Академическая китайская опера
Академическая китайская опера (кит. трад. 當今古典歌劇, упр. 当今古典歌剧, пиньинь: dāngjīn gŭdiăn gējù) — музыкальный оперный жанр, следующий европейским оперным традициям. Не следует путать с формами традиционной китайской оперы.
Влияние европейской музыки и театральных традиция на китайское сценическое музыкальное искусство было длительное время незначительным. Одна из первых успешных попыток написать оперу в европейских традициях принадлежит композитору Янь Цзиньшуани[en], написавшей в 1945 году оперу Седая девушка. В на протяжении 50-х—70-х годов свет увидели несколько патриотических опер в стиле соцреализма, например Красные часовые на озере Хун (кит. 洪湖赤卫队). Современные оперы, такие как Деревенская учительница (кит. 山村女教师) (2009), следуют реалистической традиции.
Наиболее престижными оперными компаниями являются пекинский Китайский национальный оперный театр (кит. 中央歌剧院)и Шанхайская оперная компания (кит. 上海歌剧院). Эти компании не являются оперными театрами и используют для представлений разные площадки — Национальный центр исполнительских искусств в Пекине или Шанхайский большой театр.
После открытия Национального центра исполнительских искусств в 2009 нем были поставлены оперы Си Ши (кит. 西施) и Деревенская учительница (обе в 2009), Китайский сирота (кит. упр. 赵氏孤儿, пиньинь: Zhào shì gū'ér) (2011) и фольк-опера Баллада о канале (кит. упр. 运河谣, пиньинь: Yùnhé yáo) (2012). Шанхайский оперный театр активно ставит китайские оперы и оперы на европейских языках.
Содержание
Список произведений
Экспериментальный период 1945—1956
- 1945 — Янь Цзиньшуань. Седая девушка
- 1954 — Чен Цзи[en], Мао Юань и Ге Гуанжуй. Лиу Хулань[en] (кит. упр. 刘胡兰, пиньинь: Liú Húlán)
- 1954 — Ма Ке[en]. Свадьба Сяо Эрхей (кит. упр. 小二黑结婚, пиньинь: Xiǎo Èrrhēi jiéhūn)
- 1955 — Луо Джунгсянь. Песня прерий[en] (кит. упр. 草原之歌, пиньинь: Cǎoyuán zhī gē)
Вторая волна 1956—1966
- 1956 — Чен Цзи, Лиан Кесян. Весенние цветы (либретто Лу Цан, Ван Ли)
- 1956 — Ду Ю. Фольк-опера на монгольские темы Цветы сливы Гада на тему народной песни Гаадаа Мэйрэн
- 1958 — Чжан Жуй. Розовые облака (либретто Ши Хан)
- 1958 — Шу Темин, Цен Фанке. Утес красных облаков (либретто Лянг Шанчуань, Лу Пен, Цзян Шентао, Су Мей)
- 1958 — Чжан Дингхе. История Хуан Иня (либретто Лу Су, Хуан Ценцзю, Гуан Таипин)
- 1959 — Чжан Цзинань. Красные часовые на озере Хун
- 1959 — Ши Лемен. Две красноармейки (либретто Чен Читун)
- 1959 — Чжуан Йин, Лу Мин. Красное солнце над горой Ке
- 1960 — Ван Сижень, Ху Шипин. Красный коралл (либретто Джао Джунга)
- 1960 — Чен Дзи, Ду Ю. Несправедливость к Доу Е
- 1960 — Чжан Дингхе, Ду Ю. Павиллон поэтических состязаний
- 1961 — Чен Дзи, Ду Ю. Весенний гром
- 1962 — Чжен Лучен. Тоска по облаку мужа (либретто Су Цзяжуй)[1]
- 1962 — Коллектив авторов: Третья сестра Лиу
- 1964 — Ге Гуанжуй. У нас есть собственные последователи
- 1964 — Чжан Ю. Гряда сливовых цветов
- 1964 — Чен Цзы. Ивы на весеннем ветру
- 1964 — Ян Мин, Цзян Чунъян. Сестра Цзян (либретто Ян Су)[2]
- 1965 — Ду Ю. Сцена из сельской жизни
- 1966 — Ши Фу, Вуси Маньцзян: Айигули
- 1966 — Мао Юань, Ма Фей. Великая стена южных морей
После Культурной революции 1977—
- 1980 — Ван Шигуан и Цаи Кесян. Сотая Невеста[en]
- 1981 — Ши Гуаннань. Скорбь — фольк-опера по повести Лу Синя
- 1983 — Ван Дзуцзе, Чжан Чжуоя. Фан — душа травы
- 1987 — Цзинь Сян. Земля дикарей.[3][4]
- 1995 — Су Чжанхай. Широкие луга
- 2006 — Мо Фань. Гроза — по одноименной пьесе Цао Юйя
- 2008 — Шяо Баи. Прощай, моя наложница
- 2009 — Леи Леи. Си Ши (либретто Дзоу Цзинчжи)
- 2009 — Хао Вейя. Деревенская учительница
- 2011 — Леи Леи. Китайский сирота
- 2012 — Ин Чин. Баллада о канале
- 2012 — Су Чжанхаи и др. Осада Диаою
Тайвань
Напишите отзыв о статье "Академическая китайская опера"
Примечания
- ↑ New music in the Orient: essays on composition in Asia since World … — Page 197 Harrison Ryker — 1991 .
- ↑ A Critical History of New Music in China — Page 346 °C. C. Liu — 2010
- ↑ [www.shanghaiopera.com.cn/gjtd_gjmp_gn.asp 歌剧名篇 > 国内] " 白毛女, 苍原, 芳草心, 洪湖赤卫队, 江姐, 雷雨, 伤逝, 原野 "
- ↑ Encyclopedia of Contemporary Chinese Culture — Page 420 Edward L. Davis — 2012 "
- ↑ nrch.cca.gov.tw/ 吳文修 — 國家文化資料庫] «1998年，回國主持台灣首都歌劇團演出「丑角」、「鄰村騎士」親任導演兼任主角。 … 應邀擔任導演，並首演楊耀章及法蘭克茂斯所創作的大型中國古裝歌劇「萬里長城」。»
- ↑ Republic of China Yearbook 1999 — Page 366 Routledge, Taylor & Francis Group — 2000 «And the Taiwan Metropolitan Opera has introduced local audiences to such works as Madame Butterfly. Cavalleria Rusticana and Pagliacci. One of its biggest sensations has been The Great Wall, a Western-style opera sung in Chinese and telling a Chinese story, performed in 1993. Wu is working on a second historical Chinese opera, based on the story of Liao Tien-ting…»
| В Википедии есть портал «Опера» |
| |||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
| ||||||||
| ||||||||||||||||||||||||||||||||||||||||
Отрывок, характеризующий Академическая китайская опера
В то время как Верещагин упал и толпа с диким ревом стеснилась и заколыхалась над ним, Растопчин вдруг побледнел, и вместо того чтобы идти к заднему крыльцу, у которого ждали его лошади, он, сам не зная куда и зачем, опустив голову, быстрыми шагами пошел по коридору, ведущему в комнаты нижнего этажа. Лицо графа было бледно, и он не мог остановить трясущуюся, как в лихорадке, нижнюю челюсть.– Ваше сиятельство, сюда… куда изволите?.. сюда пожалуйте, – проговорил сзади его дрожащий, испуганный голос. Граф Растопчин не в силах был ничего отвечать и, послушно повернувшись, пошел туда, куда ему указывали. У заднего крыльца стояла коляска. Далекий гул ревущей толпы слышался и здесь. Граф Растопчин торопливо сел в коляску и велел ехать в свой загородный дом в Сокольниках. Выехав на Мясницкую и не слыша больше криков толпы, граф стал раскаиваться. Он с неудовольствием вспомнил теперь волнение и испуг, которые он выказал перед своими подчиненными. «La populace est terrible, elle est hideuse, – думал он по французски. – Ils sont сошше les loups qu'on ne peut apaiser qu'avec de la chair. [Народная толпа страшна, она отвратительна. Они как волки: их ничем не удовлетворишь, кроме мяса.] „Граф! один бог над нами!“ – вдруг вспомнились ему слова Верещагина, и неприятное чувство холода пробежало по спине графа Растопчина. Но чувство это было мгновенно, и граф Растопчин презрительно улыбнулся сам над собою. „J'avais d'autres devoirs, – подумал он. – Il fallait apaiser le peuple. Bien d'autres victimes ont peri et perissent pour le bien publique“, [У меня были другие обязанности. Следовало удовлетворить народ. Много других жертв погибло и гибнет для общественного блага.] – и он стал думать о тех общих обязанностях, которые он имел в отношении своего семейства, своей (порученной ему) столице и о самом себе, – не как о Федоре Васильевиче Растопчине (он полагал, что Федор Васильевич Растопчин жертвует собою для bien publique [общественного блага]), но о себе как о главнокомандующем, о представителе власти и уполномоченном царя. „Ежели бы я был только Федор Васильевич, ma ligne de conduite aurait ete tout autrement tracee, [путь мой был бы совсем иначе начертан,] но я должен был сохранить и жизнь и достоинство главнокомандующего“.
Слегка покачиваясь на мягких рессорах экипажа и не слыша более страшных звуков толпы, Растопчин физически успокоился, и, как это всегда бывает, одновременно с физическим успокоением ум подделал для него и причины нравственного успокоения. Мысль, успокоившая Растопчина, была не новая. С тех пор как существует мир и люди убивают друг друга, никогда ни один человек не совершил преступления над себе подобным, не успокоивая себя этой самой мыслью. Мысль эта есть le bien publique [общественное благо], предполагаемое благо других людей.
Для человека, не одержимого страстью, благо это никогда не известно; но человек, совершающий преступление, всегда верно знает, в чем состоит это благо. И Растопчин теперь знал это.
Он не только в рассуждениях своих не упрекал себя в сделанном им поступке, но находил причины самодовольства в том, что он так удачно умел воспользоваться этим a propos [удобным случаем] – наказать преступника и вместе с тем успокоить толпу.
«Верещагин был судим и приговорен к смертной казни, – думал Растопчин (хотя Верещагин сенатом был только приговорен к каторжной работе). – Он был предатель и изменник; я не мог оставить его безнаказанным, и потом je faisais d'une pierre deux coups [одним камнем делал два удара]; я для успокоения отдавал жертву народу и казнил злодея».
Приехав в свой загородный дом и занявшись домашними распоряжениями, граф совершенно успокоился.
Через полчаса граф ехал на быстрых лошадях через Сокольничье поле, уже не вспоминая о том, что было, и думая и соображая только о том, что будет. Он ехал теперь к Яузскому мосту, где, ему сказали, был Кутузов. Граф Растопчин готовил в своем воображении те гневные в колкие упреки, которые он выскажет Кутузову за его обман. Он даст почувствовать этой старой придворной лисице, что ответственность за все несчастия, имеющие произойти от оставления столицы, от погибели России (как думал Растопчин), ляжет на одну его выжившую из ума старую голову. Обдумывая вперед то, что он скажет ему, Растопчин гневно поворачивался в коляске и сердито оглядывался по сторонам.
Сокольничье поле было пустынно. Только в конце его, у богадельни и желтого дома, виднелась кучки людей в белых одеждах и несколько одиноких, таких же людей, которые шли по полю, что то крича и размахивая руками.
