Академическая гребля на летних Олимпийских играх 2000

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск

Соревнования по академической гребле на летних Олимпийских играх 2000 прошли с 17 по 24 сентября. На турнире было разыграно 14 комплектов медалей: 8 у мужчин и 6 у женщин. В соревнованиях приняло участие 547 спортсменов из 51 страны.





Медали

Общий зачёт

(Жирным выделено самое большое количество медалей в своей категории; принимающая страна также выделена)

Общее количество медалей
Место Страна Золото Серебро Бронза Всего
1

 Румыния

3 0 0 3
2

 Германия

2 1 3 6
3

 Великобритания

2 1 0 3
4

 Франция

2 0 1 3
5

 Италия

1 2 1 4
6

 Белоруссия

1 0 0 1

 Новая Зеландия

1 0 0 1

 Польша

1 0 0 1

 Словения

1 0 0 1
10

 Австралия

0 3 2 5
11

 Нидерланды

0 3 0 3
12

 США

0 1 2 3
13

 Болгария

0 1 0 1

 Норвегия

0 1 0 1

 Швейцария

0 1 0 1
16

 Дания

0 0 1 1

 Канада

0 0 1 1

 Литва

0 0 1 1

 Россия

0 0 1 1

 Хорватия

0 0 1 1
Всего 14 14 14 42

Медалисты

Мужчины

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Одиночки

 Роб Уодделл
Новая Зеландия

 Ксено Мюллер
Швейцария

 Марсель Хаккер
Германия

Двойки парные

 Словения
Лука Шпик
Изток Чоп

 Норвегия
Олаф Туфте
Фредрик Беккен

 Италия
Джованни Калабрезе
Никола Сартори

Двойки распашные без рулевого

 Франция
Мишель Андрьё
Жан-Кристоф Роллан

 США
Эдвард Мёрфи
Себастьян Би

 Австралия
Мэттью Лонг
Джеймс Томкинс

Двойки парные, лёгкий вес

 Польша
Томаш Кухарский
Роберт Сыч

 Италия
Элия Луини
Леонардо Петтинари

 Франция
Паскаль Турон
Тибо Шапель

Четвёрки парные

 Италия
Агостино Аббаньяле
Алессио Сартори
Россано Гальтаросса
Симоне Райнери

 Нидерланды
Йохем Верберн
Дирк Липпитс
Дидерик Симон
Михил Бартман

 Германия
Марко Гайслер
Андреас Хайек
Штефан Волькерт
Андре Вилльмс

Четвёрки распашные без рулевого

 Великобритания
Джеймс Крэкнелл
Стив Редгрейв
Тим Фостер
Мэтью Пинсент

 Италия
Вальтер Молеа
Риккардо Дей Росси
Лоренцо Карбончини
Карло Морнати

 Австралия
Джеймс Стюарт
Бен Додуэлл
Джеффри Стюарт
Бо Хансон

Четвёрки, лёгкий вес

 Франция
Лорен Поршье
Жан-Кристоф Бетт
Ив Окде
Ксавье Дорфман

 Австралия
Саймон Бёрджесс
Энтони Эдвардс
Даррен Балмфорт
Роберт Ричардс

 Дания
Сёрен Мадсен
Томас Эберт
Эскильд Эббесен
Виктор Феддерсен

Восьмёрки

 Великобритания
Луис Эттрилл
Саймон Деннис
Роули Дуглас
Лука Грубор
Бен Хант-Дэвис
Эндрю Линдсэй
Фред Скарлетт
Стив Трэпмор
Киран Вест

 Австралия
Ник Порциг
Кристиан Райан
Стюарт Уэлш
Бретт Хаймен
Роберт Ярлинг
Майк Маккей
Даниэль Бурк
Хайме Фернандес
Элистер Гордон

 Хорватия
Игор Францетич
Тихомир Франкович
Томислав Смольянович
Никша Скелин
Синиша Скелин
Крешимир Чульяк
Игор Бораска
Бранимир Вуевич
Сильвиё Петришко

Женщины

Дисциплина Золото Серебро Бронза
Одиночки

 Екатерина Карстен
Белоруссия

 Румяна Нейкова
Болгария

 Катрин Руштов-Штомпоровски
Германия

Двойки распашные без рулевой

 Румыния
Джорджета Дамьян
Дойна Игнат

 Австралия
Кейт Слэттер
Рейчел Тейлор

 США
Карен Крафт
Мелисса Райан

Двойки парные

 Германия
Катрин Борон
Яна Тиме

 Нидерланды
Пита ван Дишук
Эке ван Нес

 Литва
Кристина Поплавская
Бируте Шакицкене

Двойки парные, лёгкий вес

 Румыния
Констанца Бурчикэ
Анджела Алупей

 Германия
Валери Вихофф
Клаудия Бласберг

 США
Кристин Коллинз
Сара Гарнер

Четвёрки парные

 Германия
Майке Эверс
Мануэла Лутце
Маня Ковальски
Керстин Ковальски

 Великобритания
Гуин Баттен
Мириам Баттен
Кэтрин Грейнджер
Джиллиан Линдсей

 Россия
Оксана Дороднова
Ирина Федотова
Юлия Левина
Лариса Мерк

Восьмёрки

 Румыния
Вероника Кокеля
Джорджета Дамьян
Мария Магдалена Думитраке
Лилиана Гафенку
Елена Джорджеску
Дойна Игнат
Элисабета Липэ
Йоана Олтяну
Вьорика Сусану

 Нидерланды
Тесса Аппельдорн
Карин тер Бек
Пита ван Дишук
Элин Мейер
Эке ван Нес
Неллеке Пеннинкс
Мартейнтье Квик
Аннеке Венема
Марик Вестерхоф

 Канада
Баффи Александр
Лариа Бьезенталь
Хизер Дэвис
Элисон Корн
Тереза Люк
Хизер Макдермид
Эмма Робинсон
Лесли Томпсон
Дорота Урбаньяк

Страны

Страна Золото Серебро Бронза 4 место 5место 6место Условные очки Медали
1 Германия 2 1 3 2 0 1 38 6
2 Австралия 0 3 2 2 2 1 34 5
3 Италия 1 2 1 2 0 0 27 4
4 Румыния 3 0 0 0 1 1 24 3
5 США 0 1 2 1 3 2 24 3
6 Великобритания 2 1 0 1 0 0 22 3
7 Франция 2 0 1 0 0 0 18 3
8 Нидерланды 0 3 0 0 0 1 16 3
9 Швейцария 0 1 0 0 3 0 11 1
10 Белоруссия 1 0 0 1 0 0 10 1
10 Словения 1 0 0 1 0 0 10 1
12 Канада 0 0 1 2 0 0 10 1
13 Новая Зеландия 1 0 0 0 0 2 9 1
14 Польша 1 0 0 0 0 1 8 1
15 Болгария 0 1 0 0 1 0 7 1
16 Россия 0 0 1 1 0 0 7 1
17 Норвегия 0 1 0 0 0 0 5 1
18 Дания 0 0 1 0 0 1 5 1
19 ЮАР 0 0 0 0 2 1 5 0
20 Литва 0 0 1 0 0 0 4 1
20 Хорватия 0 0 1 0 0 0 4 1
22 Украина 0 0 0 1 0 1 4 0

Венгрия и Югославия по разу занимали 5 место (2 очка); Эстония и Япония — по разу 6 место (1 очко).

Результаты

Женщины

Одиночка

1 Е. Карстен-Ходотович Белоруссия 7.28,14
2 Р. Нейкова Болгария 7.28,15
3 К. Рутшоу-Штомпоровски Германия 7.28,99
4 Ю. Александрова Россия 7.36,57
5 Д. Дуглас Австралия 7.37,88
6 С. Уодделл Новая Зеландия 7.43,71

Двойка парная

1 Германия Я.Тиме, К.Борон 6.55,44
2 Нидерланды П.ван Дишок, Э.ван Нес 7.00,36
3 Литва Б.Сакискене, К.Поплавская 7.01,71
4 США К.Скрицки, Р.Дэвидон 7.02,61
5 Румыния Э.Липа, В.Сошела 7.05,05
6 Австралия М.Хатцакис, Б.Ройе 7.05,35


Двойка парная (лёгкий вес)

1 Румыния К.Бурцича, А.Алупеи 7.02,64
2 Германия В.Викхофф, К.Блассберг 7.02,95
3 США К.Коллинз, С.Гарнер 7.06,37
4 Австралия С.Ньюмарч, В.Ли 7.12,04
5 Швейцария К.Плюгге, П.Фогель 7.15,57
6 Нидерланды К.ван дер Кельк, М. ван Юпен 7.17,89

Двойка распашная без рулевого

1 Румыния Д.Дамиан, Д.Игнат 7.11,00
2 Австралия Р.Тэйлор, К.Слэттер 7.12,56
3 США М.Райан, К.Крафт 7.13,00
4 Канада Э.Робинсон, Т.Люк 7.15,48
5 ЮАР Х.Флемминг, К.Орсмонд 7.16,84
6 Германия Л.Вех, К.Барт 7.20,08

Четвёрка парная

1 Германия М.Ковальски,М.Эверс,М.Лутце,К.Ковальски 6.19,58
2 Великобритания Г.Баттен,Д.Линдсей,К.Грейнер,М.Баттен 6.21,64
3 Россия О.Дороднова,И.Федотова,Ю.Левина,Л.Мерк 6.21,65
4 Украина 6.25,71
5 США 6.30,26
6 Дания 6.31,30

Восьмёрка

1 Румыния 6.06,44
2 Нидерланды 6.09,39
3 Канада 6.11,58
4 Белоруссия 6.13,57
5 Австралия 6.15,16
6 США 6.16,87

Мужчины

Одиночка

1 Р. Уодделл Новая Зеландия 6.48,90
2 К. Мюллер Швейцария 6.50,55
3 М. Хакер Германия 6.50,83
4 Д. Портер Канада 6.51,10
5 И. Янакиев Болгария 6.57,32
6 Ю. Яансон Эстония 6.59,15

Двойка парная

1 Словения Л.Спик, И.Коп 6.16,63
2 Норвегия О.Туфте, Ф.Беккен 6.17,98
3 Италия Д.Калабрезе, Н.Сатори 6.20,49
4 Германия С.Майер, Ш.Ренерт 6.23,58
5 Венгрия Т.Пето, А.Халлер 6.27,04
6 Польша А.Король, М.Колбович 6.32,11

Двойка парная (лёгкий вес)

1 Польша Т.Кушарски, Р.Сих 6.21,75
2 Италия Э.Луна, Л.Петтинари 6.23,47
3 Франция П.Турон, Т.Шапель 6.24,85
4 Германия И.Фулер, Б.Релинг 6.26,54
5 Швейцария М.Гир, М.Гир 6.28,52
6 Япония Х.Хазу, Д.Такеда 6.29,74

Двойка распашная без рулевого

1 Франция М.Андрё, Ж.-К.Роллан 6.32,97
2 США Т.Мерфи, С.Би 6.33,80
3 Австралия М.Лонг, Д.Томкинс 6.34,26
4 Великобритания Э.Куд, Г.Сирл 6.34,38
5 Югославия Д.Визацки, Н.Стожич 6.38,70
6 ЮАР Р.ди Клементе, Д.Чех 6.43,10

Четвёрка парная

1 Италия А.Абаньялли,А.Сатори,Р.Гальтаросса,С.Раньери 5.45,56
2 Нидерланды Й.Верберн,Д.Липитц,Д.Симон,М.Бартман 5.47,91
3 Германия М.Гейслер,А.Хайек,Ш.Фолькерт,А.Вилльмс 5.48,64
4 Австралия 5.50,32
5 Швейцария 5.54,88
6 Украина 5.55,12

Четвёрка распашная без рулевого

1 Великобритания Д. Крэкнелл, С. Редгрейв, Т. Фостер, М. Пинсент 5.56,24
2 Италия В.Молеа, Р.Деиросси, Л.Карбончини, К.Морнати 5.56,62
3 Австралия Д.Стюарт, Б.Додвелл, Д.Стюарт, Б.Хансон 5.57,61
4 Словения 5.58,34
5 США 6.02,34
6 Новая Зеландия 6.09,13

Четвёрка распашная без рулевого (лёгкий вес)

1 Франция Л.Поршье,Ж. К. Бете,И.Окде,К.Дорфман 6.01,68
2 Австралия С.Берджесс,Э.Эдвардс,Д.Бэлмфорт,Р.Ричардс 6.02,09
3 Дания С.Мадсон,Т.Эберт,Э.Эббесен,В.Феддерсен 6.03,51
4 Италия 6.03,77
5 ЮАР 6.07,67
6 США 6.10,09

Восьмёрка

1 Великобритания 5.33,08
2 Австралия 5.33,88
3 Хорватия 5.34,85
4 Италия 5.35,37
5 США 5.39,16
6 Румыния 5.43,89

Напишите отзыв о статье "Академическая гребля на летних Олимпийских играх 2000"

Ссылки

  • [www.sports-reference.com/olympics/summer/2000/ROW/ Результаты соревнований на сайте sports-reference.com]


Отрывок, характеризующий Академическая гребля на летних Олимпийских играх 2000

– Vois tu, St. Thomas, qu'il me disait l'autre jour: Kiril c'est un homme qui a de l'instruction, qui parle francais; c'est un seigneur russe, qui a eu des malheurs, mais c'est un homme. Et il s'y entend le… S'il demande quelque chose, qu'il me dise, il n'y a pas de refus. Quand on a fait ses etudes, voyez vous, on aime l'instruction et les gens comme il faut. C'est pour vous, que je dis cela, monsieur Kiril. Dans l'affaire de l'autre jour si ce n'etait grace a vous, ca aurait fini mal. [Вот, клянусь святым Фомою, он мне говорил однажды: Кирил – это человек образованный, говорит по французски; это русский барин, с которым случилось несчастие, но он человек. Он знает толк… Если ему что нужно, отказа нет. Когда учился кой чему, то любишь просвещение и людей благовоспитанных. Это я про вас говорю, господин Кирил. Намедни, если бы не вы, то худо бы кончилось.]
И, поболтав еще несколько времени, капрал ушел. (Дело, случившееся намедни, о котором упоминал капрал, была драка между пленными и французами, в которой Пьеру удалось усмирить своих товарищей.) Несколько человек пленных слушали разговор Пьера с капралом и тотчас же стали спрашивать, что он сказал. В то время как Пьер рассказывал своим товарищам то, что капрал сказал о выступлении, к двери балагана подошел худощавый, желтый и оборванный французский солдат. Быстрым и робким движением приподняв пальцы ко лбу в знак поклона, он обратился к Пьеру и спросил его, в этом ли балагане солдат Platoche, которому он отдал шить рубаху.
С неделю тому назад французы получили сапожный товар и полотно и роздали шить сапоги и рубахи пленным солдатам.
– Готово, готово, соколик! – сказал Каратаев, выходя с аккуратно сложенной рубахой.
Каратаев, по случаю тепла и для удобства работы, был в одних портках и в черной, как земля, продранной рубашке. Волоса его, как это делают мастеровые, были обвязаны мочалочкой, и круглое лицо его казалось еще круглее и миловиднее.
– Уговорец – делу родной братец. Как сказал к пятнице, так и сделал, – говорил Платон, улыбаясь и развертывая сшитую им рубашку.
Француз беспокойно оглянулся и, как будто преодолев сомнение, быстро скинул мундир и надел рубаху. Под мундиром на французе не было рубахи, а на голое, желтое, худое тело был надет длинный, засаленный, шелковый с цветочками жилет. Француз, видимо, боялся, чтобы пленные, смотревшие на него, не засмеялись, и поспешно сунул голову в рубашку. Никто из пленных не сказал ни слова.
– Вишь, в самый раз, – приговаривал Платон, обдергивая рубаху. Француз, просунув голову и руки, не поднимая глаз, оглядывал на себе рубашку и рассматривал шов.
– Что ж, соколик, ведь это не швальня, и струмента настоящего нет; а сказано: без снасти и вша не убьешь, – говорил Платон, кругло улыбаясь и, видимо, сам радуясь на свою работу.
– C'est bien, c'est bien, merci, mais vous devez avoir de la toile de reste? [Хорошо, хорошо, спасибо, а полотно где, что осталось?] – сказал француз.
– Она еще ладнее будет, как ты на тело то наденешь, – говорил Каратаев, продолжая радоваться на свое произведение. – Вот и хорошо и приятно будет.
– Merci, merci, mon vieux, le reste?.. – повторил француз, улыбаясь, и, достав ассигнацию, дал Каратаеву, – mais le reste… [Спасибо, спасибо, любезный, а остаток то где?.. Остаток то давай.]
Пьер видел, что Платон не хотел понимать того, что говорил француз, и, не вмешиваясь, смотрел на них. Каратаев поблагодарил за деньги и продолжал любоваться своею работой. Француз настаивал на остатках и попросил Пьера перевести то, что он говорил.
– На что же ему остатки то? – сказал Каратаев. – Нам подверточки то важные бы вышли. Ну, да бог с ним. – И Каратаев с вдруг изменившимся, грустным лицом достал из за пазухи сверточек обрезков и, не глядя на него, подал французу. – Эхма! – проговорил Каратаев и пошел назад. Француз поглядел на полотно, задумался, взглянул вопросительно на Пьера, и как будто взгляд Пьера что то сказал ему.
– Platoche, dites donc, Platoche, – вдруг покраснев, крикнул француз пискливым голосом. – Gardez pour vous, [Платош, а Платош. Возьми себе.] – сказал он, подавая обрезки, повернулся и ушел.
– Вот поди ты, – сказал Каратаев, покачивая головой. – Говорят, нехристи, а тоже душа есть. То то старички говаривали: потная рука торовата, сухая неподатлива. Сам голый, а вот отдал же. – Каратаев, задумчиво улыбаясь и глядя на обрезки, помолчал несколько времени. – А подверточки, дружок, важнеющие выдут, – сказал он и вернулся в балаган.


Прошло четыре недели с тех пор, как Пьер был в плену. Несмотря на то, что французы предлагали перевести его из солдатского балагана в офицерский, он остался в том балагане, в который поступил с первого дня.
В разоренной и сожженной Москве Пьер испытал почти крайние пределы лишений, которые может переносить человек; но, благодаря своему сильному сложению и здоровью, которого он не сознавал до сих пор, и в особенности благодаря тому, что эти лишения подходили так незаметно, что нельзя было сказать, когда они начались, он переносил не только легко, но и радостно свое положение. И именно в это то самое время он получил то спокойствие и довольство собой, к которым он тщетно стремился прежде. Он долго в своей жизни искал с разных сторон этого успокоения, согласия с самим собою, того, что так поразило его в солдатах в Бородинском сражении, – он искал этого в филантропии, в масонстве, в рассеянии светской жизни, в вине, в геройском подвиге самопожертвования, в романтической любви к Наташе; он искал этого путем мысли, и все эти искания и попытки все обманули его. И он, сам не думая о том, получил это успокоение и это согласие с самим собою только через ужас смерти, через лишения и через то, что он понял в Каратаеве. Те страшные минуты, которые он пережил во время казни, как будто смыли навсегда из его воображения и воспоминания тревожные мысли и чувства, прежде казавшиеся ему важными. Ему не приходило и мысли ни о России, ни о войне, ни о политике, ни о Наполеоне. Ему очевидно было, что все это не касалось его, что он не призван был и потому не мог судить обо всем этом. «России да лету – союзу нету», – повторял он слова Каратаева, и эти слова странно успокоивали его. Ему казалось теперь непонятным и даже смешным его намерение убить Наполеона и его вычисления о кабалистическом числе и звере Апокалипсиса. Озлобление его против жены и тревога о том, чтобы не было посрамлено его имя, теперь казались ему не только ничтожны, но забавны. Что ему было за дело до того, что эта женщина вела там где то ту жизнь, которая ей нравилась? Кому, в особенности ему, какое дело было до того, что узнают или не узнают, что имя их пленного было граф Безухов?
Теперь он часто вспоминал свой разговор с князем Андреем и вполне соглашался с ним, только несколько иначе понимая мысль князя Андрея. Князь Андрей думал и говорил, что счастье бывает только отрицательное, но он говорил это с оттенком горечи и иронии. Как будто, говоря это, он высказывал другую мысль – о том, что все вложенные в нас стремленья к счастью положительному вложены только для того, чтобы, не удовлетворяя, мучить нас. Но Пьер без всякой задней мысли признавал справедливость этого. Отсутствие страданий, удовлетворение потребностей и вследствие того свобода выбора занятий, то есть образа жизни, представлялись теперь Пьеру несомненным и высшим счастьем человека. Здесь, теперь только, в первый раз Пьер вполне оценил наслажденье еды, когда хотелось есть, питья, когда хотелось пить, сна, когда хотелось спать, тепла, когда было холодно, разговора с человеком, когда хотелось говорить и послушать человеческий голос. Удовлетворение потребностей – хорошая пища, чистота, свобода – теперь, когда он был лишен всего этого, казались Пьеру совершенным счастием, а выбор занятия, то есть жизнь, теперь, когда выбор этот был так ограничен, казались ему таким легким делом, что он забывал то, что избыток удобств жизни уничтожает все счастие удовлетворения потребностей, а большая свобода выбора занятий, та свобода, которую ему в его жизни давали образование, богатство, положение в свете, что эта то свобода и делает выбор занятий неразрешимо трудным и уничтожает самую потребность и возможность занятия.
Все мечтания Пьера теперь стремились к тому времени, когда он будет свободен. А между тем впоследствии и во всю свою жизнь Пьер с восторгом думал и говорил об этом месяце плена, о тех невозвратимых, сильных и радостных ощущениях и, главное, о том полном душевном спокойствии, о совершенной внутренней свободе, которые он испытывал только в это время.
Когда он в первый день, встав рано утром, вышел на заре из балагана и увидал сначала темные купола, кресты Ново Девичьего монастыря, увидал морозную росу на пыльной траве, увидал холмы Воробьевых гор и извивающийся над рекою и скрывающийся в лиловой дали лесистый берег, когда ощутил прикосновение свежего воздуха и услыхал звуки летевших из Москвы через поле галок и когда потом вдруг брызнуло светом с востока и торжественно выплыл край солнца из за тучи, и купола, и кресты, и роса, и даль, и река, все заиграло в радостном свете, – Пьер почувствовал новое, не испытанное им чувство радости и крепости жизни.
И чувство это не только не покидало его во все время плена, но, напротив, возрастало в нем по мере того, как увеличивались трудности его положения.
Чувство это готовности на все, нравственной подобранности еще более поддерживалось в Пьере тем высоким мнением, которое, вскоре по его вступлении в балаган, установилось о нем между его товарищами. Пьер с своим знанием языков, с тем уважением, которое ему оказывали французы, с своей простотой, отдававший все, что у него просили (он получал офицерские три рубля в неделю), с своей силой, которую он показал солдатам, вдавливая гвозди в стену балагана, с кротостью, которую он выказывал в обращении с товарищами, с своей непонятной для них способностью сидеть неподвижно и, ничего не делая, думать, представлялся солдатам несколько таинственным и высшим существом. Те самые свойства его, которые в том свете, в котором он жил прежде, были для него если не вредны, то стеснительны – его сила, пренебрежение к удобствам жизни, рассеянность, простота, – здесь, между этими людьми, давали ему положение почти героя. И Пьер чувствовал, что этот взгляд обязывал его.


В ночь с 6 го на 7 е октября началось движение выступавших французов: ломались кухни, балаганы, укладывались повозки и двигались войска и обозы.
В семь часов утра конвой французов, в походной форме, в киверах, с ружьями, ранцами и огромными мешками, стоял перед балаганами, и французский оживленный говор, пересыпаемый ругательствами, перекатывался по всей линии.
В балагане все были готовы, одеты, подпоясаны, обуты и ждали только приказания выходить. Больной солдат Соколов, бледный, худой, с синими кругами вокруг глаз, один, не обутый и не одетый, сидел на своем месте и выкатившимися от худобы глазами вопросительно смотрел на не обращавших на него внимания товарищей и негромко и равномерно стонал. Видимо, не столько страдания – он был болен кровавым поносом, – сколько страх и горе оставаться одному заставляли его стонать.
Пьер, обутый в башмаки, сшитые для него Каратаевым из цибика, который принес француз для подшивки себе подошв, подпоясанный веревкою, подошел к больному и присел перед ним на корточки.
– Что ж, Соколов, они ведь не совсем уходят! У них тут гошпиталь. Может, тебе еще лучше нашего будет, – сказал Пьер.
– О господи! О смерть моя! О господи! – громче застонал солдат.
– Да я сейчас еще спрошу их, – сказал Пьер и, поднявшись, пошел к двери балагана. В то время как Пьер подходил к двери, снаружи подходил с двумя солдатами тот капрал, который вчера угощал Пьера трубкой. И капрал и солдаты были в походной форме, в ранцах и киверах с застегнутыми чешуями, изменявшими их знакомые лица.
Капрал шел к двери с тем, чтобы, по приказанию начальства, затворить ее. Перед выпуском надо было пересчитать пленных.
– Caporal, que fera t on du malade?.. [Капрал, что с больным делать?..] – начал Пьер; но в ту минуту, как он говорил это, он усумнился, тот ли это знакомый его капрал или другой, неизвестный человек: так непохож был на себя капрал в эту минуту. Кроме того, в ту минуту, как Пьер говорил это, с двух сторон вдруг послышался треск барабанов. Капрал нахмурился на слова Пьера и, проговорив бессмысленное ругательство, захлопнул дверь. В балагане стало полутемно; с двух сторон резко трещали барабаны, заглушая стоны больного.
«Вот оно!.. Опять оно!» – сказал себе Пьер, и невольный холод пробежал по его спине. В измененном лице капрала, в звуке его голоса, в возбуждающем и заглушающем треске барабанов Пьер узнал ту таинственную, безучастную силу, которая заставляла людей против своей воли умерщвлять себе подобных, ту силу, действие которой он видел во время казни. Бояться, стараться избегать этой силы, обращаться с просьбами или увещаниями к людям, которые служили орудиями ее, было бесполезно. Это знал теперь Пьер. Надо было ждать и терпеть. Пьер не подошел больше к больному и не оглянулся на него. Он, молча, нахмурившись, стоял у двери балагана.
Когда двери балагана отворились и пленные, как стадо баранов, давя друг друга, затеснились в выходе, Пьер пробился вперед их и подошел к тому самому капитану, который, по уверению капрала, готов был все сделать для Пьера. Капитан тоже был в походной форме, и из холодного лица его смотрело тоже «оно», которое Пьер узнал в словах капрала и в треске барабанов.
– Filez, filez, [Проходите, проходите.] – приговаривал капитан, строго хмурясь и глядя на толпившихся мимо него пленных. Пьер знал, что его попытка будет напрасна, но подошел к нему.
– Eh bien, qu'est ce qu'il y a? [Ну, что еще?] – холодно оглянувшись, как бы не узнав, сказал офицер. Пьер сказал про больного.
– Il pourra marcher, que diable! – сказал капитан. – Filez, filez, [Он пойдет, черт возьми! Проходите, проходите] – продолжал он приговаривать, не глядя на Пьера.
– Mais non, il est a l'agonie… [Да нет же, он умирает…] – начал было Пьер.
– Voulez vous bien?! [Пойди ты к…] – злобно нахмурившись, крикнул капитан.
Драм да да дам, дам, дам, трещали барабаны. И Пьер понял, что таинственная сила уже вполне овладела этими людьми и что теперь говорить еще что нибудь было бесполезно.
Пленных офицеров отделили от солдат и велели им идти впереди. Офицеров, в числе которых был Пьер, было человек тридцать, солдатов человек триста.
Пленные офицеры, выпущенные из других балаганов, были все чужие, были гораздо лучше одеты, чем Пьер, и смотрели на него, в его обуви, с недоверчивостью и отчужденностью. Недалеко от Пьера шел, видимо, пользующийся общим уважением своих товарищей пленных, толстый майор в казанском халате, подпоясанный полотенцем, с пухлым, желтым, сердитым лицом. Он одну руку с кисетом держал за пазухой, другою опирался на чубук. Майор, пыхтя и отдуваясь, ворчал и сердился на всех за то, что ему казалось, что его толкают и что все торопятся, когда торопиться некуда, все чему то удивляются, когда ни в чем ничего нет удивительного. Другой, маленький худой офицер, со всеми заговаривал, делая предположения о том, куда их ведут теперь и как далеко они успеют пройти нынешний день. Чиновник, в валеных сапогах и комиссариатской форме, забегал с разных сторон и высматривал сгоревшую Москву, громко сообщая свои наблюдения о том, что сгорело и какая была та или эта видневшаяся часть Москвы. Третий офицер, польского происхождения по акценту, спорил с комиссариатским чиновником, доказывая ему, что он ошибался в определении кварталов Москвы.