Акаги (канонерская лодка)
«Акаги» — канонерская лодка японского флота. Участвовала в японо-китайской и русско-японской войнах.
Постройка и модернизация
«Акаги» была последней в серии 600-тонных канонерских лодок типа «Майя» («Майя», «Чокай», «Атаго», «Акаги»), заложенных в 1885 и 1886 гг. — первых боевых кораблей собственного японского производства с железными и стальными корпусами. Строилась в течение четырех лет (наибольший срок в серии) на Оногамском судостроительном заводе близ Кобе под наблюдением французского инженера Беллара (Bellar). Имела стальной корпус (у предшествующих кораблей серии — железный или сталежелезный), две мачты с парусным вооружением шхуны. Паровая машина с 2 цилиндрическими котлами сообщала максимальную скорость в 12 узлов (по др. данным — не более 10 узлов).
Первоначально канонерские лодки серии имели единообразное артиллерийское вооружение: одно 210-миллиметровое и одно 120-миллиметровое орудия, две митральезы; то есть представляли собой типичные «ренделовские» канонерки — носители крупнокалиберной артустановки, предназначенные для обороны портов. К началу 1894 г. «Акаги» была модернизирована — канонерке надстроили высокий короткий полубак и полностью заменили артиллерийское вооружение. Теперь на «Акаги» в диаметральной плоскости линейно располагались четыре 120-миллиметровых короткоствольных орудия, которых дополняли шесть 47-миллиметровых скорострельных пушек (два на переднем мостике, четыре — на небольших спонсонах, по два на борт). Орудия были защищены броневыми противоосколочными щитами. «Акаги» получила сильное и сбалансированное вооружение, однако с поступлением на японский флот современных бронепалубных крейсеров относилась уже к разряду устаревших кораблей, способных выполнять лишь ограниченный круг задач.
Служба
С «Акаги» связан один из драматических эпизодов японо-китайской войны — участие канонерки в эскадренном сражении с броненосным китайским флотом у Ялу. Японский командующий вице-адмирал Юко Ито включил в свою эскадру слабую канонерку, чтобы иметь разведывательное судно с малой осадкой, которое могло бы обследовать мелководные бухты. Когда в полдень 17 сентября 1894 г. адмирал Ито обнаружил идущий навстречу китайский флот, «Акаги» получила приказ выйти из кильватерной линии и занять место на левом траверзе эскадры. Однако «Акаги» вместе с другими тихоходными кораблями японского арьергарда — штабным судном «Сайкио-мару» и старым броненосным корветом «Хиэй» — отстали от крейсеров Ито, совершавших в это время обходной маневр, и неожиданно оказались под ударом главных сил китайцев.
В 13.20 «Акаги» вступила в бой с таранным броненосным крейсером «Лайюань» (2900 тонн водоизмещения, ход 16,5 узлов, два 8-дюймовых и два 6-дюймовых орудия), которого поддерживали еще три китайских корабля. Когда «Лайюань» приблизился на расстояние менее 800 метров, японская канонерка открыла по нему огонь из всех орудий, развернутых на правый траверс. «Лайюань» получил несколько попаданий, но сразу же ответил из своих более мощных орудий. Одним из первых китайских снарядов, попавшим в мостик, был убит командир «Акаги» капитан 2-го ранга Сакамото. Командование кораблем перешло к штурману. Несколько минут «Акаги» находилась под жестоким обстрелом — несколько снарядов пробили корпус канонерки на уровне нижней палубы, был поврежден паропровод, погибло четыре кочегара, горячий пар отрезал погреб с боеприпасами, снаряды из которого пришлось подавать через вентиляционную трубу.
Канонерка смогла повернуть на юг и на время оторваться от противника, чтобы начать устранять повреждения. Однако вскоре «Лайюань» возобновил преследование. Теперь он настигал «Акаги» с кормы, используя своё преимущество в возможности ведения носового огня из всех орудий, тогда как японская канонерка могла стрелять назад лишь одним 120-миллиметровым орудием из четырех. Продолжая обстреливать «Акаги» продольным огнём, «Лайюань» приблизился до 300 метров. Снова был поражен мостик. Из-за ранения штурмана, исполнявшего обязанности командира, командование «Акаги» перешло к одному из лейтенантов. На канонерке была пробита дымовая труба, сбита мачта. Дважды поражалось кормовое орудие, правда, снарядами малых калибров. Японцы не прекращали вести огонь из орудий, способных стрелять на корму и, наконец, добились успеха.
В 14.20 на «Лайюане» возник сильный пожар (по другой версии — разгорелся не потушенный более ранний очаг возгорания). Китайский крейсер прекратил вести огонь и отстал. Остальным же китайским кораблям вскоре стало не до маленькой канонерки — им предстоял бой с подходившими большими японскими крейсерами. «Акаги» отдалилась от места сражения, сколько это было возможно силами экипажа, были исправлены повреждения. Когда после окончания сражения канонерка соединилась со своей эскадрой (где её считали погибшей), «Акаги» направили для ремонта в Японию. В ходе часового боя экипаж канонерки потерял 11 человек убитыми и 17 ранеными, однако «Акаги» сумела уцелеть в сражении с гораздо более сильным противником и даже вывести один вражеский корабль из строя.
После окончания японо-китайской войны «Акаги» несла службу стационером в корейских и китайских портах. Участвовала в подавлении восстания ихэтуаней, входила в состав международной флотилии в бою за Дагу. В русско-японской войне вместе с другими канонерками участвовала в сражении за Порт-Артур. В ночь на 2 мая 1904 г. вместе с канонеркой «Чокай» поддерживала брандеры, пытавшиеся заблокировать фарватер во внутреннюю бухту Порт-Артура. В составе отряда контр-адмирала Того (младш.) «Акаги» была послана к западному побережью Квантунского полуострова, поддерживала огнём наступающие японские войска в сражении за Цзинчжоу. Утром 17 мая в заливе Цзинчжоувань при снятии с якоря «Акаги» протаранила канонерку «Осима», вскоре затонувшую. В дальнейшем продолжала нести службу в Бохайском заливе, блокируя сообщение Порт-Артура с Инкоу.
В мае 1908 г. как окончательно устаревшая канонерка «Акаги» была исключена из списка боевых кораблей. По одним сведениям, разобрана в 1912 г., по другим — выкуплена частным пароходством «Амагасаки» и использовалась как грузовое судно до 1954 г.
Напишите отзыв о статье "Акаги (канонерская лодка)"
Литература
- [www.wunderwaffe.narod.ru/Reference/Fleet/RJ2/03.htm Сулига С. Корабли Русско — Японской войны 1904—1905 гг. Часть 2. Японский флот]
- [www.battleships.ru/warships/akagi_1886_jpmalkov/ship_rsmalkov.html Gunboat 'Akagi' (1886)]
- [militera.lib.ru/h/wilson_h/21.html Вильсон Х. Броненосцы в бою. Глава 21]
<imagemap>: неверное или отсутствующее изображение |
Для улучшения этой статьи желательно?:
|
Отрывок, характеризующий Акаги (канонерская лодка)
Увидав этот страх Наташи, Соня заплакала слезами стыда и жалости за свою подругу.– Но что было между вами? – спросила она. – Что он говорил тебе? Зачем он не ездит в дом?
Наташа не отвечала на ее вопрос.
– Ради Бога, Соня, никому не говори, не мучай меня, – упрашивала Наташа. – Ты помни, что нельзя вмешиваться в такие дела. Я тебе открыла…
– Но зачем эти тайны! Отчего же он не ездит в дом? – спрашивала Соня. – Отчего он прямо не ищет твоей руки? Ведь князь Андрей дал тебе полную свободу, ежели уж так; но я не верю этому. Наташа, ты подумала, какие могут быть тайные причины ?
Наташа удивленными глазами смотрела на Соню. Видно, ей самой в первый раз представлялся этот вопрос и она не знала, что отвечать на него.
– Какие причины, не знаю. Но стало быть есть причины!
Соня вздохнула и недоверчиво покачала головой.
– Ежели бы были причины… – начала она. Но Наташа угадывая ее сомнение, испуганно перебила ее.
– Соня, нельзя сомневаться в нем, нельзя, нельзя, ты понимаешь ли? – прокричала она.
– Любит ли он тебя?
– Любит ли? – повторила Наташа с улыбкой сожаления о непонятливости своей подруги. – Ведь ты прочла письмо, ты видела его?
– Но если он неблагородный человек?
– Он!… неблагородный человек? Коли бы ты знала! – говорила Наташа.
– Если он благородный человек, то он или должен объявить свое намерение, или перестать видеться с тобой; и ежели ты не хочешь этого сделать, то я сделаю это, я напишу ему, я скажу папа, – решительно сказала Соня.
– Да я жить не могу без него! – закричала Наташа.
– Наташа, я не понимаю тебя. И что ты говоришь! Вспомни об отце, о Nicolas.
– Мне никого не нужно, я никого не люблю, кроме его. Как ты смеешь говорить, что он неблагороден? Ты разве не знаешь, что я его люблю? – кричала Наташа. – Соня, уйди, я не хочу с тобой ссориться, уйди, ради Бога уйди: ты видишь, как я мучаюсь, – злобно кричала Наташа сдержанно раздраженным и отчаянным голосом. Соня разрыдалась и выбежала из комнаты.
Наташа подошла к столу и, не думав ни минуты, написала тот ответ княжне Марье, который она не могла написать целое утро. В письме этом она коротко писала княжне Марье, что все недоразуменья их кончены, что, пользуясь великодушием князя Андрея, который уезжая дал ей свободу, она просит ее забыть всё и простить ее ежели она перед нею виновата, но что она не может быть его женой. Всё это ей казалось так легко, просто и ясно в эту минуту.
В пятницу Ростовы должны были ехать в деревню, а граф в среду поехал с покупщиком в свою подмосковную.
В день отъезда графа, Соня с Наташей были званы на большой обед к Карагиным, и Марья Дмитриевна повезла их. На обеде этом Наташа опять встретилась с Анатолем, и Соня заметила, что Наташа говорила с ним что то, желая не быть услышанной, и всё время обеда была еще более взволнована, чем прежде. Когда они вернулись домой, Наташа начала первая с Соней то объяснение, которого ждала ее подруга.
– Вот ты, Соня, говорила разные глупости про него, – начала Наташа кротким голосом, тем голосом, которым говорят дети, когда хотят, чтобы их похвалили. – Мы объяснились с ним нынче.
– Ну, что же, что? Ну что ж он сказал? Наташа, как я рада, что ты не сердишься на меня. Говори мне всё, всю правду. Что же он сказал?
Наташа задумалась.
– Ах Соня, если бы ты знала его так, как я! Он сказал… Он спрашивал меня о том, как я обещала Болконскому. Он обрадовался, что от меня зависит отказать ему.
Соня грустно вздохнула.
– Но ведь ты не отказала Болконскому, – сказала она.
– А может быть я и отказала! Может быть с Болконским всё кончено. Почему ты думаешь про меня так дурно?
– Я ничего не думаю, я только не понимаю этого…
– Подожди, Соня, ты всё поймешь. Увидишь, какой он человек. Ты не думай дурное ни про меня, ни про него.
– Я ни про кого не думаю дурное: я всех люблю и всех жалею. Но что же мне делать?
Соня не сдавалась на нежный тон, с которым к ней обращалась Наташа. Чем размягченнее и искательнее было выражение лица Наташи, тем серьезнее и строже было лицо Сони.
– Наташа, – сказала она, – ты просила меня не говорить с тобой, я и не говорила, теперь ты сама начала. Наташа, я не верю ему. Зачем эта тайна?
– Опять, опять! – перебила Наташа.
– Наташа, я боюсь за тебя.
– Чего бояться?
– Я боюсь, что ты погубишь себя, – решительно сказала Соня, сама испугавшись того что она сказала.
Лицо Наташи опять выразило злобу.
– И погублю, погублю, как можно скорее погублю себя. Не ваше дело. Не вам, а мне дурно будет. Оставь, оставь меня. Я ненавижу тебя.
– Наташа! – испуганно взывала Соня.
– Ненавижу, ненавижу! И ты мой враг навсегда!
Наташа выбежала из комнаты.
Наташа не говорила больше с Соней и избегала ее. С тем же выражением взволнованного удивления и преступности она ходила по комнатам, принимаясь то за то, то за другое занятие и тотчас же бросая их.
Как это ни тяжело было для Сони, но она, не спуская глаз, следила за своей подругой.
Накануне того дня, в который должен был вернуться граф, Соня заметила, что Наташа сидела всё утро у окна гостиной, как будто ожидая чего то и что она сделала какой то знак проехавшему военному, которого Соня приняла за Анатоля.
Соня стала еще внимательнее наблюдать свою подругу и заметила, что Наташа была всё время обеда и вечер в странном и неестественном состоянии (отвечала невпопад на делаемые ей вопросы, начинала и не доканчивала фразы, всему смеялась).
После чая Соня увидала робеющую горничную девушку, выжидавшую ее у двери Наташи. Она пропустила ее и, подслушав у двери, узнала, что опять было передано письмо. И вдруг Соне стало ясно, что у Наташи был какой нибудь страшный план на нынешний вечер. Соня постучалась к ней. Наташа не пустила ее.
«Она убежит с ним! думала Соня. Она на всё способна. Нынче в лице ее было что то особенно жалкое и решительное. Она заплакала, прощаясь с дяденькой, вспоминала Соня. Да это верно, она бежит с ним, – но что мне делать?» думала Соня, припоминая теперь те признаки, которые ясно доказывали, почему у Наташи было какое то страшное намерение. «Графа нет. Что мне делать, написать к Курагину, требуя от него объяснения? Но кто велит ему ответить? Писать Пьеру, как просил князь Андрей в случае несчастия?… Но может быть, в самом деле она уже отказала Болконскому (она вчера отослала письмо княжне Марье). Дяденьки нет!» Сказать Марье Дмитриевне, которая так верила в Наташу, Соне казалось ужасно. «Но так или иначе, думала Соня, стоя в темном коридоре: теперь или никогда пришло время доказать, что я помню благодеяния их семейства и люблю Nicolas. Нет, я хоть три ночи не буду спать, а не выйду из этого коридора и силой не пущу ее, и не дам позору обрушиться на их семейство», думала она.
Анатоль последнее время переселился к Долохову. План похищения Ростовой уже несколько дней был обдуман и приготовлен Долоховым, и в тот день, когда Соня, подслушав у двери Наташу, решилась оберегать ее, план этот должен был быть приведен в исполнение. Наташа в десять часов вечера обещала выйти к Курагину на заднее крыльцо. Курагин должен был посадить ее в приготовленную тройку и везти за 60 верст от Москвы в село Каменку, где был приготовлен расстриженный поп, который должен был обвенчать их. В Каменке и была готова подстава, которая должна была вывезти их на Варшавскую дорогу и там на почтовых они должны были скакать за границу.
У Анатоля были и паспорт, и подорожная, и десять тысяч денег, взятые у сестры, и десять тысяч, занятые через посредство Долохова.
