Акакий (патриарх Константинопольский)
| Патриарх Акакий Ακάκιος | ||
| ||
|---|---|---|
| март 472 — ноябрь 489 | ||
| Церковь: | Константинопольская православная церковь | |
| Предшественник: | Геннадий I | |
| Преемник: | Фравита | |
| Смерть: | 489 | |
Патриарх Акакий (греч. Ακάκιος; умер 26 или 28 ноября 489 года) — патриарх Константинопольский (март 472 — ноябрь 489).
О раннем периоде жизни Акакия данные не сохранились. В 458 году он, возглавлявший сиротский приют в Константинополе, числился среди кандидатов на патриарший престол, но по итогам выборов уступил Геннадию, и только после его смерти был избран патриархом в 472 году. После вступления на столичную кафедру Акакий отказался подписать «Энкиклион» императора Василиска, недовольный император запретил синклиту вступать в общение с патриархом. Когда войска, свергнутого Василиском императора Зенона вошли в Константинополь, то Акакий выдал искавшего защиты в храме Василиска Зенону.
Вернувшийся к власти Зенон подтвердил привилегии Константинопольского патриарха, закреплённые в 15-м правиле Халкидонского собора, и позволил Акакию вмешиваться в дела других восточных патриархов. Акакий, боровшийся с монофизитами, не допустил избрания на Александрийскую кафедру Петра Монга и добился того, что антиохийская кафедра была отдана Стефану. В 482 году у Акакия возник конфликт с новым Александрийским патриархом Иоанном I, который был вынужден бежать в Рим, ища защиту у римского папы Феликса III. При поддержке Акакия Александрийскую церковь возглавил монофизит Пётр Монг, подписавший «Энотикон» императора Зенона — объединительное послание к Александрийской церкви, написанное при участии Акакия. В Риме это примирение было воспринято как измена халкидонскому вероучению. Папа Феликс 22 июля 484 года собрал в Риме собор из 77 епископов и низложил патриарха Акакия:
Ты лишён священства, отлучён от кафолического общения и от числа верных. Ты не имеешь больше права ни на имя иерарха, ни на священные действия. Таково осуждение, которое налагается на тебя судом Духа Святого и властию апостольскою, носителями каковой мы являемся.[1]
— Отлучительное послание папы Феликса III
Это действие папы сформировало разрыв между Западной и Восточной церквями (так называемую акакианскую схизму).
Таким образом, проводимая Акакием при поддержке императора Зенона политика устранения противоречий между сторонниками Халкидонского собора и монофизитами не имела успеха: схизма с Западом продолжалась до 518 года, а в Константинополе появилась оппозиция со стороны ревнителей чистоты православного вероучения, прежде всего монахов-акимитов.
Напишите отзыв о статье "Акакий (патриарх Константинопольский)"
Примечания
- ↑ Карташёв А. В. Вселенские соборы. Клин, 2004. С. 389
Источники
- Вин А. М. [www.pravenc.ru/text/63786.html Акакий, Патриарх Константинопольский] // Православная энциклопедия. Том I. — М.: Церковно-научный центр «Православная энциклопедия», 2000. — С. 356. — 752 с. — 40 000 экз. — ISBN 5-89572-006-4
- Карташёв А. В. Вселенские соборы. Клин, 2004. С. 380—390.
- Clifford, Cornelius. [www.newadvent.org/cathen/01082a.htm Acacius]. // The Catholic Encyclopedia. Vol. 1. New York: Robert Appleton Company, 1907.
Отрывок, характеризующий Акакий (патриарх Константинопольский)
Княжна Марья не дослушала и, продолжая нить своих мыслей, обратилась к невестке, ласковыми глазами указывая на ее живот:– Наверное? – сказала она.
Лицо княгини изменилось. Она вздохнула.
– Да, наверное, – сказала она. – Ах! Это очень страшно…
Губка Лизы опустилась. Она приблизила свое лицо к лицу золовки и опять неожиданно заплакала.
– Ей надо отдохнуть, – сказал князь Андрей, морщась. – Не правда ли, Лиза? Сведи ее к себе, а я пойду к батюшке. Что он, всё то же?
– То же, то же самое; не знаю, как на твои глаза, – отвечала радостно княжна.
– И те же часы, и по аллеям прогулки? Станок? – спрашивал князь Андрей с чуть заметною улыбкой, показывавшею, что несмотря на всю свою любовь и уважение к отцу, он понимал его слабости.
– Те же часы и станок, еще математика и мои уроки геометрии, – радостно отвечала княжна Марья, как будто ее уроки из геометрии были одним из самых радостных впечатлений ее жизни.
Когда прошли те двадцать минут, которые нужны были для срока вставанья старого князя, Тихон пришел звать молодого князя к отцу. Старик сделал исключение в своем образе жизни в честь приезда сына: он велел впустить его в свою половину во время одевания перед обедом. Князь ходил по старинному, в кафтане и пудре. И в то время как князь Андрей (не с тем брюзгливым выражением лица и манерами, которые он напускал на себя в гостиных, а с тем оживленным лицом, которое у него было, когда он разговаривал с Пьером) входил к отцу, старик сидел в уборной на широком, сафьяном обитом, кресле, в пудроманте, предоставляя свою голову рукам Тихона.
– А! Воин! Бонапарта завоевать хочешь? – сказал старик и тряхнул напудренною головой, сколько позволяла это заплетаемая коса, находившаяся в руках Тихона. – Примись хоть ты за него хорошенько, а то он эдак скоро и нас своими подданными запишет. – Здорово! – И он выставил свою щеку.
Старик находился в хорошем расположении духа после дообеденного сна. (Он говорил, что после обеда серебряный сон, а до обеда золотой.) Он радостно из под своих густых нависших бровей косился на сына. Князь Андрей подошел и поцеловал отца в указанное им место. Он не отвечал на любимую тему разговора отца – подтруниванье над теперешними военными людьми, а особенно над Бонапартом.
– Да, приехал к вам, батюшка, и с беременною женой, – сказал князь Андрей, следя оживленными и почтительными глазами за движением каждой черты отцовского лица. – Как здоровье ваше?
– Нездоровы, брат, бывают только дураки да развратники, а ты меня знаешь: с утра до вечера занят, воздержен, ну и здоров.
– Слава Богу, – сказал сын, улыбаясь.
– Бог тут не при чем. Ну, рассказывай, – продолжал он, возвращаясь к своему любимому коньку, – как вас немцы с Бонапартом сражаться по вашей новой науке, стратегией называемой, научили.
Князь Андрей улыбнулся.
– Дайте опомниться, батюшка, – сказал он с улыбкою, показывавшею, что слабости отца не мешают ему уважать и любить его. – Ведь я еще и не разместился.
– Врешь, врешь, – закричал старик, встряхивая косичкою, чтобы попробовать, крепко ли она была заплетена, и хватая сына за руку. – Дом для твоей жены готов. Княжна Марья сведет ее и покажет и с три короба наболтает. Это их бабье дело. Я ей рад. Сиди, рассказывай. Михельсона армию я понимаю, Толстого тоже… высадка единовременная… Южная армия что будет делать? Пруссия, нейтралитет… это я знаю. Австрия что? – говорил он, встав с кресла и ходя по комнате с бегавшим и подававшим части одежды Тихоном. – Швеция что? Как Померанию перейдут?
