Академия Российская

Это статья об Академии Российской, занимавшейся русским языком в конце XVIII — середине XIX веков. Об Академии наук того же времени см. Петербургская Академия наук. О современной Российской академии наук см. Российская академия наук.

Академия Российская
Императорская российская академия
Эмблема с серебряного жетона
Основание
1783
Ликвидация
1847

К:Организации, закрытые в 1847 году

Академия Российская (Российская академия) — созданный Екатериной II и княгиней Е. Р. Дашковой по образцу Французской Академии в 1783 году центр по изучению русского языка и словесности в Петербурге. Главным результатом деятельности этого продукта Русского Просвещения явилось издание Российского академического словаря. В 1841 году академия была преобразована во II Отделение Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук.

Учреждение академии

Императорская Российская Академия основана Екатериной II 30 сентября (11 октября) 1783 года по Именному, данному директору Санкт-Петербургской Академии Наук, княгине Дашковой указу «Об учреждении Российской Академии» для изучения филологических и других гуманитарных наук. По словам самой Е. Р. Дашковой, учреждению академии предшествовал следующий диалог:

«…Однажды я гуляла с императрицей по Царскосельскому саду. Речь зашла о красоте и богатстве русского языка. Я выразила моё удивление, почему государыня, способная оценить его достоинство и сама писатель, никогда не думала об основании Российской академии. Я заметила, что нужны только правила и хороший словарь, чтобы поставить наш язык в независимое положение от иностранных слов и выражений, не имеющих ни энергии, ни силы, свойственных нашему слову.
— Я и сама удивляюсь, — сказала Екатерина, — почему эта мысль до сих пор не приведена в исполнение. Подобное учреждение для усовершенствования русского языка часто занимало меня, и я уже отдала приказание относительно его.
— Это поистине удивительно, — продолжала я. — Ничего не может быть легче, как осуществить этот план. Образцов для него очень много, и вам остаётся только выбрать из них самый лучший.
— Пожалуйста, представьте мне, княгиня, очерк какого-нибудь, — сказала императрица…
— Этот труд невелик, государыня, и я постараюсь выполнить ваше желание как можно скорей. Но у меня нет нужных книг под рукой, и я убеждена, что кто-нибудь из ваших секретарей сделал бы это лучше моего.
Императрица настаивала на своем желании, и я не сочла нужным возражать дальше.
По возвращении домой вечером я стала рассуждать, как лучше исполнить это поручение, и начертила некоторый план, желая передать в нём идею будущего заведения. Я послала этот проект императрице, думая тем удовлетворить её желанию, но отнюдь не считая его достойным принятия и практического применения. К крайнему моему удивлению, Екатерина, лично возвратив мне этот наскоро набросанный план, утвердила его собственной подписью как вполне официальный документ и вместе с ним издала указ, определивший меня президентом новой академии».

Первым председателем была княгиня Дашкова, непременным секретарём — академик И. И. Лепёхин (1783—1802). По случаю открытия Академии её председатель, Е.Дашкова, произнесла речь, в которой говорилось:

«Учреждением сей императорской Российской академии предоставлено усовершить и возвеличить Слово наше…»

Устав («Краткое начертание Императорской Российской Академии») новоиспечённого учреждения гласил, что

Императорская Российская Академия долженствует иметь предметом своим вычищение и обогащение российского языка, общее установление употребления слов оного, свойственное оному витийство и стихотворение.

История

Первоначально заседания академиков проводились в конференц-зале Петербургской академии наук, которой также руководила Е. Р. Дашкова, или в доме княгини Дашковой, пока правительством не были выделены 26000 рублей в 1786 году. На эти деньги у коммерции советника Татаринова в Московской части на берегу Фонтанки за Обуховским мостом было приобретено собственное здание. На 2670 рублей был устроен ремонт. По образцу Академии Платона при здании был разбит сад — Дашкова как президент Академии наук устроила там Ботанический сад Академии с теплицами и ещё двумя каменными зданиями. Но всё это было конфисковано в 1796 году после того, как Дашкова, уже фактически сосланная Екатериной в подмосковное имение в 1794 году за распространение идей, созвучных идеям Французской революции издательствами руководимых ей академий (особенно за издание Дашковой трагедии «Вадим» Княжнина и «Жития Ушакова» Радищева), была репрессирована Павлом I за участие в «революции 1762 года» — свержении Петра Третьего. Так как формально Дашкова оставалась председателем Российской академии и директором Академии наук, гнев Павла обрушился на Российскую академию и Ботанический сад при её здании. После свержения Павла в 1802-04 гг. для размещения Российской Академии было выстроено уже другое отдельное здание на 1-й линии Васильевского острова. Через 10 лет оно было расширено по проекту В. П. Стасова.

Академия состояла из 60 членов. Учёные заседания происходили еженедельно, все присутствовавшие получали на память по серебряному жетону. Ежегодный бюджет составлял от 6 до 60 тысяч рублей (кроме времён правления Павла I, когда деньги не выделялись).

Первые дела Академии

Всего через полтора месяца после учреждения академии на её заседании была предложена новая буква русского языка — Ё. Одновременно началась работа над «Словарём Академии Российской». В 1786—1797 годах с целью собрать в одно целое все как печатные, так и остававшиеся ещё в рукописях театральные пьесы, академия издала сборник «Российский театр, или Полное собрание всех российских театральных сочинений» в 43 частях.

Академический словарь

Самым известным делом академии стало издание в 1789—1794 годах «Словаря Академии Российской, производным порядком расположенного» в 6 частях — первого толкового словаря русского языка, содержавшего 43 257 слов. Работа над словарём началась в 1783 году, и была завершена быстро, за 11 лет (Французская академия составляла свой первый словарь 60 лет). Второе издание, «Словарь Академии Российской, по азбучному порядку расположенный», выходило в 1806—1822 годах и включало 51 388 слов.

Словарь содержал элементы этимологического словаря: слова располагались по общему корню, образуя разветвлённые смысловые гнезда. По нему можно было определить, откуда произошло слово, кроме того, он включал множество новых слов в русском языке, введённых, например, Ломоносовым в науку.

Лично Дашкова собирала и объясняла слова на буквы Ц, Ш, Щ, а также слова, относящиеся к охоте, управлению государством, слова морально-нравственного оттенка. Слова на букву Г собирал адмирал И. Л. Голенищев-Кутузов; на букву Д — настоятель Исаакиевского собора прот. Г. М. Покорский; на букву Е, а также связанные со «звездословием» — астроном С. Я. Румовский; на букву Л — комедиограф Д. И. Фонвизин; на букву Т — крупный чиновник и поэт Г. Р. Державин; на букву Ю — граф А. С. Строганов; на букву Э — И. И. Шувалов. Всего в создании Словаря участвовали 35 академиков.

Императрица внимательно следила за работой над словарём. Узнав, что академики работают над буквой Н, она нетерпеливо воскликнула: «Всё Наш да Наш! когда же вы мне скажете: Ваш?». По окончании издания словаря императрица учредила специальные золотые медали для создателей. На большой медали с одной стороны было изображение Екатерины II, а с другой — её вензель и надпись: «Российскому слову отличную пользу принесшему». Карамзин удивлялся такому подвигу, каким он считал составление Академического словаря:

«Полный Словарь, изданный Академиею, принадлежит к числу тех феноменов, коими Россия удивляет внимательных иноземцев; наша, без сомнения, счастливая судьба во всех отношениях, есть какая-то необыкновенная скорость: мы зреем не веками, а десятилетиями»

.

Академия при А. С. Шишкове

В XIX веке шла работа над «Словарём церковнославянского и русского языка», который был закончен и издан только в 1847 году, после присоединения Российской академии к Петербургской академии наук. Ему предшествовало издание в 1834 году «Общего церковнославяно-российского словаря» П. И. Соколова. В 1831 году была издана «Русская грамматика» А. Х. Востокова, а в 1835—1836 годах академией издан этимологический «Русско-французский словарь» Ф. Рейфа.

В 1820-х годах президент академии А. С. Шишков поставил задачу создания общеславянского словаря. Для этого он решил создать в Петербурге общую для славянских народов библиотеку, для которой начался планомерный сбор материалов в Польше, Сербии и Чехии. Академия установила контакт с зарубежными славистами: поляком С. Линде, чехами В. Ганкой, И. Юнгманом и Ф. Челаковским, сербом В. С. Караджичем, которые согласились помогать в формировании Славянской библиотеки. Их исследования получали постоянную финансовую помощь со стороны академии. Снаряжались и отечественные экспедиции в славянские земли: в 1830—1833 годах профинансирована поездка Ю. И. Венелина в Болгарию, в 1840 году — поездка Н. И. Надеждина в Венгрию и Сербию.

С середины 1830-х годов взор академии обратился к истории. Академия защищала подлинность рукописей, в которых сомневалась так называемая «скептическая школа» М. Т. Каченовского. Особое внимание академии привлекала сравнительная история славянских народов. В поисках древних упоминаний о славянах переводились визайнтийские хроники Льва Диакона, Константина Багрянородного, Прокопия, Иоанна Кантакузина, Георгия Синкелла, Феофана Византийца.

В период президентства А. С. Шишкова Российская академия много занималась просветительством. Так, она приняла активное участие в организации публичных библиотек в 32 губернских городах. Академия поощряла труды провинциальных учёных и литераторов, ею были открыты такие имена, как П. М. Строев, И. Д. Ертов, Ф. Н. Слепушкин, М. Д. Суханов, Е. И. Алипанов, Е. Б. Кульман, Д. И. Онисимова, Е. Н. Шахова, А. И. Ишимова.

Ликвидация академии

После смерти президента А. С. Шишкова Николай I подписал указ о присоединении Российской Академии к императорской Академии наук, и 19 октября 1841 года Академия превратилась во «второе» Отделение русского языка и словесности Императорской Санкт-Петербургской Академии Наук (всего в Академии наук стало три отделения). Число академиков от Российской Академии было сокращено до 16 (другие источники прибавляют ещё 4 адъюнкта и получают 20 членов Отделения), остальные 35 академиков стали почётными членами Академии наук.

Председатели и президенты

До 1818 года во главе Императорской Российской Академии стоял «председатель»; обновлённый устав 1818 года ввёл должность «президента».

• 1783—1796 — Дашкова, Екатерина Романовна (одновременно, директор Санкт-Петербургской Императорской Академии наук; с 12 августа 1794 года, когда Дашкова была уволена в отпуск, до 12 ноября 1796 года, когда она была уволена от дел вовсе, её должность исправлял П. П. Бакунин)
• 1796—1801 — Бакунин, Павел Петрович (одновременно, директор Санкт-Петербургской Императорской Академии наук — по 1798 год). Источники называют П. П. Бакунина «управляющим», а не председателем или президентом. Некоторые источники ошибочно указывают П. В. Бакунина, который к тому времени уже скончался.
• 1801—1813 — Нартов, Андрей Андреевич
• 1813—1841 — Шишков, Александр Семёнович.

Академики

См. также: Члены Академии Российской

За всё время существования академии в её составе было 187 членов. Среди них преобладали литераторы, однако встречались и учёные или государственные деятели. Так, в списке академиков XVIII века имена литераторов Д. И. Фонвизина, Г. Р. Державина, М. М. Щербатова соседствуют с именами князя Г. А. Потёмкина, канцлера А. А. Безбородко, известных меценатов И. И. Шувалова и А. С. Строганова. А в XIX веке среди академиков литераторы А. С. Пушкин, Н. М. Карамзин, В. А. Жуковский перемежаются графом М. М. Сперанским, адмиралом Н. С. Мордвиновым или генералом А. П. Ермоловым.

Членами Российской академии были все президенты Петербургской академии наук периода 1803—1864 годов: Н. Н. Новосильцев, С. С. Уваров, Д. Н. Блудов.

После присоединения Российской академии к Петербургской академии наук в 1841 году действительными членами последней стали следующие 14 академиков:

Арсеньев, Константин Иванович Бутков, Пётр Григорьевич Востоков, Александр Христофорович Вяземский, Пётр Андреевич Жуковский, Василий Андреевич Иннокентий (Борисов) Каченовский, Михаил Трофимович

Крылов, Иван Андреевич Михайловский-Данилевский, Александр Иванович Панаев, Владимир Иванович Погодин, Михаил Петрович Филарет (Дроздов) Ширинский-Шихматов, Платон Александрович Языков, Дмитрий Иванович

Адреса в Петербурге

• Дом Дашковой на Петергофской дороге (ныне проспект Стачек, 45)
• Дом Татаринова на набережной реки Фонтанки, 112
• 1-я линия Васильевского острова, 52. 19 в., архитекторы Михайлов А. А. 2-й, Стасов В. П., Майер Х. Ф. Памятник архитектуры Федерального значения; ныне в здании расположены [www.herzen.spb.ru/main/structure/fukultets/fff/ филологический факультет] и другие подразделения РГПУ (Российский государственный педагогический университет имени А. И. Герцена), и традиции филологических и педагогических изысканий в здании живут почти непрерывно с его постройки.

См. также

• Шведская академия — аналогичное учреждение, основанное в 1786 году в Швеции и существующее по сей день

Литература

• История Академии наук СССР. М.; Л; 1964.
• [www.archive.org/stream/sbornik37akaduoft/sbornik37akaduoft_djvu.txt Сухомлинов М. И. История Российской Академии, в. 1—8. — СПБ, 1875]
• Файнштейн М. Ш. «И славу Франции в России превзойти»: Российская академия (1783—1841) и развитие культуры и гуманитарных наук. СПб., 2002
• [www.philippovich.ru/Projects/ESAR/SAR.htm Электронное издание Словаря Академии Российской 1789—1794 гг.]
• [iling.spb.ru/pdf/ras_275/ra_275.pdf Российская академия (1783—1841): язык и литература в России на рубеже XVIII—XIX веков]. (сборник статей) СПб. 2009. ISBN 978-5-86763-246-5.
• Хартанович М. Ф. Гуманитарные научные учреждения Санкт-Петербурга XIX века (исторические очерки). СПб. Нестор-История, 2006 г. 232 с. [nestorbook.ru/uCat/field_files/5/10/96/Gumanitarnienauchnieuchrezhdeniya...pdf Глава I].
• В. П. Вомперский. [russkayarech.ru/files/issues/1992/3/01-vomperskij.pdf Российская академия (1783—1841)]. // Русская речь. 1992. № 3. С. 3-11.

Ссылки

• [www.ras.ru/rusacademy/f17a125b-68de-45a8-a72c-dc8eef524af5.aspx Императорская Российская академия] на сайте РАН
• [runivers.ru/lib/detail.php?ID=495555 Словарь академии российской (в 6 томах)] на сайте «Руниверс»

Отрывок, характеризующий Академия Российская

Что произвело это необычайное событие? Какие были причины его? Историки с наивной уверенностью говорят, что причинами этого события были обида, нанесенная герцогу Ольденбургскому, несоблюдение континентальной системы, властолюбие Наполеона, твердость Александра, ошибки дипломатов и т. п.
Следовательно, стоило только Меттерниху, Румянцеву или Талейрану, между выходом и раутом, хорошенько постараться и написать поискуснее бумажку или Наполеону написать к Александру: Monsieur mon frere, je consens a rendre le duche au duc d'Oldenbourg, [Государь брат мой, я соглашаюсь возвратить герцогство Ольденбургскому герцогу.] – и войны бы не было.
Понятно, что таким представлялось дело современникам. Понятно, что Наполеону казалось, что причиной войны были интриги Англии (как он и говорил это на острове Св. Елены); понятно, что членам английской палаты казалось, что причиной войны было властолюбие Наполеона; что принцу Ольденбургскому казалось, что причиной войны было совершенное против него насилие; что купцам казалось, что причиной войны была континентальная система, разорявшая Европу, что старым солдатам и генералам казалось, что главной причиной была необходимость употребить их в дело; легитимистам того времени то, что необходимо было восстановить les bons principes [хорошие принципы], а дипломатам того времени то, что все произошло оттого, что союз России с Австрией в 1809 году не был достаточно искусно скрыт от Наполеона и что неловко был написан memorandum за № 178. Понятно, что эти и еще бесчисленное, бесконечное количество причин, количество которых зависит от бесчисленного различия точек зрения, представлялось современникам; но для нас – потомков, созерцающих во всем его объеме громадность совершившегося события и вникающих в его простой и страшный смысл, причины эти представляются недостаточными. Для нас непонятно, чтобы миллионы людей христиан убивали и мучили друг друга, потому что Наполеон был властолюбив, Александр тверд, политика Англии хитра и герцог Ольденбургский обижен. Нельзя понять, какую связь имеют эти обстоятельства с самым фактом убийства и насилия; почему вследствие того, что герцог обижен, тысячи людей с другого края Европы убивали и разоряли людей Смоленской и Московской губерний и были убиваемы ими.
Для нас, потомков, – не историков, не увлеченных процессом изыскания и потому с незатемненным здравым смыслом созерцающих событие, причины его представляются в неисчислимом количестве. Чем больше мы углубляемся в изыскание причин, тем больше нам их открывается, и всякая отдельно взятая причина или целый ряд причин представляются нам одинаково справедливыми сами по себе, и одинаково ложными по своей ничтожности в сравнении с громадностью события, и одинаково ложными по недействительности своей (без участия всех других совпавших причин) произвести совершившееся событие. Такой же причиной, как отказ Наполеона отвести свои войска за Вислу и отдать назад герцогство Ольденбургское, представляется нам и желание или нежелание первого французского капрала поступить на вторичную службу: ибо, ежели бы он не захотел идти на службу и не захотел бы другой, и третий, и тысячный капрал и солдат, настолько менее людей было бы в войске Наполеона, и войны не могло бы быть.
Ежели бы Наполеон не оскорбился требованием отступить за Вислу и не велел наступать войскам, не было бы войны; но ежели бы все сержанты не пожелали поступить на вторичную службу, тоже войны не могло бы быть. Тоже не могло бы быть войны, ежели бы не было интриг Англии, и не было бы принца Ольденбургского и чувства оскорбления в Александре, и не было бы самодержавной власти в России, и не было бы французской революции и последовавших диктаторства и империи, и всего того, что произвело французскую революцию, и так далее. Без одной из этих причин ничего не могло бы быть. Стало быть, причины эти все – миллиарды причин – совпали для того, чтобы произвести то, что было. И, следовательно, ничто не было исключительной причиной события, а событие должно было совершиться только потому, что оно должно было совершиться. Должны были миллионы людей, отрекшись от своих человеческих чувств и своего разума, идти на Восток с Запада и убивать себе подобных, точно так же, как несколько веков тому назад с Востока на Запад шли толпы людей, убивая себе подобных.
Действия Наполеона и Александра, от слова которых зависело, казалось, чтобы событие совершилось или не совершилось, – были так же мало произвольны, как и действие каждого солдата, шедшего в поход по жребию или по набору. Это не могло быть иначе потому, что для того, чтобы воля Наполеона и Александра (тех людей, от которых, казалось, зависело событие) была исполнена, необходимо было совпадение бесчисленных обстоятельств, без одного из которых событие не могло бы совершиться. Необходимо было, чтобы миллионы людей, в руках которых была действительная сила, солдаты, которые стреляли, везли провиант и пушки, надо было, чтобы они согласились исполнить эту волю единичных и слабых людей и были приведены к этому бесчисленным количеством сложных, разнообразных причин.
Фатализм в истории неизбежен для объяснения неразумных явлений (то есть тех, разумность которых мы не понимаем). Чем более мы стараемся разумно объяснить эти явления в истории, тем они становятся для нас неразумнее и непонятнее.
Каждый человек живет для себя, пользуется свободой для достижения своих личных целей и чувствует всем существом своим, что он может сейчас сделать или не сделать такое то действие; но как скоро он сделает его, так действие это, совершенное в известный момент времени, становится невозвратимым и делается достоянием истории, в которой оно имеет не свободное, а предопределенное значение.
Есть две стороны жизни в каждом человеке: жизнь личная, которая тем более свободна, чем отвлеченнее ее интересы, и жизнь стихийная, роевая, где человек неизбежно исполняет предписанные ему законы.
Человек сознательно живет для себя, но служит бессознательным орудием для достижения исторических, общечеловеческих целей. Совершенный поступок невозвратим, и действие его, совпадая во времени с миллионами действий других людей, получает историческое значение. Чем выше стоит человек на общественной лестнице, чем с большими людьми он связан, тем больше власти он имеет на других людей, тем очевиднее предопределенность и неизбежность каждого его поступка.
«Сердце царево в руце божьей».
Царь – есть раб истории.
История, то есть бессознательная, общая, роевая жизнь человечества, всякой минутой жизни царей пользуется для себя как орудием для своих целей.
Наполеон, несмотря на то, что ему более чем когда нибудь, теперь, в 1812 году, казалось, что от него зависело verser или не verser le sang de ses peuples [проливать или не проливать кровь своих народов] (как в последнем письме писал ему Александр), никогда более как теперь не подлежал тем неизбежным законам, которые заставляли его (действуя в отношении себя, как ему казалось, по своему произволу) делать для общего дела, для истории то, что должно было совершиться.
Люди Запада двигались на Восток для того, чтобы убивать друг друга. И по закону совпадения причин подделались сами собою и совпали с этим событием тысячи мелких причин для этого движения и для войны: укоры за несоблюдение континентальной системы, и герцог Ольденбургский, и движение войск в Пруссию, предпринятое (как казалось Наполеону) для того только, чтобы достигнуть вооруженного мира, и любовь и привычка французского императора к войне, совпавшая с расположением его народа, увлечение грандиозностью приготовлений, и расходы по приготовлению, и потребность приобретения таких выгод, которые бы окупили эти расходы, и одурманившие почести в Дрездене, и дипломатические переговоры, которые, по взгляду современников, были ведены с искренним желанием достижения мира и которые только уязвляли самолюбие той и другой стороны, и миллионы миллионов других причин, подделавшихся под имеющее совершиться событие, совпавших с ним.
Когда созрело яблоко и падает, – отчего оно падает? Оттого ли, что тяготеет к земле, оттого ли, что засыхает стержень, оттого ли, что сушится солнцем, что тяжелеет, что ветер трясет его, оттого ли, что стоящему внизу мальчику хочется съесть его?
Ничто не причина. Все это только совпадение тех условий, при которых совершается всякое жизненное, органическое, стихийное событие. И тот ботаник, который найдет, что яблоко падает оттого, что клетчатка разлагается и тому подобное, будет так же прав, и так же не прав, как и тот ребенок, стоящий внизу, который скажет, что яблоко упало оттого, что ему хотелось съесть его и что он молился об этом. Так же прав и не прав будет тот, кто скажет, что Наполеон пошел в Москву потому, что он захотел этого, и оттого погиб, что Александр захотел его погибели: как прав и не прав будет тот, кто скажет, что завалившаяся в миллион пудов подкопанная гора упала оттого, что последний работник ударил под нее последний раз киркою. В исторических событиях так называемые великие люди суть ярлыки, дающие наименований событию, которые, так же как ярлыки, менее всего имеют связи с самым событием.
Каждое действие их, кажущееся им произвольным для самих себя, в историческом смысле непроизвольно, а находится в связи со всем ходом истории и определено предвечно.


29 го мая Наполеон выехал из Дрездена, где он пробыл три недели, окруженный двором, составленным из принцев, герцогов, королей и даже одного императора. Наполеон перед отъездом обласкал принцев, королей и императора, которые того заслуживали, побранил королей и принцев, которыми он был не вполне доволен, одарил своими собственными, то есть взятыми у других королей, жемчугами и бриллиантами императрицу австрийскую и, нежно обняв императрицу Марию Луизу, как говорит его историк, оставил ее огорченною разлукой, которую она – эта Мария Луиза, считавшаяся его супругой, несмотря на то, что в Париже оставалась другая супруга, – казалось, не в силах была перенести. Несмотря на то, что дипломаты еще твердо верили в возможность мира и усердно работали с этой целью, несмотря на то, что император Наполеон сам писал письмо императору Александру, называя его Monsieur mon frere [Государь брат мой] и искренно уверяя, что он не желает войны и что всегда будет любить и уважать его, – он ехал к армии и отдавал на каждой станции новые приказания, имевшие целью торопить движение армии от запада к востоку. Он ехал в дорожной карете, запряженной шестериком, окруженный пажами, адъютантами и конвоем, по тракту на Позен, Торн, Данциг и Кенигсберг. В каждом из этих городов тысячи людей с трепетом и восторгом встречали его.
Армия подвигалась с запада на восток, и переменные шестерни несли его туда же. 10 го июня он догнал армию и ночевал в Вильковисском лесу, в приготовленной для него квартире, в имении польского графа.
На другой день Наполеон, обогнав армию, в коляске подъехал к Неману и, с тем чтобы осмотреть местность переправы, переоделся в польский мундир и выехал на берег.
Увидав на той стороне казаков (les Cosaques) и расстилавшиеся степи (les Steppes), в середине которых была Moscou la ville sainte, [Москва, священный город,] столица того, подобного Скифскому, государства, куда ходил Александр Македонский, – Наполеон, неожиданно для всех и противно как стратегическим, так и дипломатическим соображениям, приказал наступление, и на другой день войска его стали переходить Неман.
12 го числа рано утром он вышел из палатки, раскинутой в этот день на крутом левом берегу Немана, и смотрел в зрительную трубу на выплывающие из Вильковисского леса потоки своих войск, разливающихся по трем мостам, наведенным на Немане. Войска знали о присутствии императора, искали его глазами, и, когда находили на горе перед палаткой отделившуюся от свиты фигуру в сюртуке и шляпе, они кидали вверх шапки, кричали: «Vive l'Empereur! [Да здравствует император!] – и одни за другими, не истощаясь, вытекали, всё вытекали из огромного, скрывавшего их доселе леса и, расстрояясь, по трем мостам переходили на ту сторону.
– On fera du chemin cette fois ci. Oh! quand il s'en mele lui meme ca chauffe… Nom de Dieu… Le voila!.. Vive l'Empereur! Les voila donc les Steppes de l'Asie! Vilain pays tout de meme. Au revoir, Beauche; je te reserve le plus beau palais de Moscou. Au revoir! Bonne chance… L'as tu vu, l'Empereur? Vive l'Empereur!.. preur! Si on me fait gouverneur aux Indes, Gerard, je te fais ministre du Cachemire, c'est arrete. Vive l'Empereur! Vive! vive! vive! Les gredins de Cosaques, comme ils filent. Vive l'Empereur! Le voila! Le vois tu? Je l'ai vu deux fois comme jete vois. Le petit caporal… Je l'ai vu donner la croix a l'un des vieux… Vive l'Empereur!.. [Теперь походим! О! как он сам возьмется, дело закипит. Ей богу… Вот он… Ура, император! Так вот они, азиатские степи… Однако скверная страна. До свиданья, Боше. Я тебе оставлю лучший дворец в Москве. До свиданья, желаю успеха. Видел императора? Ура! Ежели меня сделают губернатором в Индии, я тебя сделаю министром Кашмира… Ура! Император вот он! Видишь его? Я его два раза как тебя видел. Маленький капрал… Я видел, как он навесил крест одному из стариков… Ура, император!] – говорили голоса старых и молодых людей, самых разнообразных характеров и положений в обществе. На всех лицах этих людей было одно общее выражение радости о начале давно ожидаемого похода и восторга и преданности к человеку в сером сюртуке, стоявшему на горе.
13 го июня Наполеону подали небольшую чистокровную арабскую лошадь, и он сел и поехал галопом к одному из мостов через Неман, непрестанно оглушаемый восторженными криками, которые он, очевидно, переносил только потому, что нельзя было запретить им криками этими выражать свою любовь к нему; но крики эти, сопутствующие ему везде, тяготили его и отвлекали его от военной заботы, охватившей его с того времени, как он присоединился к войску. Он проехал по одному из качавшихся на лодках мостов на ту сторону, круто повернул влево и галопом поехал по направлению к Ковно, предшествуемый замиравшими от счастия, восторженными гвардейскими конными егерями, расчищая дорогу по войскам, скакавшим впереди его. Подъехав к широкой реке Вилии, он остановился подле польского уланского полка, стоявшего на берегу.
– Виват! – также восторженно кричали поляки, расстроивая фронт и давя друг друга, для того чтобы увидать его. Наполеон осмотрел реку, слез с лошади и сел на бревно, лежавшее на берегу. По бессловесному знаку ему подали трубу, он положил ее на спину подбежавшего счастливого пажа и стал смотреть на ту сторону. Потом он углубился в рассматриванье листа карты, разложенного между бревнами. Не поднимая головы, он сказал что то, и двое его адъютантов поскакали к польским уланам.
– Что? Что он сказал? – слышалось в рядах польских улан, когда один адъютант подскакал к ним.
Было приказано, отыскав брод, перейти на ту сторону. Польский уланский полковник, красивый старый человек, раскрасневшись и путаясь в словах от волнения, спросил у адъютанта, позволено ли ему будет переплыть с своими уланами реку, не отыскивая брода. Он с очевидным страхом за отказ, как мальчик, который просит позволения сесть на лошадь, просил, чтобы ему позволили переплыть реку в глазах императора. Адъютант сказал, что, вероятно, император не будет недоволен этим излишним усердием.
Как только адъютант сказал это, старый усатый офицер с счастливым лицом и блестящими глазами, подняв кверху саблю, прокричал: «Виват! – и, скомандовав уланам следовать за собой, дал шпоры лошади и подскакал к реке. Он злобно толкнул замявшуюся под собой лошадь и бухнулся в воду, направляясь вглубь к быстрине течения. Сотни уланов поскакали за ним. Было холодно и жутко на середине и на быстрине теченья. Уланы цеплялись друг за друга, сваливались с лошадей, лошади некоторые тонули, тонули и люди, остальные старались плыть кто на седле, кто держась за гриву. Они старались плыть вперед на ту сторону и, несмотря на то, что за полверсты была переправа, гордились тем, что они плывут и тонут в этой реке под взглядами человека, сидевшего на бревне и даже не смотревшего на то, что они делали. Когда вернувшийся адъютант, выбрав удобную минуту, позволил себе обратить внимание императора на преданность поляков к его особе, маленький человек в сером сюртуке встал и, подозвав к себе Бертье, стал ходить с ним взад и вперед по берегу, отдавая ему приказания и изредка недовольно взглядывая на тонувших улан, развлекавших его внимание.
Для него было не ново убеждение в том, что присутствие его на всех концах мира, от Африки до степей Московии, одинаково поражает и повергает людей в безумие самозабвения. Он велел подать себе лошадь и поехал в свою стоянку.
Человек сорок улан потонуло в реке, несмотря на высланные на помощь лодки. Большинство прибилось назад к этому берегу. Полковник и несколько человек переплыли реку и с трудом вылезли на тот берег. Но как только они вылезли в обшлепнувшемся на них, стекающем ручьями мокром платье, они закричали: «Виват!», восторженно глядя на то место, где стоял Наполеон, но где его уже не было, и в ту минуту считали себя счастливыми.
Ввечеру Наполеон между двумя распоряжениями – одно о том, чтобы как можно скорее доставить заготовленные фальшивые русские ассигнации для ввоза в Россию, и другое о том, чтобы расстрелять саксонца, в перехваченном письме которого найдены сведения о распоряжениях по французской армии, – сделал третье распоряжение – о причислении бросившегося без нужды в реку польского полковника к когорте чести (Legion d'honneur), которой Наполеон был главою.
Qnos vult perdere – dementat. [Кого хочет погубить – лишит разума (лат.) ]