Акат (Древний Рим)
Акат — легкое античное судно, появившееся предположительно в древней Греции и впоследствии использовавшееся в Древнем Риме (не следует путать с одноименным судном Черноморского флота). Представляло собой разновидность монеры (униремы).
Этимология
Считается, что названиt «акат» происходит от слова «Акация», поскольку мачта корабля напоминала это дерево.
Техническое описание
Акаты могли быть двух видов — легкие, беспалубные, и более тяжелые, с покрытием наподобие палубы. На обеих имелись весла и паруса. Главным вооружением был таран. Акаты были очень быстрыми и потому пользовались популярностью у пиратов. Те использовали в качестве основного оружия — использовать таран и утопить судно значило потерять добычу — подвешенное на мачте копье длиной 22 локтя — около 11 метров. Это копье раскачивали и били им вражескую команду, а также могли пробивать легкие борта для того, чтобы поразить гребцов. Позднее копье заменили бревном. Кроме наличия копья или бревна эти суда, судя по всему, от обычным монер (унирем) ничем не отличались.
Источники
Каторин Ю. Ф. Все о кораблях. От гребного флота древнего мира до наших дней. Издательство «Полигон», 2009 г.
Напишите отзыв о статье "Акат (Древний Рим)"
Отрывок, характеризующий Акат (Древний Рим)
«Toi, sans qui le bonheur me serait impossible,«Tendre melancolie, ah, viens me consoler,
«Viens calmer les tourments de ma sombre retraite
«Et mele une douceur secrete
«A ces pleurs, que je sens couler».
[Ядовитая пища слишком чувствительной души,
Ты, без которой счастье было бы для меня невозможно,
Нежная меланхолия, о, приди, меня утешить,
Приди, утиши муки моего мрачного уединения
И присоедини тайную сладость
К этим слезам, которых я чувствую течение.]
Жюли играла Борису нa арфе самые печальные ноктюрны. Борис читал ей вслух Бедную Лизу и не раз прерывал чтение от волнения, захватывающего его дыханье. Встречаясь в большом обществе, Жюли и Борис смотрели друг на друга как на единственных людей в мире равнодушных, понимавших один другого.
Анна Михайловна, часто ездившая к Карагиным, составляя партию матери, между тем наводила верные справки о том, что отдавалось за Жюли (отдавались оба пензенские именья и нижегородские леса). Анна Михайловна, с преданностью воле провидения и умилением, смотрела на утонченную печаль, которая связывала ее сына с богатой Жюли.
– Toujours charmante et melancolique, cette chere Julieie, [Она все так же прелестна и меланхолична, эта милая Жюли.] – говорила она дочери. – Борис говорит, что он отдыхает душой в вашем доме. Он так много понес разочарований и так чувствителен, – говорила она матери.
