Акакий (Заклинский)

В Википедии существуют статьи о других людях с именем Акакий и фамилией Заклинский.

Епископ Акакий (в миру Александр Иванович Заклинский; 20 февраля (3 марта) 1836, Рига — 3 (16) сентября 1902) — епископ Русской православной церкви, епископ Енисейский и Красноярский. Духовный писатель.

Биография

Родился 20 февраля 1836 года в Риге в семье священника.

Первое образование получил в немецкой школе города Шмидта. В школу начал ходить с 6 лет; в этой же школе учился и русскому языку. Десяти лет начал ходить в Духовное училище, открытое при архиерейском доме; в этом училище учились певчие и пять-шесть мальчиков, из детей епархиального духовенства.

В 1847 году поступил в высшее отделение Псковского Духовного училища, а затем в Псковскую духовную семинарию.

Окончив в 1855 году курс в Семинарии, поступил в Санкт-Петербургскую духовную академию, но в 1856 году прервал обучение.

16 сентября 1856 года пострижен в монашество и 24 сентября рукоположён в сан иеродиакона. Поступил на службу при посольской церкви в Константинополе.

В 1858 году путешествовал по Востоку и Западу.

По возвращении из путешествия в 1859 году сдал экзамен за 2-й, 3-й и 4-й курсы Духовной Академии, а в 1864 году за сочинение «Св. Григорий Палама, архиепископ Солунский» удостоен степени кандидата богословия.

В 1865 году возвратился из миссии, был рукоположён во иеромонаха.

14 октября 1865 назначен учителем всеобщей гражданской истории и соединенных с ней предметам в Рязанскую Духовную Семинарию.

С 17 февраля 1866 года — член Рязанского цензурного комитета для рассматривания поучений.

13 ноября 1866 года перемещён преподавателем богословских наук в Волынскую Духовную Семинарию, где пробыл 13 лет.

16 августа 1879 года возведён в сан игумена и назначен исправлял должность инспектора Воронежской Духовной Семинарии.

2 февраля 1882 года возведён в сан архимандрита.

С 25 марта 1882 года — исполняющим должность ректора, с 1884 года — ректор Томской Духовной Семинарии.

7 апреля 1891 года в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры хиротонисан в Свято-Троицком соборе Александро-Невской Лавры, во епископа Балтского, викария Подольской епархии.

С 7 сентября 1891 года — епископ Елизаветградский, викарий Херсонской епархии.

С 30 апреля 1894 года назначен епископом Енисейским и Красноярским.

В Красноярске выстроил великолепный архиерейский дом и содействовал возведению новых зданий Красноярской духовной семинарии.

В 1898 году уволен на покой по болезни с назначением местопребывания в Московском Знаменском монастыре, а затем в Московском Покровском монастыре.

Скончался 3 сентября 1902 года. Погребён в Московском Покровском монастыре, за алтарем Никольской церкви.

Сочинения

• «Св. Григорий Палама, архиепископ Солунский». (Канд. диссертация. 1864 г.) (Рукопись хранилась в Академической библиотеке).
• «Записки по Основному богословию» — в рукописи.
• «Письма с Востока» (Дух. беседа за 1863 г.) (Дух. беседа за 1864 г.).
• «Правила об избрании Вселенского Патриарха» «Христианское Чтение».
• Несколько проповедей. («Волынские Епарх. Ведом.» «Томские Епарх. Ведом.»).
• Оставил в рукописи учебники по Основному и Догматическому богословию.
• Речь при наречении его во епископа Балтского. "Прибавление к «ЦВ» 1891, № 15, с. 485.

Сотрудничал с «Херсонскими Епархиальными Ведомостями» и газетой «День».

Ссылки

• [www.ortho-rus.ru/cgi-bin/ps_file.cgi?2_664 Акакий (Заклинский)] на сайте «Русское православие»
• [www.museum-reu.narod.ru/seminaristen/lehrer.htm Преподаватели духовных учебных заведений Рязанской губернии. По материалам Максима Оленева]

Отрывок, характеризующий Акакий (Заклинский)

Как естественно, и просто, и постепенно явился Кутузов из Турции в казенную палату Петербурга собирать ополчение и потом в армию, именно тогда, когда он был необходим, точно так же естественно, постепенно и просто теперь, когда роль Кутузова была сыграна, на место его явился новый, требовавшийся деятель.
Война 1812 го года, кроме своего дорогого русскому сердцу народного значения, должна была иметь другое – европейское.
За движением народов с запада на восток должно было последовать движение народов с востока на запад, и для этой новой войны нужен был новый деятель, имеющий другие, чем Кутузов, свойства, взгляды, движимый другими побуждениями.
Александр Первый для движения народов с востока на запад и для восстановления границ народов был так же необходим, как необходим был Кутузов для спасения и славы России.
Кутузов не понимал того, что значило Европа, равновесие, Наполеон. Он не мог понимать этого. Представителю русского народа, после того как враг был уничтожен, Россия освобождена и поставлена на высшую степень своей славы, русскому человеку, как русскому, делать больше было нечего. Представителю народной войны ничего не оставалось, кроме смерти. И он умер.


Пьер, как это большею частью бывает, почувствовал всю тяжесть физических лишений и напряжений, испытанных в плену, только тогда, когда эти напряжения и лишения кончились. После своего освобождения из плена он приехал в Орел и на третий день своего приезда, в то время как он собрался в Киев, заболел и пролежал больным в Орле три месяца; с ним сделалась, как говорили доктора, желчная горячка. Несмотря на то, что доктора лечили его, пускали кровь и давали пить лекарства, он все таки выздоровел.
Все, что было с Пьером со времени освобождения и до болезни, не оставило в нем почти никакого впечатления. Он помнил только серую, мрачную, то дождливую, то снежную погоду, внутреннюю физическую тоску, боль в ногах, в боку; помнил общее впечатление несчастий, страданий людей; помнил тревожившее его любопытство офицеров, генералов, расспрашивавших его, свои хлопоты о том, чтобы найти экипаж и лошадей, и, главное, помнил свою неспособность мысли и чувства в то время. В день своего освобождения он видел труп Пети Ростова. В тот же день он узнал, что князь Андрей был жив более месяца после Бородинского сражения и только недавно умер в Ярославле, в доме Ростовых. И в тот же день Денисов, сообщивший эту новость Пьеру, между разговором упомянул о смерти Элен, предполагая, что Пьеру это уже давно известно. Все это Пьеру казалось тогда только странно. Он чувствовал, что не может понять значения всех этих известий. Он тогда торопился только поскорее, поскорее уехать из этих мест, где люди убивали друг друга, в какое нибудь тихое убежище и там опомниться, отдохнуть и обдумать все то странное и новое, что он узнал за это время. Но как только он приехал в Орел, он заболел. Проснувшись от своей болезни, Пьер увидал вокруг себя своих двух людей, приехавших из Москвы, – Терентия и Ваську, и старшую княжну, которая, живя в Ельце, в имении Пьера, и узнав о его освобождении и болезни, приехала к нему, чтобы ходить за ним.
Во время своего выздоровления Пьер только понемногу отвыкал от сделавшихся привычными ему впечатлений последних месяцев и привыкал к тому, что его никто никуда не погонит завтра, что теплую постель его никто не отнимет и что у него наверное будет обед, и чай, и ужин. Но во сне он еще долго видел себя все в тех же условиях плена. Так же понемногу Пьер понимал те новости, которые он узнал после своего выхода из плена: смерть князя Андрея, смерть жены, уничтожение французов.
Радостное чувство свободы – той полной, неотъемлемой, присущей человеку свободы, сознание которой он в первый раз испытал на первом привале, при выходе из Москвы, наполняло душу Пьера во время его выздоровления. Он удивлялся тому, что эта внутренняя свобода, независимая от внешних обстоятельств, теперь как будто с излишком, с роскошью обставлялась и внешней свободой. Он был один в чужом городе, без знакомых. Никто от него ничего не требовал; никуда его не посылали. Все, что ему хотелось, было у него; вечно мучившей его прежде мысли о жене больше не было, так как и ее уже не было.
– Ах, как хорошо! Как славно! – говорил он себе, когда ему подвигали чисто накрытый стол с душистым бульоном, или когда он на ночь ложился на мягкую чистую постель, или когда ему вспоминалось, что жены и французов нет больше. – Ах, как хорошо, как славно! – И по старой привычке он делал себе вопрос: ну, а потом что? что я буду делать? И тотчас же он отвечал себе: ничего. Буду жить. Ах, как славно!