Ай-ди (Восточная Цзинь)

Сыма Пи
6-й Император эпохи Восточная Цзинь
Время царствования:	361—365
Предшественник:	Му-ди
Преемник:	Фэй-ди
Варианты имени
Традиционное написание:	司馬丕
Упрощённое написание:	司马丕
Пиньинь:	Sīmǎ Pī
Второе имя:	Цяньлин
Посмертное имя:	Ай-ди (穆帝)
Девиз правления:	Лунхэ (隆和) 362—363 Синнин (興寧) 363—365
Семья
Отец:	Сыма Янь

Цзиньский Ай-ди (кит. трад. 晉哀帝), личное имя Сыма Пи (кит. трад. 司馬丕, пиньинь: Sīmǎ Pī), взрослое имя Сыма Цяньлин (кит. трад. 司馬千齡, 341 — 30 марта 365) — десятый император империи Цзинь; шестой император эпохи Восточная Цзинь.

Биография

Сыма Пи был старшим сыном императора Чэн-ди. Через год после его рождения император Чэн-ди скончался, и было решено, что в условиях противостояния с государством Поздняя Чжао империи нужен взрослый правитель, поэтому новым императором с тронным именем Кан-ди стал не Сыма Пи, а его дядя, Ланъе-ван Сыма Юэ, Сыма Пи же стал новым носителем титула Ланъе-ван (琅琊王). Год спустя новый император также умер, и на престол с тронным именем Му-ди был возведён его малолетний сын Сыма Дань, регентом при котором стала вдовствующая императрица Чу (вдова Кан-ди).

В 361 году 17-летний Му-ди скончался, не имея наследника, и престол, взяв тронное имя Ай-ди, занял Сыма Пи, которому к тому моменту уже исполнилось 20 лет. Так как титул «вдовствующей императрицы» (皇太后) был к тому времени уже присвоен вдове Кан-ди, то для своей матери он создал титул «вдовствующая супруга императора» (皇太妃), однако ей было выделено содержание и оказывались почести такие же, как и для вдовствующей императрицы.

В 362 году генерал Хуань Вэнь, занимавшейся отвоеванием земель севернее Янцзы, вновь потребовал возвращения столицы империи в Лоян (город был захвачен хуннским государством Поздняя Чжао в 311 году), однако император издал указ, отклонивший это требование.

В 363 году вдовствующая супруга императора Чжоу скончалась. В связи с требованиями придворного протокола, так как титул «вдовствующей императрицы» (то есть как бы матери императора) был закреплён за супругой покойного Кан-ди, император Ай-ди не смог выполнить для своей матери положенные для матери траурные церемонии, так как это бы явилось проявлением неуважения к вдовствующей императрице Чу.

В 364 году император, увлёкшийся поисками путей к бессмертию, принял алхимическую пилюлю, в результате чего серьёзно заболел. Так как он после этого не мог управлять страной, вдовствующая императрица Чу вновь стала регентом. Вскоре после этого войска государства Ранняя Янь начали наступление на Лоян, и Хуань Вэнь и Сыма Юй стали готовить контратаку, однако в начале 365 года император скончался, и контратаку пришлось отложить, в результате чего Лоян пал.

Девизы правления

• Лунхэ (隆和 Lónghé) 362—363
• Синнин (興寧 Xīngníng) 363—365

Источники

• Л. Н. Гумилёв «Хунны в Китае» // в сб. «История народа хунну» — Москва: Институт ДИ-ДИК, 1997. ISBN 5-87983-066-2
• «Цзинь шу», цзюань 8 [www.guoxue.com/shibu/24shi/jinshu/jinshu_008.htm]

Отрывок, характеризующий Ай-ди (Восточная Цзинь)

Ростов, обтирая испачканные руки о рейтузы, оглянулся на своего врага и хотел бежать дальше, полагая, что чем он дальше уйдет вперед, тем будет лучше. Но Богданыч, хотя и не глядел и не узнал Ростова, крикнул на него:
– Кто по средине моста бежит? На права сторона! Юнкер, назад! – сердито закричал он и обратился к Денисову, который, щеголяя храбростью, въехал верхом на доски моста.
– Зачем рисковайт, ротмистр! Вы бы слезали, – сказал полковник.
– Э! виноватого найдет, – отвечал Васька Денисов, поворачиваясь на седле.

Между тем Несвицкий, Жерков и свитский офицер стояли вместе вне выстрелов и смотрели то на эту небольшую кучку людей в желтых киверах, темнозеленых куртках, расшитых снурками, и синих рейтузах, копошившихся у моста, то на ту сторону, на приближавшиеся вдалеке синие капоты и группы с лошадьми, которые легко можно было признать за орудия.
«Зажгут или не зажгут мост? Кто прежде? Они добегут и зажгут мост, или французы подъедут на картечный выстрел и перебьют их?» Эти вопросы с замиранием сердца невольно задавал себе каждый из того большого количества войск, которые стояли над мостом и при ярком вечернем свете смотрели на мост и гусаров и на ту сторону, на подвигавшиеся синие капоты со штыками и орудиями.
– Ох! достанется гусарам! – говорил Несвицкий, – не дальше картечного выстрела теперь.
– Напрасно он так много людей повел, – сказал свитский офицер.
– И в самом деле, – сказал Несвицкий. – Тут бы двух молодцов послать, всё равно бы.
– Ах, ваше сиятельство, – вмешался Жерков, не спуская глаз с гусар, но всё с своею наивною манерой, из за которой нельзя было догадаться, серьезно ли, что он говорит, или нет. – Ах, ваше сиятельство! Как вы судите! Двух человек послать, а нам то кто же Владимира с бантом даст? А так то, хоть и поколотят, да можно эскадрон представить и самому бантик получить. Наш Богданыч порядки знает.
– Ну, – сказал свитский офицер, – это картечь!
Он показывал на французские орудия, которые снимались с передков и поспешно отъезжали.
На французской стороне, в тех группах, где были орудия, показался дымок, другой, третий, почти в одно время, и в ту минуту, как долетел звук первого выстрела, показался четвертый. Два звука, один за другим, и третий.
– О, ох! – охнул Несвицкий, как будто от жгучей боли, хватая за руку свитского офицера. – Посмотрите, упал один, упал, упал!
– Два, кажется?
– Был бы я царь, никогда бы не воевал, – сказал Несвицкий, отворачиваясь.
Французские орудия опять поспешно заряжали. Пехота в синих капотах бегом двинулась к мосту. Опять, но в разных промежутках, показались дымки, и защелкала и затрещала картечь по мосту. Но в этот раз Несвицкий не мог видеть того, что делалось на мосту. С моста поднялся густой дым. Гусары успели зажечь мост, и французские батареи стреляли по ним уже не для того, чтобы помешать, а для того, что орудия были наведены и было по ком стрелять.
– Французы успели сделать три картечные выстрела, прежде чем гусары вернулись к коноводам. Два залпа были сделаны неверно, и картечь всю перенесло, но зато последний выстрел попал в середину кучки гусар и повалил троих.
Ростов, озабоченный своими отношениями к Богданычу, остановился на мосту, не зная, что ему делать. Рубить (как он всегда воображал себе сражение) было некого, помогать в зажжении моста он тоже не мог, потому что не взял с собою, как другие солдаты, жгута соломы. Он стоял и оглядывался, как вдруг затрещало по мосту будто рассыпанные орехи, и один из гусар, ближе всех бывший от него, со стоном упал на перилы. Ростов побежал к нему вместе с другими. Опять закричал кто то: «Носилки!». Гусара подхватили четыре человека и стали поднимать.