Акароа

Село Акароа маори Akaroa Страна Новая ЗеландияНовая Зеландия Регион КентербериКентербери Координаты 43°48′14″ ю. ш. 172°58′05″ в. д.43.8041417° ю. ш. 172.9681889° в. д. / -43.8041417; 172.9681889    Основан 18 августа 1840 Площадь 1,7656 км² Население 567 человек (2006) Часовой пояс UTC+12, летом UTC+13 Телефонный код +64 3304 Почтовый индекс 7520 Официальный сайт [www.akaroa.com roa.com]

К:Населённые пункты, основанные в 1840 году

Акароа (маори Akaroa) — село на полуострове Банкс в регионе Кентербери на Южном острове Новой Зеландии, расположенное в одноимённой гавани. На языке племени Каи Таху народа маори, Акароа означает «Длинная гавань».

Обзор

Акароа располагается в 84 км от Крайстчерча и является конечным населённым пунктом по государственному шоссе 75. По данным переписи населения 2006 года, постоянное население Акароа составляло 567 человек, на 7 человек меньше, чем в 2001 году. В селе большая доля (29,6 %) людей в возрасте свыше 65 лет.

Село расположено в красивой, защищённой гавани с видом на скалистые вулканические холмы. Акароа является популярным сельским курортом. Летом количество населения вместе с отдыхающими может достигать 15 000 человек, что делает важным вопрос летнего обеспечения питьевой водой, природные запасы которой полностью зависят от осадков в горах.

В гавани Акароа можно встретить множество дельфинов Гектора, а экскурсионные туры «плаванье с дельфинами» на прогулочных катерах являются главным развлечением для туристов.

История

В 1830 году поселение маори Такапунеке (маори Takapuneke), расположенное к востоку от нынешнего села Акароа, стало ареной пресловутого инцидента. Капитан британского брига Элизабет, Джон Стюарт (англ. John Stewart), помог вождю клана Нгати Тоа (с Северного острова), Те Раупараха, захватить в плен вождя местного клана Нгаи Таху, Те Маихарануи (маори Te Maiharanui), его жену Те Уэ (маори Te Whe) и его маленькую дочь, Рои Мата (маори Roi Mata). Поселение Такапунеке было сожжено. Озабоченность по поводу вмешательства Джона Стюарта в конфликт, а также произвол и беззаконие среди первых европейских поселенцев в Новой Зеландии, привели в 1832 году к назначению в Новой Зеландии официального Британского Резидента, Джеймса Басби. Это был первый шаг британской колонизации на пути к Договору Вайтанги.

В 1832 году Те Раупараха после успешной трёхмесячной осады Каиапои захватил укреплённое поселение (маори pa) на полуострове Онаве в центре гавани Акароа.

Французское поселение

2 августа 1838 года в Литл-Порт Купер (англ. Little Port Cooper) Жан Ланглуа (фр. Jean Langlois), капитан французского китобойного судна из Гавра, вёл переговоры с некоторыми вождями маори о приобретении доли (30 000 акров) полуострова Банкс (Banks Peninsula). В залог было оставлено товаров на 6 фунтов стерлингов с обязательством выплатить ещё 234 фунта стерлингов позже. В следующем году, когда Ланглуа вернулся во Францию, он начал работу на рынке собственности. После сложных переговоров с группой торговцев в Нанте и Бордо была достигнута договоренность, что на полуострове должно быть французское поселение. На 11 декабря 1839 года король Луи-Филипп утвердил соглашение, по которому правительство обязалось обеспечить транспорт для 80 колонистов, направлявшихся для основания французского поселения в Акароа под названием Порт Луи-Филипп (фр. Port Louis-Philippe).

9 марта 1840 года 63 переселенца покинули Рошфор на старом военном корабле «Comté de Paris», который был предоставлен им правительством. 11 июля 1840 года «Comté de Paris» под командованием командора Чарльза Франсуа Лаво и с судном сопровождения, «Aube», прибыл в Бей-оф-Айлендс на Северном острове. Переселенцы с удивлением обнаружили, что вся территория Южного Острова находится под юрисдикцией Великобритании. Хотя 18 августа 1840 года французские колонисты и основали поселение, вопрос о земле оставался спорным ещё много лет.

Французское влияние в Акароа нашло отражение в местных топонимах.

До 1840 года территория нынешнего села Акароа называлась Вангалоа (маори Wangaloa), а появившееся французское поселение было названо Порт Луи-Филипп, в честь французского короля.

Британское поселение

Новая Зеландия не признавала себя британской колонией. 15 июня 1839 года в Лондоне был выпущен патент на расширение территории Нового Южного Уэльса, в котором Новая Зеландия была обозначена как часть Британского Королевства.

После того как Британия получила сведения о намерении французской колонизации Акароа и последующем строительстве там китобойного порта, туда был отправлен английский корабль «Britomart» для того, чтобы провозгласить суверенитет Короны. «Britomart» прибыл в Акароа 16 августа 1840 года (несмотря на то, что в судовом журнале в качестве даты прибытия стоит 11 августа 1840 года). Капитан корабля, Оуэн Стенли, поднял британский флаг и провёл собрания во всех занятых населённых пунктах.

Джеймс Робинсон Клаф (англ. James Robinson Clough), также известный как Джимми Робинсон, прибыл в Акароа за несколько лет до этого. Он выступал в качестве переводчика для капитана Стэнли на церемонии поднятия флага в 1840 году и был первым пакеха, поднявшимся вверх по реке Эйвон в 1843 году. Его потомки до сих пор живут на полуострове.

Последующие эмигранты селились в Акароа и около него, в местечке, получившем название German Bay (с англ. — «Немецкий залив») (Takamatua). Оно получило такое название ввиду того, что там жили немецкие фермеры, которые создали молочные, овцеводческие и растениеводческие хозяйства. Подавляющее большинство предметов культуры и быта того времени хранится в краеведческом музее Акароа и иллюстрирует уклад ранней сельскохозяйственной общины и образ жизни того времени.

Галерея

Литература

• Alexander Wyclif Reed. [books.google.ru/books?id=N3OhAAAACAAJ The Reed Dictionary of New Zealand Place Names]. — Auckland: Reed Books, 2002. — 621 p. — ISBN 0790007614, 9780790007618.

См. также

• Френк Уорсли, родился в Акароа 22 февраля 1872 года, капитан судна Эндьюранс
• Аккумуляция. Анализ донных отложений в гавани Акароа показал, что размер зерна осадка уменьшается с увеличением глубины.

Ссылки

• Пеший маршрут [www.tuataratours.co.nz/akaroa-3-day-walk/ Akaroa Walk] (англ.). Проверено 10 мая 2013. [web.archive.org/web/20060414232726/www.tuataratours.co.nz/akaroa-3-day-walk/ Архивировано из первоисточника 14 апреля 2006].
• [www.akaroa.com/ Официальный сайт Акароа]
• [www.zoomin.co.nz/nz/banks+peninsula/akaroa/ Карта Акароа]
• [www.akaroacivictrust.co.nz/ Гражданский Фонд Акароа]

Отрывок, характеризующий Акароа

– Il est assoupi, [Он задремал,] – сказала Анна Михайловна, заметив приходившую на смену княжну. – Аllons. [Пойдем.]
Пьер вышел.


В приемной никого уже не было, кроме князя Василия и старшей княжны, которые, сидя под портретом Екатерины, о чем то оживленно говорили. Как только они увидали Пьера с его руководительницей, они замолчали. Княжна что то спрятала, как показалось Пьеру, и прошептала:
– Не могу видеть эту женщину.
– Catiche a fait donner du the dans le petit salon, – сказал князь Василий Анне Михайловне. – Allez, ma pauvre Анна Михайловна, prenez quelque сhose, autrement vous ne suffirez pas. [Катишь велела подать чаю в маленькой гостиной. Вы бы пошли, бедная Анна Михайловна, подкрепили себя, а то вас не хватит.]
Пьеру он ничего не сказал, только пожал с чувством его руку пониже плеча. Пьер с Анной Михайловной прошли в petit salon. [маленькую гостиную.]
– II n'y a rien qui restaure, comme une tasse de cet excellent the russe apres une nuit blanche, [Ничто так не восстановляет после бессонной ночи, как чашка этого превосходного русского чаю.] – говорил Лоррен с выражением сдержанной оживленности, отхлебывая из тонкой, без ручки, китайской чашки, стоя в маленькой круглой гостиной перед столом, на котором стоял чайный прибор и холодный ужин. Около стола собрались, чтобы подкрепить свои силы, все бывшие в эту ночь в доме графа Безухого. Пьер хорошо помнил эту маленькую круглую гостиную, с зеркалами и маленькими столиками. Во время балов в доме графа, Пьер, не умевший танцовать, любил сидеть в этой маленькой зеркальной и наблюдать, как дамы в бальных туалетах, брильянтах и жемчугах на голых плечах, проходя через эту комнату, оглядывали себя в ярко освещенные зеркала, несколько раз повторявшие их отражения. Теперь та же комната была едва освещена двумя свечами, и среди ночи на одном маленьком столике беспорядочно стояли чайный прибор и блюда, и разнообразные, непраздничные люди, шопотом переговариваясь, сидели в ней, каждым движением, каждым словом показывая, что никто не забывает и того, что делается теперь и имеет еще совершиться в спальне. Пьер не стал есть, хотя ему и очень хотелось. Он оглянулся вопросительно на свою руководительницу и увидел, что она на цыпочках выходила опять в приемную, где остался князь Василий с старшею княжной. Пьер полагал, что и это было так нужно, и, помедлив немного, пошел за ней. Анна Михайловна стояла подле княжны, и обе они в одно время говорили взволнованным шопотом:
– Позвольте мне, княгиня, знать, что нужно и что ненужно, – говорила княжна, видимо, находясь в том же взволнованном состоянии, в каком она была в то время, как захлопывала дверь своей комнаты.
– Но, милая княжна, – кротко и убедительно говорила Анна Михайловна, заступая дорогу от спальни и не пуская княжну, – не будет ли это слишком тяжело для бедного дядюшки в такие минуты, когда ему нужен отдых? В такие минуты разговор о мирском, когда его душа уже приготовлена…
Князь Василий сидел на кресле, в своей фамильярной позе, высоко заложив ногу на ногу. Щеки его сильно перепрыгивали и, опустившись, казались толще внизу; но он имел вид человека, мало занятого разговором двух дам.
– Voyons, ma bonne Анна Михайловна, laissez faire Catiche. [Оставьте Катю делать, что она знает.] Вы знаете, как граф ее любит.
– Я и не знаю, что в этой бумаге, – говорила княжна, обращаясь к князю Василью и указывая на мозаиковый портфель, который она держала в руках. – Я знаю только, что настоящее завещание у него в бюро, а это забытая бумага…
Она хотела обойти Анну Михайловну, но Анна Михайловна, подпрыгнув, опять загородила ей дорогу.
– Я знаю, милая, добрая княжна, – сказала Анна Михайловна, хватаясь рукой за портфель и так крепко, что видно было, она не скоро его пустит. – Милая княжна, я вас прошу, я вас умоляю, пожалейте его. Je vous en conjure… [Умоляю вас…]
Княжна молчала. Слышны были только звуки усилий борьбы зa портфель. Видно было, что ежели она заговорит, то заговорит не лестно для Анны Михайловны. Анна Михайловна держала крепко, но, несмотря на то, голос ее удерживал всю свою сладкую тягучесть и мягкость.
– Пьер, подойдите сюда, мой друг. Я думаю, что он не лишний в родственном совете: не правда ли, князь?
– Что же вы молчите, mon cousin? – вдруг вскрикнула княжна так громко, что в гостиной услыхали и испугались ее голоса. – Что вы молчите, когда здесь Бог знает кто позволяет себе вмешиваться и делать сцены на пороге комнаты умирающего. Интриганка! – прошептала она злобно и дернула портфель изо всей силы.
Но Анна Михайловна сделала несколько шагов, чтобы не отстать от портфеля, и перехватила руку.
– Oh! – сказал князь Василий укоризненно и удивленно. Он встал. – C'est ridicule. Voyons, [Это смешно. Ну, же,] пустите. Я вам говорю.
Княжна пустила.
– И вы!
Анна Михайловна не послушалась его.
– Пустите, я вам говорю. Я беру всё на себя. Я пойду и спрошу его. Я… довольно вам этого.
– Mais, mon prince, [Но, князь,] – говорила Анна Михайловна, – после такого великого таинства дайте ему минуту покоя. Вот, Пьер, скажите ваше мнение, – обратилась она к молодому человеку, который, вплоть подойдя к ним, удивленно смотрел на озлобленное, потерявшее всё приличие лицо княжны и на перепрыгивающие щеки князя Василья.
– Помните, что вы будете отвечать за все последствия, – строго сказал князь Василий, – вы не знаете, что вы делаете.
– Мерзкая женщина! – вскрикнула княжна, неожиданно бросаясь на Анну Михайловну и вырывая портфель.
Князь Василий опустил голову и развел руками.
В эту минуту дверь, та страшная дверь, на которую так долго смотрел Пьер и которая так тихо отворялась, быстро, с шумом откинулась, стукнув об стену, и средняя княжна выбежала оттуда и всплеснула руками.
– Что вы делаете! – отчаянно проговорила она. – II s'en va et vous me laissez seule. [Он умирает, а вы меня оставляете одну.]
Старшая княжна выронила портфель. Анна Михайловна быстро нагнулась и, подхватив спорную вещь, побежала в спальню. Старшая княжна и князь Василий, опомнившись, пошли за ней. Через несколько минут первая вышла оттуда старшая княжна с бледным и сухим лицом и прикушенною нижнею губой. При виде Пьера лицо ее выразило неудержимую злобу.
– Да, радуйтесь теперь, – сказала она, – вы этого ждали.
И, зарыдав, она закрыла лицо платком и выбежала из комнаты.
За княжной вышел князь Василий. Он, шатаясь, дошел до дивана, на котором сидел Пьер, и упал на него, закрыв глаза рукой. Пьер заметил, что он был бледен и что нижняя челюсть его прыгала и тряслась, как в лихорадочной дрожи.
– Ах, мой друг! – сказал он, взяв Пьера за локоть; и в голосе его была искренность и слабость, которых Пьер никогда прежде не замечал в нем. – Сколько мы грешим, сколько мы обманываем, и всё для чего? Мне шестой десяток, мой друг… Ведь мне… Всё кончится смертью, всё. Смерть ужасна. – Он заплакал.
Анна Михайловна вышла последняя. Она подошла к Пьеру тихими, медленными шагами.
– Пьер!… – сказала она.
Пьер вопросительно смотрел на нее. Она поцеловала в лоб молодого человека, увлажая его слезами. Она помолчала.
– II n'est plus… [Его не стало…]
Пьер смотрел на нее через очки.
– Allons, je vous reconduirai. Tachez de pleurer. Rien ne soulage, comme les larmes. [Пойдемте, я вас провожу. Старайтесь плакать: ничто так не облегчает, как слезы.]
Она провела его в темную гостиную и Пьер рад был, что никто там не видел его лица. Анна Михайловна ушла от него, и когда она вернулась, он, подложив под голову руку, спал крепким сном.
На другое утро Анна Михайловна говорила Пьеру:
– Oui, mon cher, c'est une grande perte pour nous tous. Je ne parle pas de vous. Mais Dieu vous soutndra, vous etes jeune et vous voila a la tete d'une immense fortune, je l'espere. Le testament n'a pas ete encore ouvert. Je vous connais assez pour savoir que cela ne vous tourienera pas la tete, mais cela vous impose des devoirs, et il faut etre homme. [Да, мой друг, это великая потеря для всех нас, не говоря о вас. Но Бог вас поддержит, вы молоды, и вот вы теперь, надеюсь, обладатель огромного богатства. Завещание еще не вскрыто. Я довольно вас знаю и уверена, что это не вскружит вам голову; но это налагает на вас обязанности; и надо быть мужчиной.]
Пьер молчал.
– Peut etre plus tard je vous dirai, mon cher, que si je n'avais pas ete la, Dieu sait ce qui serait arrive. Vous savez, mon oncle avant hier encore me promettait de ne pas oublier Boris. Mais il n'a pas eu le temps. J'espere, mon cher ami, que vous remplirez le desir de votre pere. [После я, может быть, расскажу вам, что если б я не была там, то Бог знает, что бы случилось. Вы знаете, что дядюшка третьего дня обещал мне не забыть Бориса, но не успел. Надеюсь, мой друг, вы исполните желание отца.]
Пьер, ничего не понимая и молча, застенчиво краснея, смотрел на княгиню Анну Михайловну. Переговорив с Пьером, Анна Михайловна уехала к Ростовым и легла спать. Проснувшись утром, она рассказывала Ростовым и всем знакомым подробности смерти графа Безухого. Она говорила, что граф умер так, как и она желала бы умереть, что конец его был не только трогателен, но и назидателен; последнее же свидание отца с сыном было до того трогательно, что она не могла вспомнить его без слез, и что она не знает, – кто лучше вел себя в эти страшные минуты: отец ли, который так всё и всех вспомнил в последние минуты и такие трогательные слова сказал сыну, или Пьер, на которого жалко было смотреть, как он был убит и как, несмотря на это, старался скрыть свою печаль, чтобы не огорчить умирающего отца. «C'est penible, mais cela fait du bien; ca eleve l'ame de voir des hommes, comme le vieux comte et son digne fils», [Это тяжело, но это спасительно; душа возвышается, когда видишь таких людей, как старый граф и его достойный сын,] говорила она. О поступках княжны и князя Василья она, не одобряя их, тоже рассказывала, но под большим секретом и шопотом.