Академическая гребля на летних Олимпийских играх 1924

Соревнования по академической гребле на летних Олимпийских играх 1924 года проводились только среди мужчин. В них приняло участие 182 спортсмена из 14 стран.

Медалисты

Дисциплина	Золото	Серебро	Бронза
Одиночки	Джек Бересфорд Великобритания	Вильям Джилмор США	Йозеф Шнайдер Швейцария
Двойки парные	США Пол Костелло Джон Келли	Франция Марк Деттон Жан-Пьер Сток	Швейцария Рудольф Боссар Хайнрих Тома
Двойки распашные без рулевого	Нидерланды Антони Бейнен Вильгельм Рёзинг	Франция Морис Бутон Жорж Пьо	не присуждалась
Двойки распашные с рулевым	Швейцария Эдуар Кандево Альфред Фельбер Эмиль Лашапель	Италия Эрколе Ольджени Джованни Скаттурин Джино Сопракордеволе	США Леон Батлер Харольд Вильсон Эдвард Дженнингс
Четвёрки распашные без рулевого	Великобритания Чарльз Илей Джеймс МакНабб Роберт Моррисон Теренс Сандерс	Канада Арчибальд Блэк Джордж Маккэй Колин Финлэйсон Вильям Вуд	Швейцария Эмиль Альбрехт Альфред Пробст Ойген Зигг Ханс Вальтер
Четвёрки распашные с рулевым	Швейцария Эмиль Альбрехт Альфред Пробст Ойген Зигг Ханс Вальтер Вальтер Лоссли	Франция Эжен Констан Луи Грессье Жорж Лекуан Раймон Таллё Эрне Барбероль	США Роберт Герхардт Сидней Джелинек Эдвард Митчелл Хенри Велсфорд Джон Кеннеди
Восьмёрки	США Леонард Карпентер Ховард Кингсбёри Альфред Линдлей Джон Миллер Джеймс Рокфеллер Фредерик Шеффилд Бенджамин Спок Альфред Вильсон Лоуренс Стоддард	Канада Артур Белл Роберт Хантер Вильям Лангфорд Харольд Литтл Джон Смит Уоррен Снайдер Нормен Тейлор Уильям Уоллес Айвор Кампбелл	Италия Анте Каталинич Фране Каталинич Шимун Каталинич Джузеппе Кривелли Латино Галассо Петар Иванов Бруно Сорич Карло Тониатти Виктор Любич

Ссылки

• [www.sports-reference.com/olympics/summer/1924/ Итоги соревнований] на сайте sports-reference.com

Отрывок, характеризующий Академическая гребля на летних Олимпийских играх 1924

– Voua etes une fine mouche, mon enfant, [Ты вострушка, дитя мое.] – сказала она.
– От Николеньки письмо? Наверно! – вскрикнула Наташа, прочтя утвердительный ответ в лице Анны Михайловны.
– Но ради Бога, будь осторожнее: ты знаешь, как это может поразить твою maman.
– Буду, буду, но расскажите. Не расскажете? Ну, так я сейчас пойду скажу.
Анна Михайловна в коротких словах рассказала Наташе содержание письма с условием не говорить никому.
Честное, благородное слово, – крестясь, говорила Наташа, – никому не скажу, – и тотчас же побежала к Соне.
– Николенька…ранен…письмо… – проговорила она торжественно и радостно.
– Nicolas! – только выговорила Соня, мгновенно бледнея.
Наташа, увидав впечатление, произведенное на Соню известием о ране брата, в первый раз почувствовала всю горестную сторону этого известия.
Она бросилась к Соне, обняла ее и заплакала. – Немножко ранен, но произведен в офицеры; он теперь здоров, он сам пишет, – говорила она сквозь слезы.
– Вот видно, что все вы, женщины, – плаксы, – сказал Петя, решительными большими шагами прохаживаясь по комнате. – Я так очень рад и, право, очень рад, что брат так отличился. Все вы нюни! ничего не понимаете. – Наташа улыбнулась сквозь слезы.
– Ты не читала письма? – спрашивала Соня.
– Не читала, но она сказала, что всё прошло, и что он уже офицер…
– Слава Богу, – сказала Соня, крестясь. – Но, может быть, она обманула тебя. Пойдем к maman.
Петя молча ходил по комнате.
– Кабы я был на месте Николушки, я бы еще больше этих французов убил, – сказал он, – такие они мерзкие! Я бы их побил столько, что кучу из них сделали бы, – продолжал Петя.
– Молчи, Петя, какой ты дурак!…
– Не я дурак, а дуры те, кто от пустяков плачут, – сказал Петя.
– Ты его помнишь? – после минутного молчания вдруг спросила Наташа. Соня улыбнулась: «Помню ли Nicolas?»
– Нет, Соня, ты помнишь ли его так, чтоб хорошо помнить, чтобы всё помнить, – с старательным жестом сказала Наташа, видимо, желая придать своим словам самое серьезное значение. – И я помню Николеньку, я помню, – сказала она. – А Бориса не помню. Совсем не помню…
– Как? Не помнишь Бориса? – спросила Соня с удивлением.
– Не то, что не помню, – я знаю, какой он, но не так помню, как Николеньку. Его, я закрою глаза и помню, а Бориса нет (она закрыла глаза), так, нет – ничего!
– Ах, Наташа, – сказала Соня, восторженно и серьезно глядя на свою подругу, как будто она считала ее недостойной слышать то, что она намерена была сказать, и как будто она говорила это кому то другому, с кем нельзя шутить. – Я полюбила раз твоего брата, и, что бы ни случилось с ним, со мной, я никогда не перестану любить его во всю жизнь.
Наташа удивленно, любопытными глазами смотрела на Соню и молчала. Она чувствовала, что то, что говорила Соня, была правда, что была такая любовь, про которую говорила Соня; но Наташа ничего подобного еще не испытывала. Она верила, что это могло быть, но не понимала.
– Ты напишешь ему? – спросила она.
Соня задумалась. Вопрос о том, как писать к Nicolas и нужно ли писать и как писать, был вопрос, мучивший ее. Теперь, когда он был уже офицер и раненый герой, хорошо ли было с ее стороны напомнить ему о себе и как будто о том обязательстве, которое он взял на себя в отношении ее.