Акакий Веррийский

Поделись знанием:
Перейти к: навигация, поиск
Акакий Веррийский
Ακάκιος Βερροίας
Язык произведений:

древнегреческий

Ака́кий (др.-греч. Ακάκιος; лат. Acacius; 322 — 436) — епископ Верии в Сирии, христианский писатель, один из крупнейших церковных деятелей второй половины IV — первой половины V века.

Акакий родился в Сирии. Первоначальные сведения о жизни Акакия сообщает Феодорит Кирский в книге «История боголюбцев». В Парфянской пустыне, в пещере подвизался преподобный Иулиан Персиянин[1]. Благодаря своим иноческим подвигам около Иулиана начали собираться люди, которые следовали его примеру и вели иноческую жизнь, их число достигло ста человек. Одним из пришедших к Иулиану в качестве ученика был юноша благородного происхождения, знаменитый преподобный Астерий. Пройдя школу Иулиана, Астерий основал свою школу подвижничества для любителей любомудрия в окрестностях Гиндара (селения близ Антиохии). Астерий горячо любил своего учителя великого старца Иулиана и два-три раза в год посещал его. В школу Астерия приходит Акакий и под руководством Астерия ведёт подвижническую жизнь. Феодорит Кирский очень высоко отзывается о Акакии, он пишет о том, что Акакий отличался возвышенностью монашеского жития своего и воссиял светлыми лучами добродетели, за что был удостоен сана епископского и получил в пастырское окормление Верою в 378 году, его рукоположил Евсевий Самосатский[en][2][3]; Акакий, управляя вверенным ему стадом Христовым 58 лет, не отказался от образа подвижнической жизни и умел совместить добродетели отшельнические с общественными; точным соблюдением подвижнических правил и домостроительной снисходительностью в делах общественных, он крайности соединил в одно целое. В 364 году императором становится Валент, который исповедовал арианство, начинается гонение на православных, в это время был изгнан императором из Антиохии Мелетий Антиохийский. Флавиан, Диодор Тарсийский и преподобный Афраат обращаются к Акакию, они просят его, чтобы он взял к себе в спутники знаменитого Астерия — своего учителя и ученика святого старца Иулиана — и шёл к общему светилу Церкви, к столпу Евангельского учения — к Иулиану, чтобы просить его оставить свою подвижническую школу и прийти на помощь к тысячам православных, погибающих от обольщения, и росою своего пришествия потушить арианское пламя. Божественный Акакий (так называет его Феодорит Кирский) отправился в путь, взяв с собой великого Астерия. Акакий и Астерий сумели уговорить Иулиана, тот оставляет отшельничество, в котором находился 40 лет, и вместе с Акакием и Астерием отправляется с проповедью против арианства. Успешно проповедовав и совершив чудеса, Иулиан возвратился в свою пещеру. Феодорит Кирский лично хорошо знал Акакия и пересказал его повествование о Иулиане, услышанное им из уст Акакия.

В 381 году Акакий Веррийский участвует в заседаниях Первого Константинопольского собора, на котором был принят Никео-Цареградский Символ веры, и подписывает документы Второго Вселенского собора[4].

После 381 года Флавиан послал Акакия Веройского в Рим для преодоления раскола из-за Павлина с западными епископами и Египетскими епископами и возобновления евхаристического общения с ними. Епископ Акакий ездил в Рим вместе с Исидором. Прибыв в Рим и совершив посольство согласно с своим желанием, они отплыли оттуда в Египет, а из Египта Акакий отправился в Сирию и от Египетских и западных иереев разносил примирительные грамоты державшим сторону Флавиана. Окончательно раскол был преодолен в 392 году.

Как сообщает Палладий Еленопольский, в 403 году Акакий прибыл в Константинополь, где он не встретил достойного приема от Иоанна Златоуста, опечаленный этим Акакий разгневался, считая что Иоанн пренебрег им. Охваченный неудержимыми помыслами Акакий произносит в присутствии некоторых клириков Иоанна в отношении Иоанна Златоуста следующую фразу: «Я ему заварю кашу».

Патриарх Фотий в книге «Библиотека» сообщал, что в июле 403 года Акакий участвует в качестве обвинителя против Златоуста на Соборе при Дубе, благодаря и его стараниям Иоанн Златоуст был низложен с архиерейской кафедры Константинополя. Двадцатое обвинение Собора при Дубе — Иоанн Златоуст оскорбил самого святого Акакия, и отказался разговаривать с ним.

После возвращения Златоуста Акакий Веррийский, Севериан Гавальский, Антиох Птолемаидский и Кирин приходя к императору Аркадию с просьбой об окончательном изгнании Иоанна Златоуста. В марте 404 года состоялся собор, постановивший изгнать Иоанна.

Во время противостояния Кирилла и Нестория, Акакий написал послание Кириллу, стараясь оправдать Нестория, объясняя, что спор был на самом деле не более чем на уровне словопрений. В 431 году на Эфесском соборе собрались для решения этого вопроса. Акакия не присутствовал, но предоставил свои полномочия Павлу Эмесскому против Кирилла, и обратился с письмом к Восточная епископам, обвинив Кирилла в аполлинаризме.

В 432 году Акакий участвует в соборе в Верое, где поддерживает Иоанна Антиохийского и делает всё от него зависящее, чтобы помирить Кирилла и Восточных епископов. Примирение произошло в 433 году благодаря подписанию Согласительного исповедания.

Акакий умирает около 436 года, в возрасте 114 лет.

Сохранилось 4 послания Акакия. В 77-м томе Patrologia Graeca помещено его послание к Симеону анахорету, и к Кириллу Александрийскому.



См также

Напишите отзыв о статье "Акакий Веррийский"

Примечания

  1. [ru.wikisource.org/wiki/Жития_святых_(Димитрий_Ростовский)/Октябрь/18#.D0.96.D0.B8.D1.82.D0.B8.D0.B5_.D0.BF.D1.80.D0.B5.D0.BF.D0.BE.D0.B4.D0.BE.D0.B1.D0.BD.D0.BE.D0.B3.D0.BE_.D0.98.D1.83.D0.BB.D0.B8.D0.B0.D0.BD.D0.B0 Жития святых — 18 октября. автор Димитрий Ростовский. Житие преподобного Иулиана]
  2. [www.pravenc.ru/text/187319.html Евсевий]
  3. Феодорит Кирский. [azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/cerkovnaya_istoriya/5_4 Церковная история, Книга 5, Глава 4. О Евсевии, епископе самосатском.]
  4. * Феодорит Кирский. [azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/cerkovnaya_istoriya/5_8 Церковная история, Книга 5, Глава 8. О соборе, бывшем в Константинополе.]

Ссылки

  • [azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/istorija-bogoljubcev/#0_3 Феодорит Кирский. «История боголюбцев». II. ИУЛИАН]
  • Феодорит Кирский. [azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/cerkovnaya_istoriya/4_27 Церковная история, Книга 4, Глава 27. О святом Юлиане и Антонии Великом.]
  • [www.biblicalcyclopedia.com/A/acacius-(2).html McClintock and Strong Biblical Cyclopedia. Acacius (2)]
  • [azbyka.ru/otechnik/pravila/dejanija-vselenskikh-soborov-tom1/2_4 Деяния Вселенских Соборов, Том 1. II. СОБОР КОНСТАНТИНОПОЛЬСКИЙ I-й, ВСЕЛЕНСКИЙ ВТОРОЙ. IV. Подписали сто пятьдесят епископов, присутствовавшие на этом соборе. Нектарий константинопольский.]
  • [www.tertullian.org/fathers/photius_03bibliotheca.htm#59 Photius, Bibliotheca, 59. Acts of the Synod of the Oak]
  • [commons.wikimedia.org/w/index.php?title=File%3A09_%D0%A6%D0%B5%D1%80%D0%BA%D0%BE%D0%B2%D0%BD%D0%BE-%D0%B8%D1%81%D1%82%D0%BE%D1%80%D0%B8%D1%87%D0%B5%D1%81%D0%BA%D0%B8%D0%B5_%D0%BF%D0%BE%D0%B2%D0%B5%D1%81%D1%82%D0%B2%D0%BE%D0%B2%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%BE%D0%B1%D1%89%D0%B5%D0%B4%D0%BE%D1%81%D1%82%D1%83%D0%BF%D0%BD%D0%BE%D0%B3%D0%BE_%D1%81%D0%BE%D0%B4%D0%B5%D1%80%D0%B6%D0%B0%D0%BD%D0%B8%D1%8F_%D0%B8_%D0%B8%D0%B7%D0%BB%D0%BE%D0%B6%D0%B5%D0%BD%D0%B8%D1%8F._%D0%98%D0%B7%D0%B4.2-%D0%B5._1903_%D0%B3..pdf&page=155 Лебедев Алексей Петрович, 09. Церковно-исторические повествования общедоступного содержания и изложения. Изд. 2-е. 1903 г. VI. Собор при Дубе или тяжкое испытание в жизни св. Иоанна Златоуста, стр. 150—179] [azbyka.ru/otechnik/Aleksej_Lebedev/cerkovno-istoricheskie-povestvovanija-davnikh-vremen-khristianskoj-cerkvi/6]
  • [azbyka.ru/otechnik/Anton_Kartashev/vselenskie-sobory/2_14 Антон Владимирович Карташёв, Вселенские Соборы II Вселенский собор в Константинополе 381 г., Св. Иоанн Златоуст]
  • [www.pravenc.ru/text/540881.html Православная энциклопедия, Т. 24, С. 159—205 Иоанн Златоуст, ч. 1]
  • [remacle.org/bloodwolf/erudits/photius/chene.htm BIBLIOTHÈQUE DE PHOTIUS. 59 Actes du Synode du Chêne.]
  • Сократ Схоластик, [azbyka.ru/otechnik/Sokrat_Sholastik/tserkovnaja-istorija-socrata/6_18 Церковная история, Книга 6, Глава 18. О серебряной статуе Евдоксии, и о том, что за нее Иоанн снова изгнан был из церкви и отправлен в ссылку]
  • Палладий Еленопольский, [krotov.info/acts/05/1/pallady_3.htm Диалог Палладия, еп. Еленопольского, с Феодором, римским диаконом, повествующий о житии блаж. Иоанна, еп. Константинопольского, Златоуста. / Пер., вступ. ст., комм. А. С. Балаховской. М.: ИМЛИ РАН, 2002. 247 стр.]
  • Ермий Созомен, [azbyka.ru/otechnik/Ermij_Sozomen/tserkovnaja-istorija/8_3 Церковная история, Книга 8, Глава 3. О том, что, вступив на епископство, Иоанн ревностно взялся за дела и везде исправлял Церкви, касательно же греха Флавианова отправил посольство в Рим.]
  • [books.google.ru/books?id=EHHFYVtA7mYC&printsec=frontcover&hl=ru#v=onepage&q&f=false PG 77 col. 99-102, 1445—1448]
  • [azbyka.ru/otechnik/pravila/dejanija-vselenskikh-soborov-tom1/3_18 Деяния Вселенских Соборов, Том 1. III. СОБОР ЕФЕСКИЙ, ВСЕЛЕНСКИЙ ТРЕТИЙ. ИСТОРИЧЕСКИЕ СВЕДЕНИЯ О ТРЕТЬЕМ ВСЕЛЕНСКОМ СОБОРЕ. XIX. Послание Акакия, епископа веррийского, к Кириллу.]
  • [en.wikisource.org/wiki/Catholic_Encyclopedia_(1913)/Acacius,_Bishop_of_Beroea Catholic Encyclopedia (1913), Volume 1. Acacius. by Cornelius Clifford]
  • Феодорит Кирский. [azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/cerkovnaya_istoriya/5_23 Церковная история, Книга 5, Глава 23. Об антиохийском епископе Флавиане и о смятении, которое произошло между западными из-за Павлина.]
  • Феодорит Кирский. [azbyka.ru/otechnik/Feodorit_Kirskij/cerkovnaya_istoriya/5_27 Церковная история, Книга 5, Глава 27. О благочестии царя Аркадия и рукоположении Иоанна Златоуста.]

Отрывок, характеризующий Акакий Веррийский

– Во фронте не разговаривать!… Не разговаривать, не разговаривать!…
– Не обязан переносить оскорбления, – громко, звучно договорил Долохов.
Глаза генерала и солдата встретились. Генерал замолчал, сердито оттягивая книзу тугой шарф.
– Извольте переодеться, прошу вас, – сказал он, отходя.


– Едет! – закричал в это время махальный.
Полковой командир, покраснел, подбежал к лошади, дрожащими руками взялся за стремя, перекинул тело, оправился, вынул шпагу и с счастливым, решительным лицом, набок раскрыв рот, приготовился крикнуть. Полк встрепенулся, как оправляющаяся птица, и замер.
– Смир р р р на! – закричал полковой командир потрясающим душу голосом, радостным для себя, строгим в отношении к полку и приветливым в отношении к подъезжающему начальнику.
По широкой, обсаженной деревьями, большой, бесшоссейной дороге, слегка погромыхивая рессорами, шибкою рысью ехала высокая голубая венская коляска цугом. За коляской скакали свита и конвой кроатов. Подле Кутузова сидел австрийский генерал в странном, среди черных русских, белом мундире. Коляска остановилась у полка. Кутузов и австрийский генерал о чем то тихо говорили, и Кутузов слегка улыбнулся, в то время как, тяжело ступая, он опускал ногу с подножки, точно как будто и не было этих 2 000 людей, которые не дыша смотрели на него и на полкового командира.
Раздался крик команды, опять полк звеня дрогнул, сделав на караул. В мертвой тишине послышался слабый голос главнокомандующего. Полк рявкнул: «Здравья желаем, ваше го го го го ство!» И опять всё замерло. Сначала Кутузов стоял на одном месте, пока полк двигался; потом Кутузов рядом с белым генералом, пешком, сопутствуемый свитою, стал ходить по рядам.
По тому, как полковой командир салютовал главнокомандующему, впиваясь в него глазами, вытягиваясь и подбираясь, как наклоненный вперед ходил за генералами по рядам, едва удерживая подрагивающее движение, как подскакивал при каждом слове и движении главнокомандующего, – видно было, что он исполнял свои обязанности подчиненного еще с большим наслаждением, чем обязанности начальника. Полк, благодаря строгости и старательности полкового командира, был в прекрасном состоянии сравнительно с другими, приходившими в то же время к Браунау. Отсталых и больных было только 217 человек. И всё было исправно, кроме обуви.
Кутузов прошел по рядам, изредка останавливаясь и говоря по нескольку ласковых слов офицерам, которых он знал по турецкой войне, а иногда и солдатам. Поглядывая на обувь, он несколько раз грустно покачивал головой и указывал на нее австрийскому генералу с таким выражением, что как бы не упрекал в этом никого, но не мог не видеть, как это плохо. Полковой командир каждый раз при этом забегал вперед, боясь упустить слово главнокомандующего касательно полка. Сзади Кутузова, в таком расстоянии, что всякое слабо произнесенное слово могло быть услышано, шло человек 20 свиты. Господа свиты разговаривали между собой и иногда смеялись. Ближе всех за главнокомандующим шел красивый адъютант. Это был князь Болконский. Рядом с ним шел его товарищ Несвицкий, высокий штаб офицер, чрезвычайно толстый, с добрым, и улыбающимся красивым лицом и влажными глазами; Несвицкий едва удерживался от смеха, возбуждаемого черноватым гусарским офицером, шедшим подле него. Гусарский офицер, не улыбаясь, не изменяя выражения остановившихся глаз, с серьезным лицом смотрел на спину полкового командира и передразнивал каждое его движение. Каждый раз, как полковой командир вздрагивал и нагибался вперед, точно так же, точь в точь так же, вздрагивал и нагибался вперед гусарский офицер. Несвицкий смеялся и толкал других, чтобы они смотрели на забавника.
Кутузов шел медленно и вяло мимо тысячей глаз, которые выкатывались из своих орбит, следя за начальником. Поровнявшись с 3 й ротой, он вдруг остановился. Свита, не предвидя этой остановки, невольно надвинулась на него.
– А, Тимохин! – сказал главнокомандующий, узнавая капитана с красным носом, пострадавшего за синюю шинель.
Казалось, нельзя было вытягиваться больше того, как вытягивался Тимохин, в то время как полковой командир делал ему замечание. Но в эту минуту обращения к нему главнокомандующего капитан вытянулся так, что, казалось, посмотри на него главнокомандующий еще несколько времени, капитан не выдержал бы; и потому Кутузов, видимо поняв его положение и желая, напротив, всякого добра капитану, поспешно отвернулся. По пухлому, изуродованному раной лицу Кутузова пробежала чуть заметная улыбка.
– Еще измайловский товарищ, – сказал он. – Храбрый офицер! Ты доволен им? – спросил Кутузов у полкового командира.
И полковой командир, отражаясь, как в зеркале, невидимо для себя, в гусарском офицере, вздрогнул, подошел вперед и отвечал:
– Очень доволен, ваше высокопревосходительство.
– Мы все не без слабостей, – сказал Кутузов, улыбаясь и отходя от него. – У него была приверженность к Бахусу.
Полковой командир испугался, не виноват ли он в этом, и ничего не ответил. Офицер в эту минуту заметил лицо капитана с красным носом и подтянутым животом и так похоже передразнил его лицо и позу, что Несвицкий не мог удержать смеха.
Кутузов обернулся. Видно было, что офицер мог управлять своим лицом, как хотел: в ту минуту, как Кутузов обернулся, офицер успел сделать гримасу, а вслед за тем принять самое серьезное, почтительное и невинное выражение.
Третья рота была последняя, и Кутузов задумался, видимо припоминая что то. Князь Андрей выступил из свиты и по французски тихо сказал:
– Вы приказали напомнить о разжалованном Долохове в этом полку.
– Где тут Долохов? – спросил Кутузов.
Долохов, уже переодетый в солдатскую серую шинель, не дожидался, чтоб его вызвали. Стройная фигура белокурого с ясными голубыми глазами солдата выступила из фронта. Он подошел к главнокомандующему и сделал на караул.
– Претензия? – нахмурившись слегка, спросил Кутузов.
– Это Долохов, – сказал князь Андрей.
– A! – сказал Кутузов. – Надеюсь, что этот урок тебя исправит, служи хорошенько. Государь милостив. И я не забуду тебя, ежели ты заслужишь.
Голубые ясные глаза смотрели на главнокомандующего так же дерзко, как и на полкового командира, как будто своим выражением разрывая завесу условности, отделявшую так далеко главнокомандующего от солдата.
– Об одном прошу, ваше высокопревосходительство, – сказал он своим звучным, твердым, неспешащим голосом. – Прошу дать мне случай загладить мою вину и доказать мою преданность государю императору и России.
Кутузов отвернулся. На лице его промелькнула та же улыбка глаз, как и в то время, когда он отвернулся от капитана Тимохина. Он отвернулся и поморщился, как будто хотел выразить этим, что всё, что ему сказал Долохов, и всё, что он мог сказать ему, он давно, давно знает, что всё это уже прискучило ему и что всё это совсем не то, что нужно. Он отвернулся и направился к коляске.
Полк разобрался ротами и направился к назначенным квартирам невдалеке от Браунау, где надеялся обуться, одеться и отдохнуть после трудных переходов.
– Вы на меня не претендуете, Прохор Игнатьич? – сказал полковой командир, объезжая двигавшуюся к месту 3 ю роту и подъезжая к шедшему впереди ее капитану Тимохину. Лицо полкового командира выражало после счастливо отбытого смотра неудержимую радость. – Служба царская… нельзя… другой раз во фронте оборвешь… Сам извинюсь первый, вы меня знаете… Очень благодарил! – И он протянул руку ротному.
– Помилуйте, генерал, да смею ли я! – отвечал капитан, краснея носом, улыбаясь и раскрывая улыбкой недостаток двух передних зубов, выбитых прикладом под Измаилом.
– Да господину Долохову передайте, что я его не забуду, чтоб он был спокоен. Да скажите, пожалуйста, я всё хотел спросить, что он, как себя ведет? И всё…
– По службе очень исправен, ваше превосходительство… но карахтер… – сказал Тимохин.
– А что, что характер? – спросил полковой командир.
– Находит, ваше превосходительство, днями, – говорил капитан, – то и умен, и учен, и добр. А то зверь. В Польше убил было жида, изволите знать…
– Ну да, ну да, – сказал полковой командир, – всё надо пожалеть молодого человека в несчастии. Ведь большие связи… Так вы того…
– Слушаю, ваше превосходительство, – сказал Тимохин, улыбкой давая чувствовать, что он понимает желания начальника.
– Ну да, ну да.
Полковой командир отыскал в рядах Долохова и придержал лошадь.
– До первого дела – эполеты, – сказал он ему.
Долохов оглянулся, ничего не сказал и не изменил выражения своего насмешливо улыбающегося рта.
– Ну, вот и хорошо, – продолжал полковой командир. – Людям по чарке водки от меня, – прибавил он, чтобы солдаты слышали. – Благодарю всех! Слава Богу! – И он, обогнав роту, подъехал к другой.
– Что ж, он, право, хороший человек; с ним служить можно, – сказал Тимохин субалтерн офицеру, шедшему подле него.
– Одно слово, червонный!… (полкового командира прозвали червонным королем) – смеясь, сказал субалтерн офицер.
Счастливое расположение духа начальства после смотра перешло и к солдатам. Рота шла весело. Со всех сторон переговаривались солдатские голоса.