преподавала испанскую литературу. В 1994—1995 годах в Сарагосе она изучала юриспруденцию, в 1995—1997 годах училась в Свободном университете в Брюсселе. В 2002—2004 годах в Университете Алькалы получила подготовку в качестве преподавателя испанского языка для иностранцев.

В 1984 году Инес Айяла вступила в Испанскую социалистическую рабочую партию и в 1985 году вошла в региональное правление партии в Арагоне, где занималась проблемами женщин. В 1989—1990 годах Айяла была координатором в близком ИСРП профсоюзе «Всеобщий союз трудящихся» в Астурии, затем работала референтом по социальной работе в ВСТ. В 1990—1994 годах Айяла привлекалась к работе в качестве эксперта в Европейском социально-экономическом комитете по вопросам борьбы с социальной изоляцией. В 1995—1997 годах работала экспертом в Генеральной дирекции Европейской комиссии по защите окружающей среды, затем до 2004 года политическим советником фракции Партии европейских социалистов в различных комитетах и делегациях Европейского парламента.

На выборах в Европейский парламент 2004 и 2009 годов Айяла получила мандат евродепутата. Он входит в социал-демократическую фракцию «Прогрессивный альянс социалистов и демократов» и в комитет по транспорту и туризму, а также в комитет по бюджетному контролю. В 2004—2009 годах входила в состав Петиционного комитета.

Напишите отзыв о статье "Айяла, Инес"



Ссылки

  • [www.europarl.europa.eu/meps/en/28292/In%FDs_AYALA%20SENDER.html Инес Айяла на сайте Европейского парламента  (англ.)]
К:Википедия:Изолированные статьи (тип: не указан)

Отрывок, характеризующий Айяла, Инес


Вернувшись после второй озабоченной поездки по линии, Наполеон сказал:
– Шахматы поставлены, игра начнется завтра.
Велев подать себе пуншу и призвав Боссе, он начал с ним разговор о Париже, о некоторых изменениях, которые он намерен был сделать в maison de l'imperatrice [в придворном штате императрицы], удивляя префекта своею памятливостью ко всем мелким подробностям придворных отношений.
Он интересовался пустяками, шутил о любви к путешествиям Боссе и небрежно болтал так, как это делает знаменитый, уверенный и знающий свое дело оператор, в то время как он засучивает рукава и надевает фартук, а больного привязывают к койке: «Дело все в моих руках и в голове, ясно и определенно. Когда надо будет приступить к делу, я сделаю его, как никто другой, а теперь могу шутить, и чем больше я шучу и спокоен, тем больше вы должны быть уверены, спокойны и удивлены моему гению».
Окончив свой второй стакан пунша, Наполеон пошел отдохнуть пред серьезным делом, которое, как ему казалось, предстояло ему назавтра.
Он так интересовался этим предстоящим ему делом, что не мог спать и, несмотря на усилившийся от вечерней сырости насморк, в три часа ночи, громко сморкаясь, вышел в большое отделение палатки. Он спросил о том, не ушли ли русские? Ему отвечали, что неприятельские огни всё на тех же местах. Он одобрительно кивнул головой.
Дежурный адъютант вошел в палатку.
– Eh bien, Rapp, croyez vous, que nous ferons do bonnes affaires aujourd'hui? [Ну, Рапп, как вы думаете: хороши ли будут нынче наши дела?] – обратился он к нему.
– Sans aucun doute, Sire, [Без всякого сомнения, государь,] – отвечал Рапп.
Наполеон посмотрел на него.
– Vous rappelez vous, Sire, ce que vous m'avez fait l'honneur de dire a Smolensk, – сказал Рапп, – le vin est tire, il faut le boire. [Вы помните ли, сударь, те слова, которые вы изволили сказать мне в Смоленске, вино откупорено, надо его пить.]
Наполеон нахмурился и долго молча сидел, опустив голову на руку.
– Cette pauvre armee, – сказал он вдруг, – elle a bien diminue depuis Smolensk. La fortune est une franche courtisane, Rapp; je le disais toujours, et je commence a l'eprouver. Mais la garde, Rapp, la garde est intacte? [Бедная армия! она очень уменьшилась от Смоленска. Фортуна настоящая распутница, Рапп. Я всегда это говорил и начинаю испытывать. Но гвардия, Рапп, гвардия цела?] – вопросительно сказал он.
– Oui, Sire, [Да, государь.] – отвечал Рапп.
Наполеон взял пастильку, положил ее в рот и посмотрел на часы. Спать ему не хотелось, до утра было еще далеко; а чтобы убить время, распоряжений никаких нельзя уже было делать, потому что все были сделаны и приводились теперь в исполнение.