Аквариум (группа)

Поделись знанием:
(перенаправлено с «Аквариум (рок-группа)»)
Перейти к: навигация, поиск
Аквариум

«Аквариум» в 1984 году
Основная информация
Жанры

Рок
инди-рок[1]
блюз-рок
бард-рок
экспериментальный рок
рок-н-ролл
джаз-фьюжн
фолк-рок
психоделический рок
новая волна
арт-рок
регги
дарк-фолк

Годы

1972 — наст. время

Страны

СССР СССР (июль 1972 — декабрь 1991)
Россия Россия (декабрь 1991 — наст. время)

Город

Санкт-Петербург

Язык песен

русский

Состав

Борис Гребенщиков
Александр Титов
Алексей Зубарев
Андрей Суротдинов
Брайан Финнеган
Игорь Тимофеев
Глеб Гребенщиков
Лиам Брэдли

Бывшие
участники

см. раздел

[www.aquarium.ru www.aquarium.ru]
Аквариум (группа)Аквариум (группа)

«Аква́риум» — одна из старейших российских рок-групп. Состав участников за 40 лет существования группы неоднократно менялся, и только певец и идейный вдохновитель группы Борис Гребенщиков (также известный как БГ) является участником коллектива с самого момента его основания в 1972 году. Участниками группы в разное время были: Анатолий Гуницкий, Михайл Файнштейн, Дюша Романов, Всеволод Гаккель, Майк Науменко, Сергей Курёхин, Олег Сакмаров, Борис Рубекин, Эдмунд Шклярский и многие другие.





История

Периодизация дана в соответствии с официальной историографией группы[2].

Аквариум 1.0 (1972—1991)

Ранние годы

«Аквариум» был основан Борисом Гребенщиковым и его другом Анатолием Гуницким (он же Джордж, Старый Рокер) в июле 1972 года как поэтически-музыкальный проект. Тридцать лет спустя Гребенщиков так охарактеризует этот проект:

У меня простой подход. Боб Марли говорил: «Who are playing with me is Wailers» — кто играет со мной, те и есть Wailers. Если людям будет интересно играть со мной, то это будет «Аквариум». Это буду не я лично, потому что мы, когда работаем вместе, мы и делаем всё вместе. Если людям интересно играть эту музыку, значит, это «Аквариум». (Из интервью Гребенщикова «Нашему радио», Брянск, 2002[3].)

По распространённой версии, название группы возникло, когда Гребенщиков и Гуницкий ехали в автобусе и увидели на Будапештской улице Петербурга пивной бар под названием «Аквариум» (в 1980-е годы это заведение было закрыто). Сам Борис Гребенщиков в разные годы по-разному отвечал на вопрос о названии группы:

РД. Кто придумал это название?

БГ. Никто не придумал. Когда мы совсем устали, случилось так, что мы ехали где-то в Купчине. Проехали такую двухэтажную «стекляшку». Она называлась «Аквариум». И кто-то сказал, что вот — «Аквариум». И мы решили, что — да.
РД. А где была эта «стекляшка»?
БГ. Где-то на Софийской или Будапештской… Сейчас там шашлычная, по-моему.

Интервью А. Житинскому, октябрь-ноябрь 1988 г.[4]
Такова версия моего друга Толи Гуницкого, с которым мы вместе и основали «Аквариум» летом 1972 года. Но я с ней абсолютно и полностью не согласен. Потому что пивом я не интересовался никогда — ни тогда, ни сейчас. И я твёрдо знаю, что название «Аквариум» было придумано где-то на двух третьих теперешнего Троицкого моста через Неву, приблизительно между серединой и выходом с моста к Петропавловской крепости, в результате того, что мы в течение трёх суток перебирали все возможные слова. <…> Мы ходили по городу, ездили по городу, передвигались всеми методами и перебрасывались трое суток, без сна и отдыха, сочетаниями слов, одно из которых должно было стать названием группы. Двое с половиной суток мы этим занимались, и примерно в 17 часов на этом мосту, то ли он, то ли я, вот этого я уже сказать не могу, сказал: «Аквариум». Мы остановились, посмотрели друг на друга и сказали «О! Может быть». (БГ для BBC, Лондон, 2007[5].)

Поначалу у группы дело не шло дальше репетиций и первый концерт группа дала в Зеленогорске только ранней весной 1973 года[6]. Ещё одно выступление состоялось в ленинградском ресторанчике «Трюм» около Центрального Парка Культуры и Отдыха, а первый гонорар составил 50 рублей наличными[7].

Первое время состав был приблизительно таким: Гребенщиков, Джордж (барабаны), Александр Цацаниди (бас), Вадим Васильев (клавишные), Валерий Обогрелов (звук). В 1973 году непродолжительное время с «Аквариумом» репетировал гитарист Эдмунд Шклярский, впоследствии лидер группы «Пикник»[8]. В том же году появился бас-гитарист Михаил Файнштейн-Васильев (Фан). В следующем году году к группе в качестве клавишника присоединился Андрей «Дюша» Романов[9]; вскоре под влиянием игры Иэна Андерсона он переквалифицировался во флейтиста.

Итак, в 1973 году у «Аквариума» появляется первый концертный опыт, но выступает группа всё ещё редко:

Всё это время «Аквариум» почти не выступает, а сидит преимущественно на юге, пьёт портвейн и поёт песни (свои и Битлз) или же репетирует на факультете ПМ[10]. Аппаратура стоит в подсобке, и её вполне достаточно, чтобы изредка играть на свадьбах. (Из интервью Гребенщикова[11].)</blockquote>

«Доисторические» альбомы

К 1974 году относятся первые магнитоальбомы «Аквариума». В январе — феврале на каникулах Гребенщиковым и Джорджем было записано «Искушение святого Аквариума». Альбом был создан при помощи домашней звукозаписывающей техники, и качество звука, естественно, оставляло желать лучшего. «Искушение святого Аквариума» долгое время считалось утерянным, но в 1997 году запись была обнаружена и выпущена в 2001 году на CD в составе сборника «Доисторический Аквариум». Комментарий первого звукорежиссёра группы Армена «Марата» Айрапетяна:

До Искушения ничего не записывалось, да и после довольно редко. Ведь для записи нужно было всех собрать, заставить работать аппаратуру, наступать на горло творческому полету, чтобы переделать дубли и т. д. Только с появлением кассетных магнитофонов запись перестала быть разовой акцией, но зато упало качество, да и записывалась на них большей частью акустика.

Итак, других специальных записей не делалось, но время от времени что-то попадало на пленку. Например, совместное музицирование с группой Za (даже включенное в их диск «Победа За»).
Армен «Марат» Айрапетян (13 июня 2011 года)

Вскоре был подготовлен ещё один короткий альбом «Менуэт земледельцу», но эта запись, похоже, утеряна окончательно. Третий альбом назывался «Притчи графа Диффузора». Он был записан Гребенщиковым, Джорджем, Фаном и Дюшей Романовым. Точное время записи не помнит никто из участников группы, но, вероятнее всего, это была весна 1975 года[12].

В 1974 году группа участвует в самодеятельном театре, играющем пьесы абсурда на ступенях Инженерного замка. После того как театр возглавил профессиональный режиссёр Эрик Горошевский, Гребенщиков разочаровался в идее синтеза рока, поэзии и театра, и «Аквариум» сконцентрировался на музыкальной деятельности (впрочем, окончательно отделилась от театра группа лишь в 1977 году). Джордж покинул группу, но продолжил общение с её участниками.

К 1975 году относится появление в «Аквариуме» виолончелиста Всеволода (Севы) Гаккеля.

Летом мы, как правило, редко куда выезжали, предпочитая мотаться по городу. Ходили с места на место и везде играли — обыкновенно на открытом воздухе. У нас же группа, в отличие от всех остальных, была единственным мобильным коллективом в мире — акустическая гитара, виолончель, флейта — и всё… Мы играли в Инженерном замке, по всяческим паркам, вокруг факультета прикладной математики — где угодно. Практически жили на улице — и так проводили большую часть своего времени. (Из интервью газете «Известия» 28 августа 2006 года[13].)

С 1976 года «Аквариум» начинает вести довольно регулярную концертную деятельность. Первый совместный концерт Гребенщикова, Гаккеля и Дюши Романова состоялся 25 февраля 1976 года[14], а 10 марта «Аквариум» на свои деньги едет непрошенным гостем на Таллинский фестиваль популярной музыки, где играет четыре акустические вещи и получает приз за самую интересную и разнообразную программу.К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4814 дней] Там же происходит знакомство с Андреем Макаревичем[15].

В 1976 году появился альбом «С той стороны зеркального стекла», записанный вдвоем с В.Гаккелем, а в 1978 — совместный с Майком Науменко «Все братья — сёстры»:

В 1978 году было относительно тихо, БГ загорелся творчеством Боба Дилана и всё лето писал песни («Укравший дождь», «Уйдёшь своим путём», «Дорога 21», «Сталь», «Почему не падает небо»). Летом того же года записал сольный «лонгплей» с Майком (Михаилом) Науменко, известным по песням «Ты — дрянь», «Моя сладкая N». Он назывался «Все братья — сёстры» и разошёлся по Союзу в умопомрачительном количестве — около 20 штук. Популярность «Аквариума» резко возросла. Незнакомые люди узнают песни, а БГ узнают на улицах. (БГ. Правдивая автобиография Аквариума[16].)

В 1977 году «Аквариум» на два года потерял двух своих музыкантов — Дюшу Романова и едва появившегося Александра «Фагота» Александрова: они были призваны на военную службу.

В 1979 году состоялось знакомство «Аквариума» сразу с двумя значимыми фигурами советского рока — Артемием Троицким и Андреем Тропилло, в студии которого были записаны первые «исторические» альбомы «Аквариума». Тогда же начал помогать группе на концертах Александр Ляпин (он окончательно вошёл в состав «Аквариума» в 1982 году), Дюша и Фагот вернулись из армии.

Осенью 1980 года вышел бутлег «Музыка общественных туалетов». Существует также упоминание о бутлеге «Музыка для мёртвых и живых». Но широкое распространение он в своё время так и не получил. В августе 2002 года студия «Триарий» издала этот альбом, ошибочно датировав его 1974 годом[17].

Громко заявить о себе в рок-кругах «Аквариуму» удалось на тбилисском рок-фестивале 1980 года. Призов группа не получила, но своим выступлением устроила настоящий скандал. По сравнению с остальными участниками фестиваля «Аквариум» вёл себя на сцене эксцентрично и эпатажно, но жюри этого не оценило: когда во время концерта Гребенщиков, играя на гитаре, лёг на сцену, все члены жюри демонстративно покинули зал. «Аквариум» обвинили в пропаганде гомосексуализма (так был расценён один из эпизодов выступления), инцеста (исполняя песню «Марина», Гребенщиков вместо «выйти замуж за финна» спел «выйти замуж за Ино»: из-за плохой техники многим показалось «выйти замуж за сына») и в непристойном поведении и поначалу даже хотели немедленно выслать с фестиваля. О выступлении стало известно в Ленинграде, и в результате БГ лишился работы и был исключён из комсомола[18].

Первые «исторические» альбомы

В январе 1981 года вышел «Синий альбом», ставший первой «исторической» самостоятельной студийной работой «Аквариума». Во время записи «Синего альбома» у группы ещё продолжался период увлечения регги, что можно понять по песням «Рутман», «Река», «Единственный дом (Джа даст нам всё)». «Синий альбом», фактически, стал первым полноценным подпольным рок-альбомом СССР (песни были записаны в студии, присутствовали концепция и оригинальное оформление)К:Википедия:Статьи без источников (тип: не указан)[источник не указан 4045 дней][уточнить].

Следом за «Синим альбомом» летом 1981 года появился «Треугольник», который, по замыслу Гребенщикова, должен был стать новым «Сержантом Пеппером»[19]. Тексты песен на альбоме, в основном, относятся к абсурдизму (некоторые из них были написаны Джорджем).

Незадолго до появления «Треугольника» произошло значимое событие в советской рок-музыке — был основан Ленинградский рок-клуб, в который сразу же был принят «Аквариум» (это произошло 7 марта 1981 года)[19].

Альбом «Электричество. История Аквариума — Том 2» вышел раньше альбома «Акустика (История Аквариума — Том 1)». По словам Гребенщикова, заминка с выпуском альбома «Акустика» произошла из-за того, что обложка для него была ещё не готова. Соответственно, судя по названиям альбомов, альбом «Акустика» был задуман как третий альбом, а «Электричество» — как четвёртый[20].

C 1982 года группа ведёт бурную концертную деятельность[21]. В самом начале года, 6 января, был сыгран концерт в ДК имени Луначарского в Москве, запись которого в 1996 году была выпущена как «живой» альбом «Арокс и Штёр».

Альбом «Акустика. История Аквариума — Том 1» стал сборником песен, которые группа исполняла на домашних концертах. По утверждению Гребенщикова, тот, кто слышал «Акустику», может считать, что он знает «Аквариум»[22].

Чуть позже вышел альбом «Табу». По словам БГ, для группы это были тяжёлые времена, и по этой причине на обложке после названия группы даже был поставлен вопросительный знак[23]. В 1984 году из записей, сделанных для «Табу», но не вошедших в него, Андрей Тропилло без ведома участников группы составил и издал сборник «M.C.I.».

В 1983 году «Аквариум» много выступает с концертами, в основном в Ленинграде и Москве. 15 мая 1983 года группа участвует в первом ленинградском рок-фестивале, прошедшем под названием «1-й городской смотр-конкурс любительских рок-групп Ленинграда на лучшее исполнение песен антивоенной тематики под девизом „За антиимпериалистическую солидарность, мир и дружбу!“»[24]. «Аквариум» принимал участие в нескольких последующих ежегодных рок-фестивалях, организованных Ленинградским рок-клубом.

Весной и летом записывается новый альбом «Радио Африка», который Гребенщиков назвал «языческим»[25]. Серьёзную поддержку в создании альбома оказал Сергей Курёхин: он даже является автором одной из композиций («Тибетское танго»). Вообще, само название альбома восходит к идее Гребенщикова и Курёхина называть свои общие проекты «Радио Африка»; от проектов в итоге отказались, а название осталось[25]. В альбом вошла знаменитая песня «Рок-н-ролл мёртв», ставшая одним из главных хитов группы, а для многих — своеобразным гимном десятилетия. В роли басиста на записи альбома впервые выступил Александр Титов; вскоре он был приглашён в группу. Кроме того, в числе приглашенных музыкантов оказался и 21-летний Игорь Бутман.

Несмотря на то, что «Радио Африка» был принят не всеми, популярность «Аквариума» увеличивалась. В конце 1983 года группа попала в тройку лучших в СССР по результатам первого в советской практике опроса экспертов, проведённого газетой «Московский комсомолец» среди примерно тридцати журналистов и рок-деятелей из Москвы, Ленинграда и Таллина. Первая десятка в категории «Ансамбли» выглядела следующим образом[18]: 1. «Динамик». 2. «Машина времени». 3. «Аквариум». 4. «Автограф». 5. «Диалог». 6. «Руя». 7. «Рок-отель». 8. «Магнетик бэнд». 9. «Круиз». 10. «Земляне». В феврале 1984 года по результатам экспертного опроса газеты «Московский комсомолец» группа уже занимала второе место среди ансамблей[26].

Первым из двух альбомов «Аквариума» 1984 года была «Ихтиология» — сборник акустических концертных записей 1983—1984 годов.

Вторым стал «День Серебра», выпущенный в начале октября, — первый альбом «Аквариума», записанный на профессиональном оборудовании. В его создании, помимо постоянных членов группы, поучаствовал скрипач Александр Куссуль. Многие считают «День Серебра» одним из лучших альбомов группы — благодаря стройной концепции (создававшейся в течение восьми месяцев[27]), удачным аранжировкам и, как всегда, малопонятным, но философским текстам. На «Дне Серебра» записаны песни «Сидя на красивом холме», «Небо становится ближе», «Иван Бодхидхарма».

Альбом «Дети Декабря», законченный 13 января 1986 года — немного более мрачный, впрочем, мрачность во многом задаётся начальной песней «Жажда», исполнявшейся и раньше, но по-новому аранжированной для «Детей Декабря». В то же время совершенно противоположный настрой несут такие песни, как «Она может двигать» и «212-85-06». Альбом был записан с участием двенадцати человек, не считая продюсера Андрея Тропилло (хотя и он внёс небольшой исполнительский вклад, произнеся в «212-85-06» текст частушки — «Меня били-колотили у дороги во кустах, проломили мою голову в семнадцати местах»).

Концертный альбом «Аквариума» — «Десять стрел» (весна 1986) — стал последним «самиздатским». В альбом были включены записи, сделанные Алексеем Ипатовцевым на концертах в конце 1985 года. Единственная студийная запись на альбоме — песня «Город», записанная в начале 1986 года и ставшая одной из самых известных композиций в исполнении «Аквариума» (часто авторство её музыки и стихов ошибочно приписывают соответственно Франческо да Милано и Алексею Хвостенко[28]). На обложке альбома написано, что он посвящён памяти Александра Куссуля, погибшего в августе, уже после выхода «Десяти стрел».

В том же году в США на средства Джоанны Стингрей тиражом 1500 экземпляров вышел двойной виниловый сборник советской рок-музыки «Red Wave», в котором одну сторону из четырёх занимал «Аквариум». Впрочем, полноценным выходом из подполья это событие назвать было рано: «Аквариум» не давал больших концертов, о нём редко говорили в прессе и на телевидении.

Выход из «подполья»

Вскоре после появления «Red Wave» с мёртвой точки дело сдвинулось и в СССР: выходит первая официальная пластинка группы (так называемый «Белый Альбом»), изданная фирмой «Мелодия» в 1987 году и представлявшая собой компиляцию песен из «Дня Серебра» и «Детей Декабря». Всеволод Гаккель даже связывает между собой выход двух этих пластинок:
Одну копию она (Стингрей) послала Рейгану, другую Горбачёву, сопроводив это заявлением, что то, что не могут достичь политиканы на дипломатическом уровне, с успехом получается у рок-музыкантов обеих стран. В результате чего Горбачёв спросил у своих советников: Какой такой Аквариум? Почему у них нет пластинки? И Министерство культуры дало директиву фирме «Мелодия» в срочном порядке выпустить пластинку этой группы, дабы создать иллюзию того, что пластинки этих групп давно выпущены и продаются.

(Всеволод Гаккель. Аквариум как способ ухода за теннисным кортом[29].)

Именно в этот период группа начинает приобретать всё бо́льшую известность, а 1987 год можно считать «годом великого перелома» в истории «Аквариума». Ещё в марте 1984 года группа приглашается Тамарой и Владимиром Максимовыми на запись первой передачи «Музыкальный ринг» на ленинградском телевидении[30]. 24 октября 1986 года ансамбль появляется на «Музыкальном ринге» во второй раз[31], а 17 января 1987 года это выступление транслируется уже по первой общесоюзной программе[32]. «Музыкальный ринг» становится первой «визуализацией» «Аквариума» «в полный рост» — в режиме студийного ток-шоу и концерта и в масштабе всего СССР. Это было своеобразным свидетельством окончательного выхода группы из подполья, её официального признания и узнавания как существенного элемента советской молодёжной музыкальной культуры того времени. До этого группа была известна главным образом среди поклонников и товарищей «по цеху». Уже в марте 1987 года журнал «Юность» назвал «Аквариум» лучшим музыкальным ансамблем страны. Лучшим музыкантом был признан Гребенщиков[33].

В 1987 году на «Мосфильме» был отснят фильм Сергея Соловьёва «Асса», в котором было использовано пять песен «Аквариума», в том числе «Город». Параллельно с фильмом вышел одноимённый саундтрек, включающий в себя пять песен «Аквариума» в собственном исполнении.

В следующем году, на «Мелодии», вышел альбом «Равноденствие», первый официальный «естественный» альбом Аквариума, записанный в 1987 году. Гребенщиков охарактеризовал его как лебединую песню «Аквариума» 80-х и в целом был недоволен пластинкой:

И вот мы связались с ними (с «Мелодией»), записали «Равноденствие» и провалили нашу, может быть, самую лучшую пластинку. Всё нормально, контроль был целиком у нас, но то, как работает «Мелодия» — все маленькие штучки, заковырочки, неполадки с кабелями, что-то вырубается, у кого-то головная боль… И всё это выразилось в полной желеобразности. (Из интервью Гребенщикова журналу «Урлайт»[34].)

Гребенщиков на Западе

3 июня 1988 года группа сыграла свой первый концерт за границей — в канадском Монреале, после которого Аквариум в полном составе записал в Канаде две песни («Китай» и «King Arthur») для будущего сольного англоязычного альбома БГ. В августе 1988 он работает в США и Великобритании над «Radio Silence» («Радио Тишина»). Осенью и зимой «Аквариум» даёт несколько концертов, но Гребенщиков постоянно отлучается в США, появляется в прессе и даёт концерты независимо от группы[35].

«Radio Silence» вышел в Европе и США в начале лета 1989 года. О работе над альбомом режиссёр Майкл Аптед (Michael Apted) создал фильм «Долгая дорога домой» (англ. «The Long Way Home»), который в июне 1989 года был показан по MTV.

«Смутное время»

В том же году возникает «Русско-Абиссинский оркестр». Под этим названием участники «Аквариума» записывают саундтрек к фильму Сергея Дебижева «Золотой сон» (1989), а также часть музыки к картине Сергея Соловьёва «Чёрная роза — эмблема печали, красная роза — эмблема любви» (1989). Позже это название появится и в титрах фильма Дебижева «Два капитана 2».

В это же время не прекращаются попытки других участников «Аквариума» организовать собственные группы. «Трилистник» Дюши Романова был основан ещё в 1987 году; Титов в 1990 году объявил о создании проекта «Восток-1»; позже возникли «Три Сашка» с участием Ляпина и Титова; в декабре появился ансамбль «Турецкий чай», который возглавили Ляпин, Гаккель и всё тот же Титов. В начале 1991 года Ляпин записал сольный альбом «Ностальгия по холодному пиву» (название включало явный намёк на раннюю песню «Аквариума» «Холодное пиво»).

Осенью 1990 года музыканты «Аквариума» начинают записывать песни для фильма С. Соловьёва «Дом под звёздным небом». Песни из этого фильма так и не появятся в виде самостоятельного издания вплоть до 2000 года.

В 1990 году Гребенщиков приступает к записи второго сольного альбома на английском языке — «Radio London» («Радио Лондон»). Задуманный альбом будет впервые выпущен лишь через шесть лет компанией «SoLyd Records» в стадии демозаписи.

14 марта 1991 года группа «Аквариум» выступил на юбилее (десятилетии) Ленинградского Рок-Клуба в ДС «Юбилейный» (VIII фестиваль Рок-клуба). Это выступление группы было объявлено последним.

БГ-Бэнд (1991—1992)

«БГ-Бэнд» был впервые собран Гребенщиковым 4 апреля 1991 года и представлял собой своеобразную реинкарнацию «Аквариума» в новом названии и звучании и в новых «старых» лицах. В ансамбль вошли Гребенщиков, Олег Сакмаров (флейта), Сергей Щураков (аккордеон, мандолина), Андрей Решетин (скрипка) и Сергей Березовой (бас). Решетин и Щураков уже участвовали в записи «Равноденствия» (1987), а Сакмаров и Березовой были известны по гастрольной работе с последним составом «Аквариума»[36].

За время своего существования (1991—1992) новая группа дала 171 концерт в Москве, Ленинграде-Санкт-Петербурге, Киеве, Минске, Риге, Казани, Северодвинске, Архангельске, Харькове и нескольких городах Поволжья, Урала и Сибири, на которых исполнялись совершенно новые песни и некоторые из прежнего репертуара Гребенщикова и «Аквариума». Существует концертный альбом коллектива, выпущенный в 1993 году под названием «Письма капитана Воронина. Концерт в Вятке».

В январе — феврале 1992 года Гребенщиков и музыканты из состава «БГ-Бэнда» записывают в Москве «Русский альбом», основанный на песнях этого периода. В ноябре того же года «Русский альбом» выходит в виде виниловой пластинки и становится символом окончательного возвращения Гребенщикова на родину. Альбом представлял своим слушателям абсолютно новый коллектив: теперь лирика, мелодии и исполнение основывались на русских песенных традициях — от этой стилистики не отходит ни одна из композиций альбома. В текстах используются православные образы: таковы песни «Никита Рязанский» и «Кони беспредела»; вступительный инструментал называется «Архистратиг» (то есть архангел Михаил).

Пожалуй, единственным альбомом в истории русской музыки — если не считать каких-нибудь контр-культурных акций, канувших в Лету, — имеющим какое-либо непосредственное отношение к тому, что именуется «dark-folk» или «folk noir», был «Русский альбом» Гребенщикова (который в ту пору увлекался творчеством Дэвида Тибета), наполненный заимствованиями и ссылками на Current 93 (так когда-то «Сергей Ильич» ознакомил население Страны Советов с «Cat Black» Болана), хотя как раз-то этот альбом как «дарк-фолк» совсем не воспринимается…

(Из статьи «England was burning… а Россия горит по-своему»[37].)

При переиздании «Русского альбома» на компакт-диске в 1995 году к 11 основным композициям были добавлены ещё пять песен периода «БГ-Бэнда» (концертные и студийные записи 1991 и 1992 годов).

Несмотря на то, что классический «Аквариум» уже не существует, выходит сборник «Архив. История Аквариума — Том 3» (1992), состоящий из нескольких архивных записей, и новых записей периода 1990—1991 гг. После возникновения Аквариума 2.0, новый состав приступает к записям следующего тома Архива — четвёртого — «Библиотека Вавилона. История Аквариума — Том 4» (1993).

Аквариум 2.0 (1992—1997)

Новый «Аквариум» был собран в сентябре 1992 года. В него вошли уже игравшие в «Аквариуме» и «БГ-Бэнде» Александр Титов, Олег Сакмаров и Алексей Зубарев, а также двое новых членов: Алексей «Лорд» Рацен и Андрей Вихарев. Чуть позже к этой шестёрке присоединился Сергей Щураков.

На обложке записанных в 1993 году «Любимых песен Рамзеса IV» было указано название «Аквариум»; таким образом, этот альбом стал номинально первым альбомом новых песен возрождённого «Аквариума».

Альбом «Пески Петербурга», выпущенный в 1994 году, несколько отошёл от стилистики, заданной «Русским альбомом» и «Любимыми песнями…»: он был составлен из песен 1980-х годов, ранее не выходивших на студийных альбомах. Единственной новой песней стал «Юрьев день», дописанный из давно существовавших первых двух строчек[38].

Развитие русской традиции в сочетании с вальсовыми мотивами получило успешное продолжение в альбоме «Кострома mon amour» (1994), заглавная песня которого — своеобразный гимн русской провинции. В это время Гребенщиков вслед за дзэном открыл для себя тибетский буддизм, и первая же песня альбома «Русская нирвана», схожая по музыке с мелодией Тихона Хренникова из кинофильма «Верные друзья» (1954), изобилует буддийскими терминами и заканчивается в чём-то самоиронической строкой: «Ой, Волга, Волга-матушка, буддийская река». Песня «Пой, пой, лира» написана на одно из ранних стихотворений Джорджа.

В 1994 году в свет выходят два сольных альбома Гребенщикова — «Песни Александра Вертинского» и «Задушевные песни» (последний записан совместно с «Аквариумом», обозначенным на обложке как «Квартет Анны Карениной»). Кроме того, во Франции для европейских слушателей появляется сборник «Boris Grebenchikov & Aquarium 1991—1994». Он приурочен к большому концерту Гребенщикова в парижском Theatre de la Ville.

В 1995 году в составе группы впервые за четыре года (немалый срок для «Аквариума») произошли изменения: ушёл Рацен, но появился скрипач Андрей Суротдинов. В новом составе был записан в Лондоне альбом «Навигатор». Он вышел 1 сентября 1995 года и по стилистике мало чем отличался от «Kostroma mon amour»: те же вальсы («Навигатор», «Голубой огонёк»), немного буддийской тематики («Фикус религиозный», то есть Дерево Бо, в тени которого Будда обрёл просветление[39]) и русские фолк-мотивы («Последний поворот»).

Отчётный концертный альбом за 1995 год получил название «Центр циклона» и вышел в начале 1996 года. Студийный «Снежный лев», появившийся в 1996 году, стал последним в своеобразной трилогии — «Кострома Mon Amour» — «Навигатор» — «Снежный Лев». Стилистически он был близок в «Костроме» и «Навигатору» — вальсовые мелодии, русская тема в песнях. «Снежный Лев» стал последним, записанным в Англии.

Перемены наступили в 1997 году. Сначала под названием «Русско-Абиссинского оркестра» «Аквариум» выпускает инструментальный сборник «Bardo», который записывался в течение семи лет (начиная с саундтрека к фильму «Золотой сон», датированного 1989 годом). Затем увидела свет эпически-мифологическая «Гиперборея», в которую вошли ранее не издававшиеся песни 1970-х и 1980-х годов. Звучание группы становится жёстче, добавляется больше «электричества» в ущерб акустике, расширяется спектр инструментов: в записи использованы клавесин, контрабас, хомуз.

Группа «Аквариум» отметила 25-летие. Состоялись два юбилейных концерта — в Санкт-Петербурге (ДС Юбилейный) и в Москве, со старым составом Аквариума — Дюша Романов, Всеволод Гаккель, Пётр Трощенков, Евгений Губерман, Михаил Файнштейн, Александр Ляпин. Запись концерта в ДС Юбилейный была выпущена в 2001 г. под названием «Последний концерт».

Гребенщиков объявил о роспуске второго состава «Аквариума».

Лилит Блюз Бэнд (1997—1998)

В 1997 году Гребенщиков вместе с «The Band» (знаменитая американская группа, среди прочего, аккомпанировавшая Бобу Дилану) записал альбом «Лилит», вышедший в двух вариантах (русском и американском).

Поскольку играть концерты с The Band было невозможно, для исполнения новых песен Гребенщиков воссоединился с Александром Ляпиным; сначала они выступали как акустический дуэт, но вскоре к составу присоединился перкуссионист Олег Шавкунов, басист В. Кудрявцев, а место клавишника занял скрипач А. Суротдинов. Концертный тур этого состава продолжался до июля 1998 года, после чего настало время очередных перемен.

Новый электрический пёс (1998—1999)

1998 год стал началом периода «Нового электрического пса». «Электрический пёс» — ранняя песня «Аквариума», вошедшая в «Синий альбом» (1981); в 1998 году так была названа и концертная программа, с которой «Аквариум» выступил с большим туром по городам России и ближнего зарубежья. Таким названием Гребенщиков как бы объявил о возвращении к истокам. Он произвёл новый «набор» музыкантов в группу, и она пополнилась Александром Пономарёвым (гитара), Дмитрием Веселовым (перкуссия) и Борисом Рубекиным (клавишные). Кроме этого, на ручных ударных подыгрывал (и пел вставную партию в песне «С Утра Шёл Снег») рабочий группы Н. Кошкин. Пономарёв, Веселов и Кошкин покинули группу вместе с концом тура «Новый электрический Пёс»; Рубекин являлся членом «Аквариума» до самой своей смерти в 2015 году. Кроме них, за год до этого в группу пришёл Олег «Шар» Шавкунов.

Запись одного из выступлений этого состава была выпущена в 2009 году как концертный альбом «Зомбияйц».

В том же году «Аквариум» выпускает альбом-антологию «Кунсткамера», который состоит из записей, сделанных с конца 1980-х до середины 1990-х годов. Сольная дискография Гребенщикова пополняется сразу тремя альбомами: «Прибежище» — альбомом мантр, записанным совместно с Gabrielle Roth & «The Mirrors»; «Борис Гребенщиков и Deadушки» с техноверсиями старых песен «Аквариума» и «Молитва и пост» — концертным альбомом, который изначально был создан как Internet-only альбом. Лишь в 2001 году по многочисленным просьбам слушателей альбом, наконец, был издан на компакт-дисках.

В мае 1999 года появился сольник Гребенщикова «Борис Гребенщиков поёт песни Булата Окуджавы». Как и в случае с «Песнями Александра Вертинского», Гребенщиков сам аккомпанировал себе на акустической гитаре, но запись всё равно прошла не без участия других членов «Аквариума».

Аквариум 3.0

Первым студийным альбомом «Аквариума» третьего созыва стал диск «Ψ» («Пси») — пятнадцатый альбом группы. По утверждению Гребенщикова, «в альбоме нет никакой концепции», он просто стал отражением состояния группы в тот момент[40]. На диске есть и позитивные («Маша и медведь», «Пока несут сакэ», «Сын плотника»), и более мрачные («Луна, успокой меня», «Имя моей тоски») песни. Впервые за много лет появилась регги-композиция («Стоп машина»).

25 мая 2000 года был выпущен альбом «Пятиугольный грех». Этот альбом вышел под псевдонимом «Террариум», так как на альбоме, кроме Гребенщикова и членов «Аквариума», присутствуют приглашённые рок-музыканты, которые исполняют свои песни на стихи Джорджа. Это был первый альбом, на котором играл новый ударник группы Альберт Потапкин.

1 ноября 2000 года одновременно в России и Германии выходит альбом-сборник «Территория», состоящий в основном из старых песен, две из которых были специально перезаписаны для этого альбома.

В январе 2002 года в Америке и Европе, а в начале мая в России, выходит 13-й сольный альбом Гребенщикова «Переправа» («Bardo»); в его записи опять принимают участие Gabrielle Roth & «The Mirrors». Альбом представляет собой переработку инструментальных композиций из одноимённого альбома «Bardo» «Русско-Абиссинского Оркестра» (то есть «Аквариума» под псевдонимом) 1997 года.

В 2002 году группу покинул Олег Сакмаров.

Первый за три года полностью новый альбом «Сестра Хаос» появился только в 2002 году. Диск оказался не похож ни на что из того, что раньше делал «Аквариум». Как и «Ψ», альбом получился очень эмоциональным и разносторонним (Гребенщиков определил «Сестру Хаос» как первый разноцветный альбом в истории музыки[41]). Снова появилось регги — песня «Растаманы из глубинки»; в записи песни «Северный цвет» поучаствовал Дживан Гаспарян.

Альбом должен был называться «Псалмы», просто старцы отговорили меня от этого названия. Альбом представляет собой псалмы. Там не один псалом, там девять псалмов. (Из интервью Гребенщикова[41].)

В том же году группа получила премию «ПобоRoll» за вклад в развитие музыки. Начался выпуск на CD «Антологии» — за два года все альбомы переизданы на компакт-дисках с бонусными треками.

Очередной «номерной» альбом «Песни рыбака» (2003)[42] был частично записан в Индии; в записи его принимало участие большое количество индийских музыкантов, игравших на традиционных инструментах. Несмотря на несколько мрачную композицию «Человек из Кемерова», альбом оказался в целом позитивен по настрою. Чуть позже, к пятидесятилетию Гребенщикова, ограниченным тиражом в 300 экземпляров вышел двойной альбом-сборник «50 БГ», который продавался только на концертах группы.

В 2003 году к «Аквариуму» присоединилось три музыканта-духовика — Фёдор Кувайцев (кларнет), участвовавший ещё в 1980-х в нескольких записях и выступлениях Александр Беренсон (труба) и Игорь Тимофеев (саксофон и флейта), и около года группа играла в составе девяти человек. В самом начале 2005 года группу покинул барабанщик Альберт Потапкин, а летом того же года — Беренсон и Кувайцев.

В 2004 году был также ограниченным тиражом выпущен 14-й сольный альбом Гребенщикова «Без слов». На альбоме 16 инструментальных композиций, представляющих собой японско-китайские мотивы.

Логическим продолжением деятельности группы в 2005 году стал альбом «ZOOM ZOOM ZOOM». Песни, составившие этот альбом, были написаны Гребенщиковым в испанском курортном городке Паламос[43].

В 2005 году на официальном сайте «Аквариума» появилось объявление о том, что по просьбе студии «Союз» в свет должны будут выйти два тематических сборника. В итоге в 2005 году появился сборник «Reggae» с одной новой песней «Слова растамана», подтвердивший восстановление интереса Гребенщикова к растафарианству, и в 2006 году — «Песни о любви» со студийной версией песни «Ключи от моих дверей». «Reggae» и «Песни о любви» не представляют собой сборники от самого «Аквариума», а являются сборниками от студии «Союз», изданными с разрешения группы.

В том же году у «Аквариума» появился новый басист — им стал Андрей Светлов.

Очередной альбом «Беспечный русский бродяга» вышел 5 апреля 2006 года. В альбом вошли две песни, исполнявшиеся на концертах ещё с конца 1990-х («Афанасий Никитин буги» и «Скорбец»), несколько композиций, близких по стилю к «Аквариуму» 1980-х («О смысле всего сущего», «Духовные люди») и к предыдущим альбомам «Песни рыбака» и «ZOOM ZOOM ZOOM» («Дело за мной», «Терапевт»). Встречаются на альбоме и нехарактерные для творчества группы эксперименты, вроде того же «Афанасий Никитин буги». Сразу несколько песен, в том числе и заглавная, посвящены алкогольной теме, причём с разных точек зрения[44].

В 2007 году вышел сборник их записей сделанных между 1986 и 1990 годами, с наложениями сделанными уже новым составом группы. Он получил название «Феодализм». Этот же год был отмечен такими значительными в истории группы событиями, как концерт в Альберт-Холле, одном из центральных концертных залов Лондона, и выступлением Гребенщикова в ООН (по приглашению гуру Шри Чинмоя). В 2008 году на ещё одном концерте в Альберт-Холле был представлен проект «Аквариум International». Начиная с этого концерта, место бас-гитариста «Аквариума» вновь занял Александр Титов, игравший в группе в 1983—1989 и 1992—1996 годах. 3 декабря вышел очередной альбом «Лошадь белая», в котором снова принял участие Дживан Гаспарян (песня «Ещё один раз») и множество других приглашённых музыкантов, участников «Аквариум International».

15 октября 2009 года поступил в продажу новый альбом группы под названием «Пушкинская, 10», на котором представлены написанные ранее, но не вошедшие в предыдущие альбомы песни.

Сезон 2009—2010 группа выступает в России и ближнем Зарубежье с концертным туром «День Радости», в большинстве концертов которого в составе «Аквариума» выступает ирландский флейтист Brian Finnegan. Запись одного из этих концертов, прошедшего 14 декабря 2009 года в Екатеринбурге, легла в основу одноимённого концертного альбома.

С лета 2010-го «Аквариум» работает над записью очередного студийного альбома. В 2011 году выпущены 2 сингла от Аквариума «На ход ноги» и «Славное море священный Байкал». Работа под названием «Архангельск» вышла 23 сентября 2011 года и стала 22-м «естественным», по выражению БГ, альбомом «Аквариума».

К новому, 2012 году, группа выпустила специальный «Новогодний сингл» («Дед Мороз Блюз» и «Бригадир»)[45]. В январе 2012 объявила конкурс на обложку сборника «Лучшие песни XXI века»[46].

2 февраля начался юбилейный концертный тур, посвященный «4000-летию группы» (по словам Б.Гребенщикова)[47]. В апреле новостное издание Lenta.ru (совместно с сайтом Kroogi.com) запустило проект в честь юбилея группы[48], публикуя на своём сайте материалы об истории группы (в том числе подборку материалов из самиздата 1980-х годов, редкие фотографии и несколько новых клипов), интервью с музыкантами нынешнего и предыдущих составов (Олег «Шарр» Шавкунов, Анатолий «Джордж» Гуницкий, Олег Сакмаров, Александр Ляпин, Всеволод Гаккель и др.) и творческими людьми, которым небезразлична музыка группы (А.Учитель и др.) и создав всенародный трибьют, собирая и выкладывая кавер-версии песен группы, исполненные как музыкантами-любителями, так и профессионалами, работающими в различных жанрах музыки (более 300 кавер-версий). Проект завершил свою работу одновременно с окончанием юбилейного концертного тура[49].

7 августа группа «Аквариум» опубликовала на сайте Kroogi.com альбом «Воздухоплавание в компании сфинксов». Цель этого альбома — «собрать заблудившиеся песни под одной крышей и вернуть забытую музыку людям», так как «за годы звукозаписи в закромах „Аквариума“ накопилось некоторое количество песен, оказавшихся на периферии канона, а то и вовсе недоступных простому слушателю»[50]. В октябре альбом был выпущен на компакт-дисках.

Кроме того, активно выпускаются архивные концертные записи группы в серии «Аквариум live». На август 2012 г. выпущены: «Зомбияйц» (программа «Нового электрического пса» 1998—1999 г.), «Оракул Божественной бутылки» (концерт в день рождения Б.Гребенщикова 27 ноября 1998 г.), «Записки о флоре и фауне» (Концерт в общежитии Ленинградского электромеханического техникума, июнь 1982 г.)[51], «Сроки и цены» (сборник из трех концертных выступлений февраля-марта 1983 г.), «Сергей Курехин в Аквариуме» (выступление на 3-м рок-фестивале 1985 г. и концерт в Жуковском 1983 г., получивший название «Электрошок-2») и др.

25 декабря вышел второй сборник редких записей — «Тайная история пчеловодства». В отличие от вышедшего до этого «Воздухоплавание в компании сфинксов», здесь представлены концертные записи песен.

«Есть песни вольного образа жизни.

Они живут где-то в неизвестном охотникам затоне; иногда плеснут хвостом на концертах и вновь скрываются из глаз, пренебрегают спокойной жизнью в тихой бухте альбома.

Данное собрание — попытка показать вам хотя бы некоторые из этих особей. Где и когда они были записаны — установить вряд ли возможно даже по звуку голоса и подбору инструментов. Качество записи, конечно, оставляет желать лучшего — но когда некоторые из них впервые попали к нам в руки, они были близки к белому шуму и только кропотливая работа астрофизиков и агрономов вернула им некоторую жизнеспособность. Однако в этом есть свой резон — записи правдиво воспроизводят атмосферу давно ушедших эпох. Аквариум благодарит своих близких и далеких друзей за предоставление этих редкостей», — говорит БГ.

18 марта 2013 года Гребенщиков заявил о прекращении общения с прессой в России, продолжая изредка давать интервью за границей[52]. В январе 2013 «Аквариум» возобновил сотрудничество с гитаристом состава 90-х годов Алексеем Зубаревым.

В конце 2013 года, в честь дня рождения БГ, выходит двадцать второй «естественный» альбом «Аквариум плюс», содержащий в числе прочих по-новому переигранные малоизвестные песни группы: «Это фантазия на тему „как бы звучали песни Аквариума, если бы все было по-другому“. Альбом был записан между Петербургом, Лондоном и Лос Анжелесом при деятельной помощи нашего нового коллеги Митчелла Фрума. При записи не пострадала ни одна панда.» — комментирует альбом БГ[53].

В день шестидесятилетия Гребенщикова выходит вторая часть его избранных произведений «Boris Grebenchikov AQUARIUM 19952013». Сборник выпустила французская фирма Buda. Парижский Городской театр пригласил Гребенщикова сыграть большой концерт с группой и струнным октетом в феврале 2014 года.

1 ноября 2015 года скончался клавишник Борис Рубекин[54].

18 марта 2016 года Аквариум выпустил мини-альбом из трех песен «Песни Нелюбимых». Две из них были записаны на Кубе исключительно с кубинскими музыкантами[55].

Резюмируя феномен группы, Борис Гребенщиков говорит:

«„Аквариум“ — это сияющий зверь. Крылатый сияющий зверь. Он приносит вам лекарство. Он приносит то, чего вам не хватало, а вы сами этого не знали»[56]

Влияние на современную культуру

«Аквариум» — одна из первых и наиболее популярных рок-групп Советского Союза — оказала большое влияние на целое поколение, фигура же Гребенщикова и вовсе превратилась в культовую. Лирика «Аквариума» часто цитируется в литературе, печати и в песенном творчестве других авторов:

В одном вагоне сразу в трёх местах пели под гитару — и, кажется, одну и ту же песню, гребенщиковский «Поезд в огне», но разные части: одна компания начинала, другая уже заканчивала, а третья пьяно пережёвывала припев, только как-то неправильно — пели «этот поезд в огне, и нам некуда больше жить» вместо «некуда больше бежать».

(Виктор Пелевин, «Жёлтая стрела»[57]. Цитируется песня «Поезд в огне».)

Кирсанов. Надрались?

Зоя Сергеевна. Нет. Во всяком случае, в меру. Слушают музыку и играют в какую-то игру. На специальной доске.
Кирсанов. В нарды, что ли?
Зоя Сергеевна. Нет. Какое-то коротенькое название. То ли японское, то ли китайское
Кирсанов. В го?
Зоя Сергеевна. Да, правильно. В го.

Пауза. В отдалении Гребенщиков стонуще выводит:
Этот поезд в огне — и нам не на что больше жать,
Этот поезд в огне — и нам некуда больше бежать.
Эта земля была нашей, пока мы не увязли в борьбе...

Кирсанов. Вождь из племени га сидит и играет в го.
(Аркадий и Борис Стругацкие, пьеса «Жиды города Питера, или Невесёлые беседы при свечах»[58]. Цитируется песня «Поезд в огне».)

- Восемь тысяч двести вёрст пустоты, — пропел за решёткой радиоприёмника дрожащий от чувства мужской голос, — а всё равно нам с тобой негде ночевать… Был бы я весел, если б не ты, если б не ты, моя родина-мать…

Володин встал с места и щёлкнул выключателем. Музыка стихла. </br> – Ты чего выключил? – спросил Сердюк, поднимая голову. </br> – Не могу я Гребенщикова слушать, – ответил Володин. – Человек, конечно, талантливый, но уж больно навороты любит. У него повсюду сплошной буддизм. Слова в простоте сказать не может. Вот сейчас про родину-мать пел. Знаешь, откуда это? У китайской секты Белого Лотоса была такая мантра: «абсолютная пустота – родина, мать – нерожденное». И ещё как зашифровал – пока поймёшь, что он в виду имеет, башню сорвёт.</br> (Виктор Пелевин, «Чапаев и Пустота». Цитируется песня «8200».)

Когда машина поравнялась с будкой охраны у знакомых ворот, по радио тихо запел Гребенщиков:

«Меня зовут семнадцатый Идам. Меня вы знаете сами по чаше с кровью, девяти ногам и скальпу с волоса-ами…»

Слова были мрачноватыми, и, как это частенько случалось у Гребенщикова, не до конца понятными, но появление числа «17» (тридцать четыре деленное на два) было превосходным знаком. Именно такого проблеска света и не хватало перед жутким испытанием впереди. Степа почувствовал, как на глаза наворачиваются слезы. «Спасибо, Боб, — подумал он. — Ты единственный не продался…»
(Виктор Пелевин, «Числа».)

А сегодня с утра новое чувство вступило: чувствовал себя Бенедикт умным и богатым, и охота было, чтоб все видели: вот он идёт, Бенедикт, умный и богатый. И щедрый. Остановился, слепцов послушал. Они как раз старинное, бойкое грянули: «Два двенадцать восемьдесят пять ноль бэ! Два двенадцать восемьдесят пять ноль вэ! Два двенадцать восемьдесят пять ноль гэ!» — послушал и кинул им мышей связку. Ага, целую связку! Гуляем! (Татьяна Толстая, «Кысь»[59]. Цитируется песня «212-85-06»[60].)
Но наши отряды, ух, Отборные.

И те, что нас любят, всё смотрят нам вслед.
Да только глядь на образа, а лики-то чёрные.
И обратной дороги нет!
(Константин Кинчев, песня «Сумерки», альбом «Шабаш» группы «Алиса». Цитируется песня «Рок-н-ролл мёртв».)

И кем бы ты ни был — не умирай,

Ты видишь, как небо льёт через край.
Те, кто нас любит, смотрят нам вслед.
Мерседес — Бенц, а мы ещё нет!
(Олег Медведев, песня «Маленькая рыбка». Цитируется песня «Рок-н-ролл мёртв».)

А в порту ожиданье прибытья больших кораблей,

И вся в белом с подзорной трубой замерла на балконе жена капитана,
Драит бляхи и ружья, готовясь к торжественной встрече, охрана…

Только им никогда не приплыть. Королева, мне жаль, но есть вещи сильней.
(Песня «Станция мёртвых сердец», Сергей Калугин, 1997. Песня отсылает к «Рождественской песне» «Аквариума» и содержит цитаты из неё.)

Аллюзии на творчество группы содержатся в песнях Чижа «Сен Симилья» " («я на крыше сто лет не сидел, я сто лет не ругался с женой…») и «Ехал всю ночь» («…мне кажется, что всё это зря»), Ольги Арефьевой «N» («белые танцы на грани весны…») и «Машины Времени» «Когда я был большим» («нарисовал на стене БГ то, чего нет…»).

Нередко используется образ Гребенщикова:

Это несколько сбило его с толку, и несколько секунд он вспоминал, зачем сюда пришёл. Вспомнив, оторвал листок туалетной бумаги и записал:

«1) Брэнд-эссенция (легенда). Вставлять во все концепции вместо «психологической кристаллизации».
2) «Парламент» с танками на мосту — сменить слоган. Вместо «дыма Отечества» — «All that jazz». Вариант плаката — Гребенщиков, сидящий в лотосе на вершине холма, закуривает сигарету. На горизонте — церковные купола Москвы. Под холмом — дорога, на которую выползает колонна танков. Слоган:
«ПАРЛАМЕНТ. ПОКА НЕ НАЧАЛСЯ ДЖАЗ».
Спрятав листок в нагрудный карман и спустив для конспирации воду, он вернулся на кухню и подошёл вплотную к плакату с краснознамённой «Кока-колой».
(Виктор Пелевин, «Generation „П“»[61].)

Часто пародируется лирика или образ Гребенщикова. Яркие примеры — флэш-мультфильм «Бывший Аллах» студии «Антимульт»[62] и стилизация Александра Пушного поп-песни «Я теряю корни», имитирующая манеру исполнения Гребенщикова при неизменном тексте[63]. Примеры пародий в литературе и текстах других музыкантов:

Я знаю, что мне осталось недолго

И мне уже всё равно
Но если б я мог выбирать себя
Я был бы Гребенщиков

Я бы стучался в двери травы
И пел бы про Вавилон
Я бы стучался в двери травы

И пел бы про Вавилон
(Егор Летов, песня группы «Гражданская оборона», 1986.)
Скотник Саша, и всё до фени

Скотник Саша — чей-то племянник в третьем колене,
И он катается в коровьем дерьме как голландский сыр в прованском масле
С зелёным змием в руках, на звёздно-полосатом коне.

Всё до фени — дык, елы-палы!
Состоянье набекрени, что нам боги, дворцы да каналы?
И, сидя в преглубокой дыре, он часто видит сон и ему кажется, что

Дело и в количестве женщин, и в новой волне.
(Веня Д'ркин, 1993.)
Жена мне сказала, что эту песню я спёр у БГ.

Она так и сказала: «Эту клёвую песню ты нагло спёр у БГ.»
Она же тупица непроходимая -
Она никогда не слышала Боба Дилана.

Да пока я писал эту песню, я сбросил 12 кг!
(Константин Арбенин, 2006.)
Мне снился ефрейтор Расческин, обнаруживший камень в воде.

Мне снилось, что камень сказал: Ефрейтор, ты дерево и больше нигде,
А если корень растёт, то он растёт вбок, и чуть вверх и в этом закон,
Так что тот, кто с восторгом глядит на восток, может бросить рябину в огонь.

Государь мой прости, но для этой песни, я заимствую твой язык,
Ибо жизнь заставляет заняться работой, к которой я не привык.
Я в реестре призваний — очарованный странник, а не рыцарь смотрящий вперёд
Но что делать — ефрейтор заснул на посту, рядовой поднимает взвод.

(Песня «Открытое письмо ефрейтору Расческину», Сергей Калугин, 1997.)

Некоторые слова и обороты речи, впервые прозвучавшие в песнях «Аквариума», введены в обиход в молодёжной среде, а слово «типа» из песни «2-12-85-06» закрепилось в разговорной и письменной речи совершенно разных слоёв населения[64] (приближаясь по смыслу к английскому разговорному аналогу «like» или «kinda»/«kind of»).

В Бишкеке есть кафе-клуб «Великий дворник» (название песни «Аквариума» из альбома «Равноденствие» (1987)[65].

Существует картина «Аквариум», её автор — Дмитрий Шагин[66]. На картине изображены Гребенщиков, Дюша Романов и Всеволод Гаккель.

Переработка песен группы

Песни «Аквариума» несколько раз становились объектом переработки — как со стороны близких по жанру групп, так и музыкантов, далёких от рока.

В 1997 году гитарист группы Алексей Зубарев выпустил альбом «Рапсодия для воды», куда вошли сделанные в 1995 г. инструментальные аранжировки таких песен группы, как «Отец Яблок», «Десять Стрел», «Аделаида», «Дубровский», «Серебро Господа» и др. По словам Алексея, «именно эти темы попросил меня сделать режиссёр светового шоу в честь возвращения фигуры ангела на шпиль Петропавловской крепости; мне были заданы сами темы, порядок и время их звучания. Кое-что, впрочем, я изменил, так как у БГ есть песни, которые практически непереводимы в инструментальный вариант»[67].

В 1997 году Дюшей Романовым был записан альбом инструментальных кавер-версий «Аквариума» в собственной электронной обработке (вышел посмертно в 2000 под названием «Аквариум mix. Виртуальная оборона»). Своего рода альтернативной версией стал диск, записанный самим Б.Гребенщиковым с группой «Deadушки» и выпущенный в 1998 году.

К 50-летию Б.Гребенщикова в 2003 г. был выпущен двойной трибьют-альбом «Земля и небо», где собраны кавер-версии песен Аквариума разных исполнителей и два стихотворения А.Гуницкого в авторском чтении.

На альбоме Ольги Арефьевой Хвоин присутствует песня «Деревенская», представляющая собой слова Ольги на мотив песни «Русская Нирвана»[68].

Оформление альбомов

«Аквариум» был одной из первых советских рок-групп, выпускавших альбомы с полноценным оформлением. Обложки первых, «подпольных», магнитоальбомов зачастую наклеивались на конверты самими участниками группы.

Первым по-настоящему оформленным альбомом «Аквариума» был «Синий альбом» (1981), на обложке которого фотографом Андреем «Вилли» Усовым были запечатлены члены группы на лестничной клетке старого подъезда.

Фото на «Треугольнике» (1981) оказалось гораздо загадочнее и сюрреалистичнее: две странные тёмные фигуры в каком-то помещении, у одной из которых вместо головы — металлический шар. Любопытно, что этот мистический снимок на самом деле был сделан в коридоре Дома юного техника на Охте: на переднем плане композиции — Гребенщиков с отражателем от калорифера на голове, на заднем — спрятавшийся за занавеску Всеволод Гаккель[29].

Сюрреалистический подход был применён и к последующим альбомам и достиг пика на обложке «Радио Африка» (1983), ни на одной из лицевых сторон которого не было названия группы, зато был загадочный получеловек-полускульптура, роль которого исполнил тот же Гаккель[69].

В общей сложности, Усов работал над обложками восьми альбомов «Аквариума», первым из которых был «Все братья — сёстры» (1978), а последним — «Дети Декабря» (1985). Единственный альбом этого периода, в оформлении которого он не участвовал, — «День Серебра» (1984), на обложке которого был изображён ацтекский символ входа и выхода — линия, которая закручивается в спираль и выходит из неё, не прервавшись.

Начиная с «Дня Серебра», «Аквариум» в оформлении альбомов всё больше склоняется к живописи — обложки «Дня Серебра» (1984) и «Равноденствия» (1987; пейзаж некоей местности, в небе над которой висят одновременно солнце и луна) выполнены Сергеем Дебижевым, «Десяти стрел» (1986; небольшие картинки на темы песен) — Александром Флоренским, «Русского альбома» (1992; изображение птицы с человеческой головой в орнаменте — очевидно, имеется в виду Сирин, Алконост или Гамаюн) — Виталием Вальге.

Обложки альбомов 1990-х были достаточно абстрактны: глаз в иллюминаторе («Навигатор», 1995), каменный кельтский крест в поле («Гиперборея», 1997), утягивающий зелёный водоворот («Ψ»). В альбомах XXI века на лицевой стороне снова появились участники «Аквариума», причём на двух из них это был только Гребенщиков («Сестра Хаос», 2002; «Песни рыбака», 2003), и на одном — «ZOOM ZOOM ZOOM» (2005) — вся группа.

Надписи на обложках

На обложках многих альбомов «Аквариума» сделаны благодарственные надписи, обращения к слушателям, эпиграфы. Вот некоторые из этих надписей:

  • «Треугольник» (1981) — надписи «Аквариум» двумя видами эльфийского письма.
  • «День Серебра» (1984) — «Боящийся в любви несовершенен».
  • «Десять стрел» (1986) — «Посвящаем альбом памяти Саши Куссуля (1986)».
  • «Библиотека Вавилона (4-й Том)» (1993) — «Этим альбомом мы заканчиваем выпуск архивов Аквариума. Время двигаться дальше».
  • «Пески Петербурга» (1994) — «Во благо всем разумным существам.»
  • «Навигатор» (1995) — «Пусть всё благо которое есть в этом альбоме послужит прекращению войн в России и за её пределами» (запятых нет на кассете)
  • «Гиперборея» (1997) — «Аквариум благодарит Галсана Тохтох, Дж. Харрисона, хор монастыря Гъюто, Юнгчен Лхамо, Хю фон Бинген, безымянного коня, Квентина Тарантино, чёрное море, короре кокоре и прочих близких и неизвестных друзей. ПОСВЯЩАЕТСЯ АКУСТИЧЕСКОМУ ВОИНУ».
  • «Пятиугольный грех» (2000) — «ТЕРРАРИУМ БЛАГОДАРИТ Господа Бога, Аллаха, Махашуньяту, Брахмана, Макса Ландэ, Вадима Рубекина и Ступу Боднатх. ВО_БЛАГО_ВСЕМ_СУЩЕСТВАМ!».
  • «Территория» (2000) — «Спасибо всем, кто причастен к „Аквариуму“. Спасибо всем. Альбом „Территория“ благодарит: Криса Ваксмута [за идею], J.F. Bailina [за праведность], Л. Кавину [за терменвокс], Б.Рубекина [за Стахановскую звукозапись], Господа Бога [за поддержку]».
  • «Песни рыбака» (2003) — «Спасибо всем, кто помогал в записи этого альбома! Слава Богу!».
  • «Аквариум. Reggae» (2005) — «Воистину Джа направляет и поддерживает! Да укрепит он всех, кто будет это слушать!».
  • «Аквариум. 21 век» (2012) — «Минувшие десять лет были удивительным и прекрасным временем. Спасибо за то, что вы не перестаете нас слышать».

Состав

Гребенщиков об участниках коллектива:

«Аквариум» — ноша, которую несут все. Когда кому-то это становится неинтересно, состав группы меняется[70].

Ниже в скобках для каждого участника указаны годы активного участия в группе.

Нынешний состав группы

Музыканты прошлых составов

Дискография

Видеоклипы группы

  • 1981 — Сонет, Два Тракториста, Глядя в Телевизор
  • 1985 — Сны
  • 1986 — Мир, как мы его знали
  • 1986 — Я —Змея
  • 1986 — Дети декабря
  • 1986 — Танцы на грани весны
  • 1988 — Жажда
  • 1986 — Двигаться дальше
  • 1987 — Аделаида
  • 1988 — 212-85-06
  • 1988 — Поезд в огне
  • 1990 — Боже, храни полярников (С. Дебижев)
  • 1990 — Не стой на пути у высоких чувств
  • 1993 — Пятнадцать голых баб
  • 1994 — Московская Октябрьская (С. Дебижев)
  • 1995 — Гарсон № 2
  • 1996 — Древнерусская тоска
  • 1997 — Духовный паровоз
  • 1999 — Скорбец (А. Новосёлов)
  • 1999 — Маша и Медведь
  • 2002 — Брод
  • 2003 — Человек из Кемерова (С. Дебижев)
  • 2005 — Zoom Zoom Zoom (С. Дебижев)
  • 2005 — Не могу оторвать глаз от тебя
  • 2006 — Слова растамана
  • 2006 — Шумелка
  • 2006 — Стаканы
  • 2007 — Мама, я не могу больше пить (Р. Дёмин)
  • 2009 — Девушка с веслом (Р. Дёмин)
  • 2011 — Марш священных коров
  • 2013 — Хавай меня, хавай
  • 2015 — Палёное виски и толчёный мел
  • 2016 — Собачий вальс

Напишите отзыв о статье "Аквариум (группа)"

Литература

Публикации текстов Аквариума

  • Дело мастера Бо. — ТТ Сестра, 1991
  • 14. Полное собрание песен Аквариума. — 1994.
  • Аквариум. Песни ХХ века. — 2000
  • Гуницкий А. Крюкообразность — мой девиз. Аквариумные стихи. «Красный матрос», 2000. — 68 стр. — 500 экз. — ISBN 5-7187-0368-2 (ошибоч.)
  • Сочинения в 2-х томах: т. 1 — «Песни», т. 2 — «Непесни». — Изд-во Леан, 1997. Переизд.: Изд-во «Нота-Р», 2002.
  • Б. Б. Гребенщиков. Книга Песен. — М.: Олма Медиа Групп, 2006. — ISBN 5-373-00414-6
  • Борис Гребенщиков. Трамонтана: Авторский сборник. — М.: Эксмо, 2013. — 192 с. — (Поэзия XXI). — 3000 экз. — ISBN 978-5-699-63033-2
  • Гребенщиков Б. Б. Серебро Господа моего. — М.: Эксмо, 2013. — 320 с. — (Золотая серия поэзии). — ISBN 978-5-699-62254-2
  • Гребенщиков Б. Б. Великие поэты мира: Борис Гребенщиков. — М.: Эксмо, 2013. — 320 с. — (Великие поэты мира). — ISBN 978-5-699-62826-1
  • Песни БГ. — М., 2013.

Книги и материалы об Аквариуме

  • Ю. Ильченко. Два концерта Аквариума (1978)
  • Гребенщиков Б. Правдивая Автобиография Аквариума (1980)
  • Новости звукозаписи. Аквариум: «Треугольник» (1981)
  • Михаил Крассовский. Квартирник в Барыковском переулке (1985)
  • Алек Зандеp. Аквариум: «День серебра» (1985)
  • К.Кич. Аквариум: «Дети декабря» (1985)
  • Александр Старцев. История группы Аквариум (1986)
  • Леля Сагарева. Аквариум 1972—1992 Справочник (1992)
  • Владислав Бачуров. Самый быстрый самолет (1995)
  • Александр Кушнир и Владимир Чернов. Вспоминает Сергей Курехин. Статья из журнала «Огонек» (1996)
  • Владимир Соловьев-Спасский. История светлых времен (Аквариум в контексте мировой культуры) (1996)
  • Гребенщиков Б. [www.planetaquarium.com/library/kratkii_ot246.html Краткий отчёт о 16-ти годах звукозаписи.] (1997)
  • Иосиф Бахмутский. Газета «Живой звук», Альбом «Радио Африка». (1997)
  • Айрапетян А. [www.planetaquarium.com/library/apparatchi1253.html «Аппаратчик Марат» — Аквариум 1973—1979 глазами очевидца и участника.] (1998)
  • Соколов Илья. Прекрасный дилетант. (1998)
  • Александр Кушнир. Треугольник (1999)
  • Гаккель В. [www.tamtam.spb.ru/vstup.htm Аквариум как способ ухода за теннисным кортом] (2000)
  • Романов А. История «Аквариума». Книга флейтиста. (2000)
  • Екатерина Борисова. «Проводник» (2003)
  • Рыбин А., Кушнир А., Гребенщиков Б., Соловьёв-Спасский В. Аквариум. Сны о чём-то большем… (2003)
  • Ерёмин Е. М. Альбом «Сестра Хаос»: заглавие и текст (2003)
  • Александр Кушнир. «Хедлайнеры». «Амфора» (2007)
  • Анатолий Гуницкий «Так начинался Аквариум» (2008)
  • Гребенщикова Л. «Мой сын БГ» (2008)
  • Ерёмин Е. М. Царская рыбалка, или Стратегия освоения библейского текста в рок-поэзии Б. Гребенщикова. Благовещенск, Изд-во БГПУ, 2011.

Интересные факты

  • Первое интервью «Аквариум» дал корреспонденту газеты «Ленинградский университет» в 1974 году[72].
  • «В поле ягода навсегда» (название песни из альбома «Арокс и Штёр», 1982) — это очень некорректный перевод в журнале «Юность» названия песни «Битлз» «Strawberry Fields Forever»[29].
  • В альбоме группы «Алиса» «Шестой лесничий» в одноимённой песне используется фраза «Миша из города скрипящих статуй» из одноимённой песни с альбома Аквариума «Треугольник».

См. также

Примечания

  1. [m.colta.ru/articles/jagermeisterindieawards/4909?part=3 10 важнейших инди-групп по версии Colta.ru]
  2. [www.aquarium.ru/documents/people/index.html См. информацию на официальном сайте «Аквариума»]
  3. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/fec96387d8932776c3256e2d00347206/a75ae167b877f792c3256cf6004578d8!OpenDocument&Highlight=2,%D0%91%D1%80%D1%8F%D0%BD%D1%81%D0%BA Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  4. Житинский А. Путешествие Рок-Дилетанта. — Л.: Лениздат, 1990.
  5. [www.aquarium.ru/documents/interview/interv14.html См. информацию на официальном сайте «Аквариума».]
  6. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/A732483A7C84740AC325679D006AC575%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  7. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/4f93c6062032c60dc325679d006ac56e!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов»]
  8. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/46da3508ec2930bec325679d006ac58a!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  9. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/8352fde614921345c325679d006ac59c!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  10. Факультет прикладной математики и процессов управления Ленинградского государственного университета.
  11. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/633F14C0E3398A94C325679D006AC5B3%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  12. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/C3269CF8200DE307C325679D006AC5DD%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  13. Рейн К. [web.archive.org/web/20070930224302/www.izvestia.ru/spb/article3096058/index.html Беспечный русский БГ] // Известия. — 2006. — 28 августа.
  14. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/71B30BE43BB15009C325679D006AC644%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  15. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/244595a1ea4afac3c325679d006ac64e!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  16. Гребенщиков Б. Б. [www.planetaquarium.com/library/pravdivaya1503.html Правдивая автобиография Аквариума. (Письмо Артемию Троицкому, 1980 год.)]
  17. Есть предположения о том, что альбом записан в 1979 году, поскольку: а) качество записанного материала намного превосходит качество записи на первых «доисторических» альбомах «Аквариума»; б) Джордж Гуницкий не может припомнить, чтобы в его бытность этот альбом был записан, и даже не слышит себя на этой записи; в) цифра «9» в письменном виде могла вполне сойти за «4».
  18. 1 2 Троицкий А., 1991.
  19. 1 2 [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/761C739D5DE4533EC325679D006AC80D%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  20. В книге Рыбина и др. «Аквариум. Сны о чём-то большем…» (см. Библиографию) сообщается, что в 1981 году «Аквариум» записал четыре альбома, то есть «Синий Альбом», «Треугольник», «Акустику» и «Электричество». Другой вопрос, когда они были выпущены.
  21. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/32B02E5C59680783C32567A2002F6DA3%3FOpenDocument Старцев А. Краткая история «Аквариума» на 15 октября 1985 г.]
  22. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/9EF422C4E79B53A9C325679D006AC86F%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  23. [www.aquarium.ru/documents/faq.html Вопросы и ответы на официальном сайте Аквариума.]
  24. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/FFDBCFD098D9A039C325679D006AC9C2%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  25. 1 2 [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/466A5280BC62F440C325679D006ACA10%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  26. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/8AB2BBCF33BE2E0FC325679D006ACA8E%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  27. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/E7CF0DF5BD36CF34C325679D006ACB0C%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  28. Согласно [www.israbard.net/israbard/pressview.php?press_id=1049809438 исследованию Зеева Гейзеля], настоящие авторы — ленинградский музыкант Владимир Вавилов, [www.youtube.com/watch?v=Np7NKanFAgM сочинивший] эту музыку приблизительно в 19671968 годах, и ленинградский поэт Анри Волохонский, написавший в ноябре 1972 года стихотворение «Рай» на услышанную с пластинки Вавилова музыку.
  29. 1 2 3 Гаккель В. [www.tamtam.spb.ru/vstup.htm Аквариум как способ ухода за теннисным кортом.] — М.: Сентябрь, 2000.
  30. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/f362098cf15469e4c325679d006acaba!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  31. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/91108f65606411b2c325679d006accf5!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  32. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/21f4d9c40f002ea6c325679d006acd68!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  33. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/C0771426689455AAC325679D006ACDA5%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  34. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/AFA47E1BE4FC521EC3256FFC003C8D48%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  35. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=History%3FOpenPage Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  36. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/22728a59d9a9f762c3256c9b00409962!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  37. Shelley. [seidr.woods.ru/rusneofolk.htm England was burning… а Россия горит по-своему (размышления о русском дарк-фолке к его пятилетию).] 2001.
  38. Гребенщиков Б. Б. [www.planetaquarium.com/library/kratkii_ot246.html Краткий отчёт о 16-ти годах звукозаписи.] 1997.
  39. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/F34C3706923EE3E3C32567BF005D6ED2%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  40. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main Презентация ПСИ на радиостанции «Самара-Максимум»]
  41. 1 2 [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/37988B5B53288FA1C3256B6C0029EB62%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  42. [www.newfuzz.ru/index.php/ru/magazine/2003/5-6-2003/532-2009-07-29-09-44-21 Желание расхохотаться] Журнал «FUZZ», 5-6/2003.
  43. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/8E75C6FC5183992AC325700D00705420%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».] Журнал «FUZZ», апрель 2005.
  44. Рецензия в журнале FUZZ № 5(152), 2006 год
  45. [lenta.ru/news/2012/01/01/aquarium/ "Аквариум" записал новогодний сингл]. Лента.Ру (01.01.2012). Проверено 7 апреля 2012. [www.webcitation.org/67FPLL0KE Архивировано из первоисточника 28 апреля 2012].
  46. Олег Фочкин. [www.vmdaily.ru/news/boris-grebenshikov-ya-vsemy-naychilsya-blagodarya-myzike-i-vsem-ei-obyazan-07022012.html Борис Гребенщиков: Я всему научился благодаря музыке и всем ей обязан]. Вечерняя Москва (5.02.2012). Проверено 7 апреля 2012. [www.webcitation.org/67FPN2KAm Архивировано из первоисточника 28 апреля 2012].
  47. официальный сайт группы
  48. [creatop.ru/40-letie-gruppi-aquarium/ 4000-летие группы «Аквариум» празднуется с помощью спецпроекта Lenta.ru и Kroogi.com]
  49. [aquarium.lenta.ru/ps.htm Несколько слов на прощание]
  50. [aquarium.kroogi.com/ru/download/2451389-Vozduhoplavanie-v-Kompanii-Sfinksov.html «Воздухоплавание в Компании Сфинксов» Аквариум]
  51. [www.kp.ru/daily/25620/788078/ У «Аквариума» вышел концертный альбом]
  52. [www.aif.ru/culture/article/61219 Владимир Полупанов: Почему Гребенщиков решил замолчать? — Персона — Культура — Аргументы и Факты]
  53. [newsmuz.com/news/2013/pesni-akvariuma-esli-vse-bylo-po-drugomu-29765 «А+» - песни Аквариума, если бы все было по-другому]. newsmuz.com (28 ноября 2013). Проверено 16 декабря 2015.
  54. [lenta.ru/news/2015/11/02/rubekin/ Умер музыкант «Аквариума» Борис Рубекин]. lenta.ru (2 ноября 2015). Проверено 2 ноября 2015.
  55. [aquarium.kroogi.com/ru/download/3225183-Pesni-Nelyubimyh.html Песни Нелюбимых — Официальная страница Бориса Гребенщикова]
  56. Жаворонкова Ю. [web.archive.org/web/20070930231955/www.izvestia.ru/culture/article3091838/ БГ станет «брадяггой»] // Известия. — 2006. — 7 апреля.
  57. [pelevin.nov.ru/pov/pe-yelar/1.html «Жёлтая стрела» на официальном сайте Виктора Пелевина.]
  58. Стругацкий А., Стругацкий Б. Хромая судьба; Пять ложек эликсира: Фантастические романы, повести, рассказы, пьесы. — М.: Издательство АСТ, 1998.
  59. [www.lib.ru/PROZA/TOLSTAYA/kys.txt «Кысь» Т. Толстой в библиотеке Максима Мошкова.]
  60. Эта же песня прозвучала в оригинальном исполнении в одном из эпизодов в раннем фильме Карена Шахназарова «Курьер» (Мосфильм, СССР, 1986).
  61. [pelevin.nov.ru/romans/pe-genp/ «Generation „П“» на официальном сайте Виктора Пелевина.]
  62. [web.archive.org/web/20070928225002/antimult.ru/antimults/antipr/008bg/antimult008-bg.zip Скачать мультфильм «Бывший Аллах» с сайта студии «Антимульт».]
  63. Пушной, Александр Борисович. [www.pushnoy.ru/2003-2004.html Музыка, записанная за 2003-04 гг.]. Ссылка проверена 24 сентября 2007.
  64. См. статью [vesti.lenta.ru/pop/2000/03/27/bg2/ Mr.Parker, «Дорогая редакция…».]
  65. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/EC6F8BAE6FE85372C3256DD90050507B%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  66. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/Main?OpenFrameSet&Frame=Body&Src=1/752AA5B8BBE1CFDEC3256E9800407EC6%3FOpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]
  67. [www.zvuki.ru/R/P/539/ «Рапсодия для воды»]
  68. [christopher-d.livejournal.com/308971.html ОЛЬГА АРЕФЬЕВА и КОВЧЕГ — «Хвоин» (2012)]
  69. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/6b405cc1a7e2ea38c3256a4f00687e20/137d697e33124c9dc3256aa50039d682!OpenDocument&Highlight=2,%D0%92%D0%B8%D0%BB%D0%BB%D0%B8 Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов»]
  70. Марголис М. [web.archive.org/web/20070930224735/www.izvestia.ru/culture/article3094281/ Музыкант Борис Гребенщиков: «Деньги — очень поэтическая вещь»] // Известия. — 2006. — 3 июля.
  71. [yle.fi/uutiset/boris_grebenshchikov_u_menya_mifologicheskoe_otnoshenie_k_finlyandii/7978827 Борис Гребенщиков: «У меня мифологическое отношение к Финляндии…» // Levan Tvaltvadze, Yle, 07.05.2015]
  72. [handbook.reldata.com/handbook.nsf/5753b99fca5fdaa2c3256ca20047fba7/fcc2a8010e3c3b67c3256a0e0043b94e!OpenDocument Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов».]

Библиография

  • [handbook.reldata.com/handbook.nsf/9cc698fc16ff398bc3256b09006c7f01/c73e18d54d937af0c32567a2002f6d83!OpenDocument Аквариум 1972—1992] / Сост. и ред. О. Сагарева. — М.: Алфавит, 1992. — 378 с.
  • А. С. Алексеев. Кто есть кто в российской рок-музыке. — М. : АСТ : Астрель : Харвест, 2009. — С. 31—39. — ISBN 978-5-17-048654-0 (АСТ). — ISBN 978-5-271-24160-4 (Астрель). — ISBN 978-985-16-7343-4 (Харвест).
  • Арапетян А. [www.planetaquarium.com/library/apparatchi1253.html «Аппаратчик Марат» — Аквариум 1973—1979 глазами очевидца и участника.] — 1998.
  • Гаккель В. [www.tamtam.spb.ru/vstup.htm Аквариум как способ ухода за теннисным кортом]. — М.: Сентябрь, 2000.
  • Гребенщиков Б. Б. [www.planetaquarium.com/library/pravdivaya1503.html Правдивая автобиография Аквариума. (Письмо Артемию Троицкому, 1980 год.)]
  • Гребенщиков Б. Б. [www.planetaquarium.com/library/kratkii_ot246.html Краткий отчёт о 16-ти годах звукозаписи.] — 1997.
  • Жаворонкова Ю. [web.archive.org/web/20070930231955/www.izvestia.ru/culture/article3091838/ БГ станет «брадяггой»] // Известия. — 2006. — 7 апреля.
  • Марголис М. [web.archive.org/web/20070930224735/www.izvestia.ru/culture/article3094281/ Музыкант Борис Гребенщиков: «Деньги — очень поэтическая вещь»] // Известия. — 2006. — 3 июля.
  • Рейн К. [web.archive.org/web/20070930224302/www.izvestia.ru/spb/article3096058/index.html Беспечный русский БГ] // Известия. — 2006. — 28 августа.
  • Романов А. История «Аквариума». Книга флейтиста. — М.: Амфора, 2006. — 438 с — ISBN 5-367-00248-X.
  • Рыбин А., Кушнир А., Гребенщиков Б., Соловьёв-Спасский В. Аквариум. Сны о чём-то большем… — М.: Нота-Р, 2003.
  • Старцев А. [www.planetaquarium.com/library/kratkaya_i1546.html Краткая история «Аквариума» на 15 октября 1985 г.]
  • Троицкий А. [www.mashina-vremeni.net/rock_in_soyuz/tittle-face.htm Рок в Союзе: 60-е, 70-е, 80-е…]. — М.: Искусство, 1991. — 203 с. — ISBN 5-210-02476-8.
  • [www.proza.ru/texts/2008/07/14/256.html С. Горцев о книге Л. Гребенщиковой «Мой сын БГ» (2008)]
  • Александр Тарасов. [www.anarh.ru/anarch/15/bg.htm «Рок-н-ролл жив, а он — уже нет»].
  • Борисова Е. [colodez.spb.ru/kladovaya/rings/aquarium.html Проводник. Лирическая дискография «Аквариума»]

Ссылки

  • [www.aquarium.ru/ Официальный сайт группы]
  • [twitter.com/BGrebenshikov Твиттер Бориса Гребенщикова ]
  • [www.aquarium-web.com/ Официальный мультиязыковой сайт группы] (на русском, английском, немецком, французском, финском и эсперанто)
  • Аквариум в каталоге ссылок Open Directory Project (dmoz).
  • [www.planetaquarium.com/ «Планета Аквариум»] — полуофициальный сайт, посвящённый Борису Гребенщикову и группе «Аквариум»
  • [handbook.reldata.com/ Справочное пособие для «БГ-ологов» и «Аквариумофилов» Павла Северова] — наиболее полный источник информации о творчестве группы
  • [www.kursivom.ru/аквариум-и-бг/ Песни БГ и группы АКВАРИУМ: история и комментарии (проект «Рок-песни: толкование»)] (рус.)
  • Тексты всех песен «Аквариума» в одном файле: [www.aquarium.ru/discography/songs_of_bg_book.zip ZIP]/[www.aquarium.ru/discography/songs_of_bg_book.txt TXT]
  • [lib.ru/KSP/aquarfaq.txt Аквариум] в библиотеке Максима Мошкова — ликбез по «Аквариуму»
  • [bg.virtual.crimea.ua/ru/virtual_tour/consert2008/crimea_sevastopol_balaklava_golden_simbol_near_stage_1.html/ Виртуальный тур] с концерта «Аквариума», Крым, Балаклава: 3D-панорамы на 360 градусов
  • [ru_aquarium.livejournal.com/ ru_aquarium] — сообщество «Аквариум (группа)» в «Живом Журнале»
  • [www.liveinternet.ru/community/1028677/ Сообщество «Аквариум»] на сайте [www.liveinternet.ru/ «LiveInternet»]

Отрывок, характеризующий Аквариум (группа)

– А то приезжало сейчас начальство, так скорее драло, – сказал фейерверкер князю Андрею, – не так, как ваше благородие.
Князь Андрей ничего не говорил с Тушиным. Они оба были и так заняты, что, казалось, и не видали друг друга. Когда, надев уцелевшие из четырех два орудия на передки, они двинулись под гору (одна разбитая пушка и единорог были оставлены), князь Андрей подъехал к Тушину.
– Ну, до свидания, – сказал князь Андрей, протягивая руку Тушину.
– До свидания, голубчик, – сказал Тушин, – милая душа! прощайте, голубчик, – сказал Тушин со слезами, которые неизвестно почему вдруг выступили ему на глаза.


Ветер стих, черные тучи низко нависли над местом сражения, сливаясь на горизонте с пороховым дымом. Становилось темно, и тем яснее обозначалось в двух местах зарево пожаров. Канонада стала слабее, но трескотня ружей сзади и справа слышалась еще чаще и ближе. Как только Тушин с своими орудиями, объезжая и наезжая на раненых, вышел из под огня и спустился в овраг, его встретило начальство и адъютанты, в числе которых были и штаб офицер и Жерков, два раза посланный и ни разу не доехавший до батареи Тушина. Все они, перебивая один другого, отдавали и передавали приказания, как и куда итти, и делали ему упреки и замечания. Тушин ничем не распоряжался и молча, боясь говорить, потому что при каждом слове он готов был, сам не зная отчего, заплакать, ехал сзади на своей артиллерийской кляче. Хотя раненых велено было бросать, много из них тащилось за войсками и просилось на орудия. Тот самый молодцоватый пехотный офицер, который перед сражением выскочил из шалаша Тушина, был, с пулей в животе, положен на лафет Матвевны. Под горой бледный гусарский юнкер, одною рукой поддерживая другую, подошел к Тушину и попросился сесть.
– Капитан, ради Бога, я контужен в руку, – сказал он робко. – Ради Бога, я не могу итти. Ради Бога!
Видно было, что юнкер этот уже не раз просился где нибудь сесть и везде получал отказы. Он просил нерешительным и жалким голосом.
– Прикажите посадить, ради Бога.
– Посадите, посадите, – сказал Тушин. – Подложи шинель, ты, дядя, – обратился он к своему любимому солдату. – А где офицер раненый?
– Сложили, кончился, – ответил кто то.
– Посадите. Садитесь, милый, садитесь. Подстели шинель, Антонов.
Юнкер был Ростов. Он держал одною рукой другую, был бледен, и нижняя челюсть тряслась от лихорадочной дрожи. Его посадили на Матвевну, на то самое орудие, с которого сложили мертвого офицера. На подложенной шинели была кровь, в которой запачкались рейтузы и руки Ростова.
– Что, вы ранены, голубчик? – сказал Тушин, подходя к орудию, на котором сидел Ростов.
– Нет, контужен.
– Отчего же кровь то на станине? – спросил Тушин.
– Это офицер, ваше благородие, окровянил, – отвечал солдат артиллерист, обтирая кровь рукавом шинели и как будто извиняясь за нечистоту, в которой находилось орудие.
Насилу, с помощью пехоты, вывезли орудия в гору, и достигши деревни Гунтерсдорф, остановились. Стало уже так темно, что в десяти шагах нельзя было различить мундиров солдат, и перестрелка стала стихать. Вдруг близко с правой стороны послышались опять крики и пальба. От выстрелов уже блестело в темноте. Это была последняя атака французов, на которую отвечали солдаты, засевшие в дома деревни. Опять всё бросилось из деревни, но орудия Тушина не могли двинуться, и артиллеристы, Тушин и юнкер, молча переглядывались, ожидая своей участи. Перестрелка стала стихать, и из боковой улицы высыпали оживленные говором солдаты.
– Цел, Петров? – спрашивал один.
– Задали, брат, жару. Теперь не сунутся, – говорил другой.
– Ничего не видать. Как они в своих то зажарили! Не видать; темь, братцы. Нет ли напиться?
Французы последний раз были отбиты. И опять, в совершенном мраке, орудия Тушина, как рамой окруженные гудевшею пехотой, двинулись куда то вперед.
В темноте как будто текла невидимая, мрачная река, всё в одном направлении, гудя шопотом, говором и звуками копыт и колес. В общем гуле из за всех других звуков яснее всех были стоны и голоса раненых во мраке ночи. Их стоны, казалось, наполняли собой весь этот мрак, окружавший войска. Их стоны и мрак этой ночи – это было одно и то же. Через несколько времени в движущейся толпе произошло волнение. Кто то проехал со свитой на белой лошади и что то сказал, проезжая. Что сказал? Куда теперь? Стоять, что ль? Благодарил, что ли? – послышались жадные расспросы со всех сторон, и вся движущаяся масса стала напирать сама на себя (видно, передние остановились), и пронесся слух, что велено остановиться. Все остановились, как шли, на середине грязной дороги.
Засветились огни, и слышнее стал говор. Капитан Тушин, распорядившись по роте, послал одного из солдат отыскивать перевязочный пункт или лекаря для юнкера и сел у огня, разложенного на дороге солдатами. Ростов перетащился тоже к огню. Лихорадочная дрожь от боли, холода и сырости трясла всё его тело. Сон непреодолимо клонил его, но он не мог заснуть от мучительной боли в нывшей и не находившей положения руке. Он то закрывал глаза, то взглядывал на огонь, казавшийся ему горячо красным, то на сутуловатую слабую фигуру Тушина, по турецки сидевшего подле него. Большие добрые и умные глаза Тушина с сочувствием и состраданием устремлялись на него. Он видел, что Тушин всею душой хотел и ничем не мог помочь ему.
Со всех сторон слышны были шаги и говор проходивших, проезжавших и кругом размещавшейся пехоты. Звуки голосов, шагов и переставляемых в грязи лошадиных копыт, ближний и дальний треск дров сливались в один колеблющийся гул.
Теперь уже не текла, как прежде, во мраке невидимая река, а будто после бури укладывалось и трепетало мрачное море. Ростов бессмысленно смотрел и слушал, что происходило перед ним и вокруг него. Пехотный солдат подошел к костру, присел на корточки, всунул руки в огонь и отвернул лицо.
– Ничего, ваше благородие? – сказал он, вопросительно обращаясь к Тушину. – Вот отбился от роты, ваше благородие; сам не знаю, где. Беда!
Вместе с солдатом подошел к костру пехотный офицер с подвязанной щекой и, обращаясь к Тушину, просил приказать подвинуть крошечку орудия, чтобы провезти повозку. За ротным командиром набежали на костер два солдата. Они отчаянно ругались и дрались, выдергивая друг у друга какой то сапог.
– Как же, ты поднял! Ишь, ловок, – кричал один хриплым голосом.
Потом подошел худой, бледный солдат с шеей, обвязанной окровавленною подверткой, и сердитым голосом требовал воды у артиллеристов.
– Что ж, умирать, что ли, как собаке? – говорил он.
Тушин велел дать ему воды. Потом подбежал веселый солдат, прося огоньку в пехоту.
– Огоньку горяченького в пехоту! Счастливо оставаться, землячки, благодарим за огонек, мы назад с процентой отдадим, – говорил он, унося куда то в темноту краснеющуюся головешку.
За этим солдатом четыре солдата, неся что то тяжелое на шинели, прошли мимо костра. Один из них споткнулся.
– Ишь, черти, на дороге дрова положили, – проворчал он.
– Кончился, что ж его носить? – сказал один из них.
– Ну, вас!
И они скрылись во мраке с своею ношей.
– Что? болит? – спросил Тушин шопотом у Ростова.
– Болит.
– Ваше благородие, к генералу. Здесь в избе стоят, – сказал фейерверкер, подходя к Тушину.
– Сейчас, голубчик.
Тушин встал и, застегивая шинель и оправляясь, отошел от костра…
Недалеко от костра артиллеристов, в приготовленной для него избе, сидел князь Багратион за обедом, разговаривая с некоторыми начальниками частей, собравшимися у него. Тут был старичок с полузакрытыми глазами, жадно обгладывавший баранью кость, и двадцатидвухлетний безупречный генерал, раскрасневшийся от рюмки водки и обеда, и штаб офицер с именным перстнем, и Жерков, беспокойно оглядывавший всех, и князь Андрей, бледный, с поджатыми губами и лихорадочно блестящими глазами.
В избе стояло прислоненное в углу взятое французское знамя, и аудитор с наивным лицом щупал ткань знамени и, недоумевая, покачивал головой, может быть оттого, что его и в самом деле интересовал вид знамени, а может быть, и оттого, что ему тяжело было голодному смотреть на обед, за которым ему не достало прибора. В соседней избе находился взятый в плен драгунами французский полковник. Около него толпились, рассматривая его, наши офицеры. Князь Багратион благодарил отдельных начальников и расспрашивал о подробностях дела и о потерях. Полковой командир, представлявшийся под Браунау, докладывал князю, что, как только началось дело, он отступил из леса, собрал дроворубов и, пропустив их мимо себя, с двумя баталионами ударил в штыки и опрокинул французов.
– Как я увидал, ваше сиятельство, что первый батальон расстроен, я стал на дороге и думаю: «пропущу этих и встречу батальным огнем»; так и сделал.
Полковому командиру так хотелось сделать это, так он жалел, что не успел этого сделать, что ему казалось, что всё это точно было. Даже, может быть, и в самом деле было? Разве можно было разобрать в этой путанице, что было и чего не было?
– Причем должен заметить, ваше сиятельство, – продолжал он, вспоминая о разговоре Долохова с Кутузовым и о последнем свидании своем с разжалованным, – что рядовой, разжалованный Долохов, на моих глазах взял в плен французского офицера и особенно отличился.
– Здесь то я видел, ваше сиятельство, атаку павлоградцев, – беспокойно оглядываясь, вмешался Жерков, который вовсе не видал в этот день гусар, а только слышал о них от пехотного офицера. – Смяли два каре, ваше сиятельство.
На слова Жеркова некоторые улыбнулись, как и всегда ожидая от него шутки; но, заметив, что то, что он говорил, клонилось тоже к славе нашего оружия и нынешнего дня, приняли серьезное выражение, хотя многие очень хорошо знали, что то, что говорил Жерков, была ложь, ни на чем не основанная. Князь Багратион обратился к старичку полковнику.
– Благодарю всех, господа, все части действовали геройски: пехота, кавалерия и артиллерия. Каким образом в центре оставлены два орудия? – спросил он, ища кого то глазами. (Князь Багратион не спрашивал про орудия левого фланга; он знал уже, что там в самом начале дела были брошены все пушки.) – Я вас, кажется, просил, – обратился он к дежурному штаб офицеру.
– Одно было подбито, – отвечал дежурный штаб офицер, – а другое, я не могу понять; я сам там всё время был и распоряжался и только что отъехал… Жарко было, правда, – прибавил он скромно.
Кто то сказал, что капитан Тушин стоит здесь у самой деревни, и что за ним уже послано.
– Да вот вы были, – сказал князь Багратион, обращаясь к князю Андрею.
– Как же, мы вместе немного не съехались, – сказал дежурный штаб офицер, приятно улыбаясь Болконскому.
– Я не имел удовольствия вас видеть, – холодно и отрывисто сказал князь Андрей.
Все молчали. На пороге показался Тушин, робко пробиравшийся из за спин генералов. Обходя генералов в тесной избе, сконфуженный, как и всегда, при виде начальства, Тушин не рассмотрел древка знамени и спотыкнулся на него. Несколько голосов засмеялось.
– Каким образом орудие оставлено? – спросил Багратион, нахмурившись не столько на капитана, сколько на смеявшихся, в числе которых громче всех слышался голос Жеркова.
Тушину теперь только, при виде грозного начальства, во всем ужасе представилась его вина и позор в том, что он, оставшись жив, потерял два орудия. Он так был взволнован, что до сей минуты не успел подумать об этом. Смех офицеров еще больше сбил его с толку. Он стоял перед Багратионом с дрожащею нижнею челюстью и едва проговорил:
– Не знаю… ваше сиятельство… людей не было, ваше сиятельство.
– Вы бы могли из прикрытия взять!
Что прикрытия не было, этого не сказал Тушин, хотя это была сущая правда. Он боялся подвести этим другого начальника и молча, остановившимися глазами, смотрел прямо в лицо Багратиону, как смотрит сбившийся ученик в глаза экзаменатору.
Молчание было довольно продолжительно. Князь Багратион, видимо, не желая быть строгим, не находился, что сказать; остальные не смели вмешаться в разговор. Князь Андрей исподлобья смотрел на Тушина, и пальцы его рук нервически двигались.
– Ваше сиятельство, – прервал князь Андрей молчание своим резким голосом, – вы меня изволили послать к батарее капитана Тушина. Я был там и нашел две трети людей и лошадей перебитыми, два орудия исковерканными, и прикрытия никакого.
Князь Багратион и Тушин одинаково упорно смотрели теперь на сдержанно и взволнованно говорившего Болконского.
– И ежели, ваше сиятельство, позволите мне высказать свое мнение, – продолжал он, – то успехом дня мы обязаны более всего действию этой батареи и геройской стойкости капитана Тушина с его ротой, – сказал князь Андрей и, не ожидая ответа, тотчас же встал и отошел от стола.
Князь Багратион посмотрел на Тушина и, видимо не желая выказать недоверия к резкому суждению Болконского и, вместе с тем, чувствуя себя не в состоянии вполне верить ему, наклонил голову и сказал Тушину, что он может итти. Князь Андрей вышел за ним.
– Вот спасибо: выручил, голубчик, – сказал ему Тушин.
Князь Андрей оглянул Тушина и, ничего не сказав, отошел от него. Князю Андрею было грустно и тяжело. Всё это было так странно, так непохоже на то, чего он надеялся.

«Кто они? Зачем они? Что им нужно? И когда всё это кончится?» думал Ростов, глядя на переменявшиеся перед ним тени. Боль в руке становилась всё мучительнее. Сон клонил непреодолимо, в глазах прыгали красные круги, и впечатление этих голосов и этих лиц и чувство одиночества сливались с чувством боли. Это они, эти солдаты, раненые и нераненые, – это они то и давили, и тяготили, и выворачивали жилы, и жгли мясо в его разломанной руке и плече. Чтобы избавиться от них, он закрыл глаза.
Он забылся на одну минуту, но в этот короткий промежуток забвения он видел во сне бесчисленное количество предметов: он видел свою мать и ее большую белую руку, видел худенькие плечи Сони, глаза и смех Наташи, и Денисова с его голосом и усами, и Телянина, и всю свою историю с Теляниным и Богданычем. Вся эта история была одно и то же, что этот солдат с резким голосом, и эта то вся история и этот то солдат так мучительно, неотступно держали, давили и все в одну сторону тянули его руку. Он пытался устраняться от них, но они не отпускали ни на волос, ни на секунду его плечо. Оно бы не болело, оно было бы здорово, ежели б они не тянули его; но нельзя было избавиться от них.
Он открыл глаза и поглядел вверх. Черный полог ночи на аршин висел над светом углей. В этом свете летали порошинки падавшего снега. Тушин не возвращался, лекарь не приходил. Он был один, только какой то солдатик сидел теперь голый по другую сторону огня и грел свое худое желтое тело.
«Никому не нужен я! – думал Ростов. – Некому ни помочь, ни пожалеть. А был же и я когда то дома, сильный, веселый, любимый». – Он вздохнул и со вздохом невольно застонал.
– Ай болит что? – спросил солдатик, встряхивая свою рубаху над огнем, и, не дожидаясь ответа, крякнув, прибавил: – Мало ли за день народу попортили – страсть!
Ростов не слушал солдата. Он смотрел на порхавшие над огнем снежинки и вспоминал русскую зиму с теплым, светлым домом, пушистою шубой, быстрыми санями, здоровым телом и со всею любовью и заботою семьи. «И зачем я пошел сюда!» думал он.
На другой день французы не возобновляли нападения, и остаток Багратионова отряда присоединился к армии Кутузова.



Князь Василий не обдумывал своих планов. Он еще менее думал сделать людям зло для того, чтобы приобрести выгоду. Он был только светский человек, успевший в свете и сделавший привычку из этого успеха. У него постоянно, смотря по обстоятельствам, по сближениям с людьми, составлялись различные планы и соображения, в которых он сам не отдавал себе хорошенько отчета, но которые составляли весь интерес его жизни. Не один и не два таких плана и соображения бывало у него в ходу, а десятки, из которых одни только начинали представляться ему, другие достигались, третьи уничтожались. Он не говорил себе, например: «Этот человек теперь в силе, я должен приобрести его доверие и дружбу и через него устроить себе выдачу единовременного пособия», или он не говорил себе: «Вот Пьер богат, я должен заманить его жениться на дочери и занять нужные мне 40 тысяч»; но человек в силе встречался ему, и в ту же минуту инстинкт подсказывал ему, что этот человек может быть полезен, и князь Василий сближался с ним и при первой возможности, без приготовления, по инстинкту, льстил, делался фамильярен, говорил о том, о чем нужно было.
Пьер был у него под рукою в Москве, и князь Василий устроил для него назначение в камер юнкеры, что тогда равнялось чину статского советника, и настоял на том, чтобы молодой человек с ним вместе ехал в Петербург и остановился в его доме. Как будто рассеянно и вместе с тем с несомненной уверенностью, что так должно быть, князь Василий делал всё, что было нужно для того, чтобы женить Пьера на своей дочери. Ежели бы князь Василий обдумывал вперед свои планы, он не мог бы иметь такой естественности в обращении и такой простоты и фамильярности в сношении со всеми людьми, выше и ниже себя поставленными. Что то влекло его постоянно к людям сильнее или богаче его, и он одарен был редким искусством ловить именно ту минуту, когда надо и можно было пользоваться людьми.
Пьер, сделавшись неожиданно богачом и графом Безухим, после недавнего одиночества и беззаботности, почувствовал себя до такой степени окруженным, занятым, что ему только в постели удавалось остаться одному с самим собою. Ему нужно было подписывать бумаги, ведаться с присутственными местами, о значении которых он не имел ясного понятия, спрашивать о чем то главного управляющего, ехать в подмосковное имение и принимать множество лиц, которые прежде не хотели и знать о его существовании, а теперь были бы обижены и огорчены, ежели бы он не захотел их видеть. Все эти разнообразные лица – деловые, родственники, знакомые – все были одинаково хорошо, ласково расположены к молодому наследнику; все они, очевидно и несомненно, были убеждены в высоких достоинствах Пьера. Беспрестанно он слышал слова: «С вашей необыкновенной добротой» или «при вашем прекрасном сердце», или «вы сами так чисты, граф…» или «ежели бы он был так умен, как вы» и т. п., так что он искренно начинал верить своей необыкновенной доброте и своему необыкновенному уму, тем более, что и всегда, в глубине души, ему казалось, что он действительно очень добр и очень умен. Даже люди, прежде бывшие злыми и очевидно враждебными, делались с ним нежными и любящими. Столь сердитая старшая из княжен, с длинной талией, с приглаженными, как у куклы, волосами, после похорон пришла в комнату Пьера. Опуская глаза и беспрестанно вспыхивая, она сказала ему, что очень жалеет о бывших между ними недоразумениях и что теперь не чувствует себя вправе ничего просить, разве только позволения, после постигшего ее удара, остаться на несколько недель в доме, который она так любила и где столько принесла жертв. Она не могла удержаться и заплакала при этих словах. Растроганный тем, что эта статуеобразная княжна могла так измениться, Пьер взял ее за руку и просил извинения, сам не зная, за что. С этого дня княжна начала вязать полосатый шарф для Пьера и совершенно изменилась к нему.
– Сделай это для нее, mon cher; всё таки она много пострадала от покойника, – сказал ему князь Василий, давая подписать какую то бумагу в пользу княжны.
Князь Василий решил, что эту кость, вексель в 30 т., надо было всё таки бросить бедной княжне с тем, чтобы ей не могло притти в голову толковать об участии князя Василия в деле мозаикового портфеля. Пьер подписал вексель, и с тех пор княжна стала еще добрее. Младшие сестры стали также ласковы к нему, в особенности самая младшая, хорошенькая, с родинкой, часто смущала Пьера своими улыбками и смущением при виде его.
Пьеру так естественно казалось, что все его любят, так казалось бы неестественно, ежели бы кто нибудь не полюбил его, что он не мог не верить в искренность людей, окружавших его. Притом ему не было времени спрашивать себя об искренности или неискренности этих людей. Ему постоянно было некогда, он постоянно чувствовал себя в состоянии кроткого и веселого опьянения. Он чувствовал себя центром какого то важного общего движения; чувствовал, что от него что то постоянно ожидается; что, не сделай он того, он огорчит многих и лишит их ожидаемого, а сделай то то и то то, всё будет хорошо, – и он делал то, что требовали от него, но это что то хорошее всё оставалось впереди.
Более всех других в это первое время как делами Пьера, так и им самим овладел князь Василий. Со смерти графа Безухого он не выпускал из рук Пьера. Князь Василий имел вид человека, отягченного делами, усталого, измученного, но из сострадания не могущего, наконец, бросить на произвол судьбы и плутов этого беспомощного юношу, сына его друга, apres tout, [в конце концов,] и с таким огромным состоянием. В те несколько дней, которые он пробыл в Москве после смерти графа Безухого, он призывал к себе Пьера или сам приходил к нему и предписывал ему то, что нужно было делать, таким тоном усталости и уверенности, как будто он всякий раз приговаривал:
«Vous savez, que je suis accable d'affaires et que ce n'est que par pure charite, que je m'occupe de vous, et puis vous savez bien, que ce que je vous propose est la seule chose faisable». [Ты знаешь, я завален делами; но было бы безжалостно покинуть тебя так; разумеется, что я тебе говорю, есть единственно возможное.]
– Ну, мой друг, завтра мы едем, наконец, – сказал он ему однажды, закрывая глаза, перебирая пальцами его локоть и таким тоном, как будто то, что он говорил, было давным давно решено между ними и не могло быть решено иначе.
– Завтра мы едем, я тебе даю место в своей коляске. Я очень рад. Здесь у нас всё важное покончено. А мне уж давно бы надо. Вот я получил от канцлера. Я его просил о тебе, и ты зачислен в дипломатический корпус и сделан камер юнкером. Теперь дипломатическая дорога тебе открыта.
Несмотря на всю силу тона усталости и уверенности, с которой произнесены были эти слова, Пьер, так долго думавший о своей карьере, хотел было возражать. Но князь Василий перебил его тем воркующим, басистым тоном, который исключал возможность перебить его речь и который употреблялся им в случае необходимости крайнего убеждения.
– Mais, mon cher, [Но, мой милый,] я это сделал для себя, для своей совести, и меня благодарить нечего. Никогда никто не жаловался, что его слишком любили; а потом, ты свободен, хоть завтра брось. Вот ты всё сам в Петербурге увидишь. И тебе давно пора удалиться от этих ужасных воспоминаний. – Князь Василий вздохнул. – Так так, моя душа. А мой камердинер пускай в твоей коляске едет. Ах да, я было и забыл, – прибавил еще князь Василий, – ты знаешь, mon cher, что у нас были счеты с покойным, так с рязанского я получил и оставлю: тебе не нужно. Мы с тобою сочтемся.
То, что князь Василий называл с «рязанского», было несколько тысяч оброка, которые князь Василий оставил у себя.
В Петербурге, так же как и в Москве, атмосфера нежных, любящих людей окружила Пьера. Он не мог отказаться от места или, скорее, звания (потому что он ничего не делал), которое доставил ему князь Василий, а знакомств, зовов и общественных занятий было столько, что Пьер еще больше, чем в Москве, испытывал чувство отуманенности, торопливости и всё наступающего, но не совершающегося какого то блага.
Из прежнего его холостого общества многих не было в Петербурге. Гвардия ушла в поход. Долохов был разжалован, Анатоль находился в армии, в провинции, князь Андрей был за границей, и потому Пьеру не удавалось ни проводить ночей, как он прежде любил проводить их, ни отводить изредка душу в дружеской беседе с старшим уважаемым другом. Всё время его проходило на обедах, балах и преимущественно у князя Василия – в обществе толстой княгини, его жены, и красавицы Элен.
Анна Павловна Шерер, так же как и другие, выказала Пьеру перемену, происшедшую в общественном взгляде на него.
Прежде Пьер в присутствии Анны Павловны постоянно чувствовал, что то, что он говорит, неприлично, бестактно, не то, что нужно; что речи его, кажущиеся ему умными, пока он готовит их в своем воображении, делаются глупыми, как скоро он громко выговорит, и что, напротив, самые тупые речи Ипполита выходят умными и милыми. Теперь всё, что ни говорил он, всё выходило charmant [очаровательно]. Ежели даже Анна Павловна не говорила этого, то он видел, что ей хотелось это сказать, и она только, в уважение его скромности, воздерживалась от этого.
В начале зимы с 1805 на 1806 год Пьер получил от Анны Павловны обычную розовую записку с приглашением, в котором было прибавлено: «Vous trouverez chez moi la belle Helene, qu'on ne se lasse jamais de voir». [у меня будет прекрасная Элен, на которую никогда не устанешь любоваться.]
Читая это место, Пьер в первый раз почувствовал, что между ним и Элен образовалась какая то связь, признаваемая другими людьми, и эта мысль в одно и то же время и испугала его, как будто на него накладывалось обязательство, которое он не мог сдержать, и вместе понравилась ему, как забавное предположение.
Вечер Анны Павловны был такой же, как и первый, только новинкой, которою угощала Анна Павловна своих гостей, был теперь не Мортемар, а дипломат, приехавший из Берлина и привезший самые свежие подробности о пребывании государя Александра в Потсдаме и о том, как два высочайшие друга поклялись там в неразрывном союзе отстаивать правое дело против врага человеческого рода. Пьер был принят Анной Павловной с оттенком грусти, относившейся, очевидно, к свежей потере, постигшей молодого человека, к смерти графа Безухого (все постоянно считали долгом уверять Пьера, что он очень огорчен кончиною отца, которого он почти не знал), – и грусти точно такой же, как и та высочайшая грусть, которая выражалась при упоминаниях об августейшей императрице Марии Феодоровне. Пьер почувствовал себя польщенным этим. Анна Павловна с своим обычным искусством устроила кружки своей гостиной. Большой кружок, где были князь Василий и генералы, пользовался дипломатом. Другой кружок был у чайного столика. Пьер хотел присоединиться к первому, но Анна Павловна, находившаяся в раздраженном состоянии полководца на поле битвы, когда приходят тысячи новых блестящих мыслей, которые едва успеваешь приводить в исполнение, Анна Павловна, увидев Пьера, тронула его пальцем за рукав.
– Attendez, j'ai des vues sur vous pour ce soir. [У меня есть на вас виды в этот вечер.] Она взглянула на Элен и улыбнулась ей. – Ma bonne Helene, il faut, que vous soyez charitable pour ma рauvre tante, qui a une adoration pour vous. Allez lui tenir compagnie pour 10 minutes. [Моя милая Элен, надо, чтобы вы были сострадательны к моей бедной тетке, которая питает к вам обожание. Побудьте с ней минут 10.] А чтоб вам не очень скучно было, вот вам милый граф, который не откажется за вами следовать.
Красавица направилась к тетушке, но Пьера Анна Павловна еще удержала подле себя, показывая вид, как будто ей надо сделать еще последнее необходимое распоряжение.
– Не правда ли, она восхитительна? – сказала она Пьеру, указывая на отплывающую величавую красавицу. – Et quelle tenue! [И как держит себя!] Для такой молодой девушки и такой такт, такое мастерское уменье держать себя! Это происходит от сердца! Счастлив будет тот, чьей она будет! С нею самый несветский муж будет невольно занимать самое блестящее место в свете. Не правда ли? Я только хотела знать ваше мнение, – и Анна Павловна отпустила Пьера.
Пьер с искренностью отвечал Анне Павловне утвердительно на вопрос ее об искусстве Элен держать себя. Ежели он когда нибудь думал об Элен, то думал именно о ее красоте и о том не обыкновенном ее спокойном уменьи быть молчаливо достойною в свете.
Тетушка приняла в свой уголок двух молодых людей, но, казалось, желала скрыть свое обожание к Элен и желала более выразить страх перед Анной Павловной. Она взглядывала на племянницу, как бы спрашивая, что ей делать с этими людьми. Отходя от них, Анна Павловна опять тронула пальчиком рукав Пьера и проговорила:
– J'espere, que vous ne direz plus qu'on s'ennuie chez moi, [Надеюсь, вы не скажете другой раз, что у меня скучают,] – и взглянула на Элен.
Элен улыбнулась с таким видом, который говорил, что она не допускала возможности, чтобы кто либо мог видеть ее и не быть восхищенным. Тетушка прокашлялась, проглотила слюни и по французски сказала, что она очень рада видеть Элен; потом обратилась к Пьеру с тем же приветствием и с той же миной. В середине скучливого и спотыкающегося разговора Элен оглянулась на Пьера и улыбнулась ему той улыбкой, ясной, красивой, которой она улыбалась всем. Пьер так привык к этой улыбке, так мало она выражала для него, что он не обратил на нее никакого внимания. Тетушка говорила в это время о коллекции табакерок, которая была у покойного отца Пьера, графа Безухого, и показала свою табакерку. Княжна Элен попросила посмотреть портрет мужа тетушки, который был сделан на этой табакерке.
– Это, верно, делано Винесом, – сказал Пьер, называя известного миниатюриста, нагибаясь к столу, чтоб взять в руки табакерку, и прислушиваясь к разговору за другим столом.
Он привстал, желая обойти, но тетушка подала табакерку прямо через Элен, позади ее. Элен нагнулась вперед, чтобы дать место, и, улыбаясь, оглянулась. Она была, как и всегда на вечерах, в весьма открытом по тогдашней моде спереди и сзади платье. Ее бюст, казавшийся всегда мраморным Пьеру, находился в таком близком расстоянии от его глаз, что он своими близорукими глазами невольно различал живую прелесть ее плеч и шеи, и так близко от его губ, что ему стоило немного нагнуться, чтобы прикоснуться до нее. Он слышал тепло ее тела, запах духов и скрып ее корсета при движении. Он видел не ее мраморную красоту, составлявшую одно целое с ее платьем, он видел и чувствовал всю прелесть ее тела, которое было закрыто только одеждой. И, раз увидав это, он не мог видеть иначе, как мы не можем возвратиться к раз объясненному обману.
«Так вы до сих пор не замечали, как я прекрасна? – как будто сказала Элен. – Вы не замечали, что я женщина? Да, я женщина, которая может принадлежать всякому и вам тоже», сказал ее взгляд. И в ту же минуту Пьер почувствовал, что Элен не только могла, но должна была быть его женою, что это не может быть иначе.
Он знал это в эту минуту так же верно, как бы он знал это, стоя под венцом с нею. Как это будет? и когда? он не знал; не знал даже, хорошо ли это будет (ему даже чувствовалось, что это нехорошо почему то), но он знал, что это будет.
Пьер опустил глаза, опять поднял их и снова хотел увидеть ее такою дальнею, чужою для себя красавицею, какою он видал ее каждый день прежде; но он не мог уже этого сделать. Не мог, как не может человек, прежде смотревший в тумане на былинку бурьяна и видевший в ней дерево, увидав былинку, снова увидеть в ней дерево. Она была страшно близка ему. Она имела уже власть над ним. И между ним и ею не было уже никаких преград, кроме преград его собственной воли.
– Bon, je vous laisse dans votre petit coin. Je vois, que vous y etes tres bien, [Хорошо, я вас оставлю в вашем уголке. Я вижу, вам там хорошо,] – сказал голос Анны Павловны.
И Пьер, со страхом вспоминая, не сделал ли он чего нибудь предосудительного, краснея, оглянулся вокруг себя. Ему казалось, что все знают, так же как и он, про то, что с ним случилось.
Через несколько времени, когда он подошел к большому кружку, Анна Павловна сказала ему:
– On dit que vous embellissez votre maison de Petersbourg. [Говорят, вы отделываете свой петербургский дом.]
(Это была правда: архитектор сказал, что это нужно ему, и Пьер, сам не зная, зачем, отделывал свой огромный дом в Петербурге.)
– C'est bien, mais ne demenagez pas de chez le prince Ваsile. Il est bon d'avoir un ami comme le prince, – сказала она, улыбаясь князю Василию. – J'en sais quelque chose. N'est ce pas? [Это хорошо, но не переезжайте от князя Василия. Хорошо иметь такого друга. Я кое что об этом знаю. Не правда ли?] А вы еще так молоды. Вам нужны советы. Вы не сердитесь на меня, что я пользуюсь правами старух. – Она замолчала, как молчат всегда женщины, чего то ожидая после того, как скажут про свои года. – Если вы женитесь, то другое дело. – И она соединила их в один взгляд. Пьер не смотрел на Элен, и она на него. Но она была всё так же страшно близка ему. Он промычал что то и покраснел.
Вернувшись домой, Пьер долго не мог заснуть, думая о том, что с ним случилось. Что же случилось с ним? Ничего. Он только понял, что женщина, которую он знал ребенком, про которую он рассеянно говорил: «да, хороша», когда ему говорили, что Элен красавица, он понял, что эта женщина может принадлежать ему.
«Но она глупа, я сам говорил, что она глупа, – думал он. – Что то гадкое есть в том чувстве, которое она возбудила во мне, что то запрещенное. Мне говорили, что ее брат Анатоль был влюблен в нее, и она влюблена в него, что была целая история, и что от этого услали Анатоля. Брат ее – Ипполит… Отец ее – князь Василий… Это нехорошо», думал он; и в то же время как он рассуждал так (еще рассуждения эти оставались неоконченными), он заставал себя улыбающимся и сознавал, что другой ряд рассуждений всплывал из за первых, что он в одно и то же время думал о ее ничтожестве и мечтал о том, как она будет его женой, как она может полюбить его, как она может быть совсем другою, и как всё то, что он об ней думал и слышал, может быть неправдою. И он опять видел ее не какою то дочерью князя Василья, а видел всё ее тело, только прикрытое серым платьем. «Но нет, отчего же прежде не приходила мне в голову эта мысль?» И опять он говорил себе, что это невозможно; что что то гадкое, противоестественное, как ему казалось, нечестное было бы в этом браке. Он вспоминал ее прежние слова, взгляды, и слова и взгляды тех, кто их видал вместе. Он вспомнил слова и взгляды Анны Павловны, когда она говорила ему о доме, вспомнил тысячи таких намеков со стороны князя Василья и других, и на него нашел ужас, не связал ли он уж себя чем нибудь в исполнении такого дела, которое, очевидно, нехорошо и которое он не должен делать. Но в то же время, как он сам себе выражал это решение, с другой стороны души всплывал ее образ со всею своею женственной красотою.


В ноябре месяце 1805 года князь Василий должен был ехать на ревизию в четыре губернии. Он устроил для себя это назначение с тем, чтобы побывать заодно в своих расстроенных имениях, и захватив с собой (в месте расположения его полка) сына Анатоля, с ним вместе заехать к князю Николаю Андреевичу Болконскому с тем, чтоб женить сына на дочери этого богатого старика. Но прежде отъезда и этих новых дел, князю Василью нужно было решить дела с Пьером, который, правда, последнее время проводил целые дни дома, т. е. у князя Василья, у которого он жил, был смешон, взволнован и глуп (как должен быть влюбленный) в присутствии Элен, но всё еще не делал предложения.
«Tout ca est bel et bon, mais il faut que ca finisse», [Всё это хорошо, но надо это кончить,] – сказал себе раз утром князь Василий со вздохом грусти, сознавая, что Пьер, стольким обязанный ему (ну, да Христос с ним!), не совсем хорошо поступает в этом деле. «Молодость… легкомыслие… ну, да Бог с ним, – подумал князь Василий, с удовольствием чувствуя свою доброту: – mais il faut, que ca finisse. После завтра Лёлины именины, я позову кое кого, и ежели он не поймет, что он должен сделать, то уже это будет мое дело. Да, мое дело. Я – отец!»
Пьер полтора месяца после вечера Анны Павловны и последовавшей за ним бессонной, взволнованной ночи, в которую он решил, что женитьба на Элен была бы несчастие, и что ему нужно избегать ее и уехать, Пьер после этого решения не переезжал от князя Василья и с ужасом чувствовал, что каждый день он больше и больше в глазах людей связывается с нею, что он не может никак возвратиться к своему прежнему взгляду на нее, что он не может и оторваться от нее, что это будет ужасно, но что он должен будет связать с нею свою судьбу. Может быть, он и мог бы воздержаться, но не проходило дня, чтобы у князя Василья (у которого редко бывал прием) не было бы вечера, на котором должен был быть Пьер, ежели он не хотел расстроить общее удовольствие и обмануть ожидания всех. Князь Василий в те редкие минуты, когда бывал дома, проходя мимо Пьера, дергал его за руку вниз, рассеянно подставлял ему для поцелуя выбритую, морщинистую щеку и говорил или «до завтра», или «к обеду, а то я тебя не увижу», или «я для тебя остаюсь» и т. п. Но несмотря на то, что, когда князь Василий оставался для Пьера (как он это говорил), он не говорил с ним двух слов, Пьер не чувствовал себя в силах обмануть его ожидания. Он каждый день говорил себе всё одно и одно: «Надо же, наконец, понять ее и дать себе отчет: кто она? Ошибался ли я прежде или теперь ошибаюсь? Нет, она не глупа; нет, она прекрасная девушка! – говорил он сам себе иногда. – Никогда ни в чем она не ошибается, никогда она ничего не сказала глупого. Она мало говорит, но то, что она скажет, всегда просто и ясно. Так она не глупа. Никогда она не смущалась и не смущается. Так она не дурная женщина!» Часто ему случалось с нею начинать рассуждать, думать вслух, и всякий раз она отвечала ему на это либо коротким, но кстати сказанным замечанием, показывавшим, что ее это не интересует, либо молчаливой улыбкой и взглядом, которые ощутительнее всего показывали Пьеру ее превосходство. Она была права, признавая все рассуждения вздором в сравнении с этой улыбкой.
Она обращалась к нему всегда с радостной, доверчивой, к нему одному относившейся улыбкой, в которой было что то значительней того, что было в общей улыбке, украшавшей всегда ее лицо. Пьер знал, что все ждут только того, чтобы он, наконец, сказал одно слово, переступил через известную черту, и он знал, что он рано или поздно переступит через нее; но какой то непонятный ужас охватывал его при одной мысли об этом страшном шаге. Тысячу раз в продолжение этого полутора месяца, во время которого он чувствовал себя всё дальше и дальше втягиваемым в ту страшившую его пропасть, Пьер говорил себе: «Да что ж это? Нужна решимость! Разве нет у меня ее?»
Он хотел решиться, но с ужасом чувствовал, что не было у него в этом случае той решимости, которую он знал в себе и которая действительно была в нем. Пьер принадлежал к числу тех людей, которые сильны только тогда, когда они чувствуют себя вполне чистыми. А с того дня, как им владело то чувство желания, которое он испытал над табакеркой у Анны Павловны, несознанное чувство виноватости этого стремления парализировало его решимость.
В день именин Элен у князя Василья ужинало маленькое общество людей самых близких, как говорила княгиня, родные и друзья. Всем этим родным и друзьям дано было чувствовать, что в этот день должна решиться участь именинницы.
Гости сидели за ужином. Княгиня Курагина, массивная, когда то красивая, представительная женщина сидела на хозяйском месте. По обеим сторонам ее сидели почетнейшие гости – старый генерал, его жена, Анна Павловна Шерер; в конце стола сидели менее пожилые и почетные гости, и там же сидели домашние, Пьер и Элен, – рядом. Князь Василий не ужинал: он похаживал вокруг стола, в веселом расположении духа, подсаживаясь то к тому, то к другому из гостей. Каждому он говорил небрежное и приятное слово, исключая Пьера и Элен, которых присутствия он не замечал, казалось. Князь Василий оживлял всех. Ярко горели восковые свечи, блестели серебро и хрусталь посуды, наряды дам и золото и серебро эполет; вокруг стола сновали слуги в красных кафтанах; слышались звуки ножей, стаканов, тарелок и звуки оживленного говора нескольких разговоров вокруг этого стола. Слышно было, как старый камергер в одном конце уверял старушку баронессу в своей пламенной любви к ней и ее смех; с другой – рассказ о неуспехе какой то Марьи Викторовны. У середины стола князь Василий сосредоточил вокруг себя слушателей. Он рассказывал дамам, с шутливой улыбкой на губах, последнее – в среду – заседание государственного совета, на котором был получен и читался Сергеем Кузьмичем Вязмитиновым, новым петербургским военным генерал губернатором, знаменитый тогда рескрипт государя Александра Павловича из армии, в котором государь, обращаясь к Сергею Кузьмичу, говорил, что со всех сторон получает он заявления о преданности народа, и что заявление Петербурга особенно приятно ему, что он гордится честью быть главою такой нации и постарается быть ее достойным. Рескрипт этот начинался словами: Сергей Кузьмич! Со всех сторон доходят до меня слухи и т. д.
– Так таки и не пошло дальше, чем «Сергей Кузьмич»? – спрашивала одна дама.
– Да, да, ни на волос, – отвечал смеясь князь Василий. – Сергей Кузьмич… со всех сторон. Со всех сторон, Сергей Кузьмич… Бедный Вязмитинов никак не мог пойти далее. Несколько раз он принимался снова за письмо, но только что скажет Сергей … всхлипывания… Ку…зьми…ч – слезы… и со всех сторон заглушаются рыданиями, и дальше он не мог. И опять платок, и опять «Сергей Кузьмич, со всех сторон», и слезы… так что уже попросили прочесть другого.
– Кузьмич… со всех сторон… и слезы… – повторил кто то смеясь.
– Не будьте злы, – погрозив пальцем, с другого конца стола, проговорила Анна Павловна, – c'est un si brave et excellent homme notre bon Viasmitinoff… [Это такой прекрасный человек, наш добрый Вязмитинов…]
Все очень смеялись. На верхнем почетном конце стола все были, казалось, веселы и под влиянием самых различных оживленных настроений; только Пьер и Элен молча сидели рядом почти на нижнем конце стола; на лицах обоих сдерживалась сияющая улыбка, не зависящая от Сергея Кузьмича, – улыбка стыдливости перед своими чувствами. Что бы ни говорили и как бы ни смеялись и шутили другие, как бы аппетитно ни кушали и рейнвейн, и соте, и мороженое, как бы ни избегали взглядом эту чету, как бы ни казались равнодушны, невнимательны к ней, чувствовалось почему то, по изредка бросаемым на них взглядам, что и анекдот о Сергее Кузьмиче, и смех, и кушанье – всё было притворно, а все силы внимания всего этого общества были обращены только на эту пару – Пьера и Элен. Князь Василий представлял всхлипыванья Сергея Кузьмича и в это время обегал взглядом дочь; и в то время как он смеялся, выражение его лица говорило: «Так, так, всё хорошо идет; нынче всё решится». Анна Павловна грозила ему за notre bon Viasmitinoff, а в глазах ее, которые мельком блеснули в этот момент на Пьера, князь Василий читал поздравление с будущим зятем и счастием дочери. Старая княгиня, предлагая с грустным вздохом вина своей соседке и сердито взглянув на дочь, этим вздохом как будто говорила: «да, теперь нам с вами ничего больше не осталось, как пить сладкое вино, моя милая; теперь время этой молодежи быть так дерзко вызывающе счастливой». «И что за глупость всё то, что я рассказываю, как будто это меня интересует, – думал дипломат, взглядывая на счастливые лица любовников – вот это счастие!»
Среди тех ничтожно мелких, искусственных интересов, которые связывали это общество, попало простое чувство стремления красивых и здоровых молодых мужчины и женщины друг к другу. И это человеческое чувство подавило всё и парило над всем их искусственным лепетом. Шутки были невеселы, новости неинтересны, оживление – очевидно поддельно. Не только они, но лакеи, служившие за столом, казалось, чувствовали то же и забывали порядки службы, заглядываясь на красавицу Элен с ее сияющим лицом и на красное, толстое, счастливое и беспокойное лицо Пьера. Казалось, и огни свечей сосредоточены были только на этих двух счастливых лицах.
Пьер чувствовал, что он был центром всего, и это положение и радовало и стесняло его. Он находился в состоянии человека, углубленного в какое нибудь занятие. Он ничего ясно не видел, не понимал и не слыхал. Только изредка, неожиданно, мелькали в его душе отрывочные мысли и впечатления из действительности.
«Так уж всё кончено! – думал он. – И как это всё сделалось? Так быстро! Теперь я знаю, что не для нее одной, не для себя одного, но и для всех это должно неизбежно свершиться. Они все так ждут этого , так уверены, что это будет, что я не могу, не могу обмануть их. Но как это будет? Не знаю; а будет, непременно будет!» думал Пьер, взглядывая на эти плечи, блестевшие подле самых глаз его.
То вдруг ему становилось стыдно чего то. Ему неловко было, что он один занимает внимание всех, что он счастливец в глазах других, что он с своим некрасивым лицом какой то Парис, обладающий Еленой. «Но, верно, это всегда так бывает и так надо, – утешал он себя. – И, впрочем, что же я сделал для этого? Когда это началось? Из Москвы я поехал вместе с князем Васильем. Тут еще ничего не было. Потом, отчего же мне было у него не остановиться? Потом я играл с ней в карты и поднял ее ридикюль, ездил с ней кататься. Когда же это началось, когда это всё сделалось? И вот он сидит подле нее женихом; слышит, видит, чувствует ее близость, ее дыхание, ее движения, ее красоту. То вдруг ему кажется, что это не она, а он сам так необыкновенно красив, что оттого то и смотрят так на него, и он, счастливый общим удивлением, выпрямляет грудь, поднимает голову и радуется своему счастью. Вдруг какой то голос, чей то знакомый голос, слышится и говорит ему что то другой раз. Но Пьер так занят, что не понимает того, что говорят ему. – Я спрашиваю у тебя, когда ты получил письмо от Болконского, – повторяет третий раз князь Василий. – Как ты рассеян, мой милый.
Князь Василий улыбается, и Пьер видит, что все, все улыбаются на него и на Элен. «Ну, что ж, коли вы все знаете», говорил сам себе Пьер. «Ну, что ж? это правда», и он сам улыбался своей кроткой, детской улыбкой, и Элен улыбается.
– Когда же ты получил? Из Ольмюца? – повторяет князь Василий, которому будто нужно это знать для решения спора.
«И можно ли говорить и думать о таких пустяках?» думает Пьер.
– Да, из Ольмюца, – отвечает он со вздохом.
От ужина Пьер повел свою даму за другими в гостиную. Гости стали разъезжаться и некоторые уезжали, не простившись с Элен. Как будто не желая отрывать ее от ее серьезного занятия, некоторые подходили на минуту и скорее отходили, запрещая ей провожать себя. Дипломат грустно молчал, выходя из гостиной. Ему представлялась вся тщета его дипломатической карьеры в сравнении с счастьем Пьера. Старый генерал сердито проворчал на свою жену, когда она спросила его о состоянии его ноги. «Эка, старая дура, – подумал он. – Вот Елена Васильевна так та и в 50 лет красавица будет».
– Кажется, что я могу вас поздравить, – прошептала Анна Павловна княгине и крепко поцеловала ее. – Ежели бы не мигрень, я бы осталась.
Княгиня ничего не отвечала; ее мучила зависть к счастью своей дочери.
Пьер во время проводов гостей долго оставался один с Элен в маленькой гостиной, где они сели. Он часто и прежде, в последние полтора месяца, оставался один с Элен, но никогда не говорил ей о любви. Теперь он чувствовал, что это было необходимо, но он никак не мог решиться на этот последний шаг. Ему было стыдно; ему казалось, что тут, подле Элен, он занимает чье то чужое место. Не для тебя это счастье, – говорил ему какой то внутренний голос. – Это счастье для тех, у кого нет того, что есть у тебя. Но надо было сказать что нибудь, и он заговорил. Он спросил у нее, довольна ли она нынешним вечером? Она, как и всегда, с простотой своей отвечала, что нынешние именины были для нее одними из самых приятных.
Кое кто из ближайших родных еще оставались. Они сидели в большой гостиной. Князь Василий ленивыми шагами подошел к Пьеру. Пьер встал и сказал, что уже поздно. Князь Василий строго вопросительно посмотрел на него, как будто то, что он сказал, было так странно, что нельзя было и расслышать. Но вслед за тем выражение строгости изменилось, и князь Василий дернул Пьера вниз за руку, посадил его и ласково улыбнулся.
– Ну, что, Леля? – обратился он тотчас же к дочери с тем небрежным тоном привычной нежности, который усвоивается родителями, с детства ласкающими своих детей, но который князем Василием был только угадан посредством подражания другим родителям.
И он опять обратился к Пьеру.
– Сергей Кузьмич, со всех сторон , – проговорил он, расстегивая верхнюю пуговицу жилета.
Пьер улыбнулся, но по его улыбке видно было, что он понимал, что не анекдот Сергея Кузьмича интересовал в это время князя Василия; и князь Василий понял, что Пьер понимал это. Князь Василий вдруг пробурлил что то и вышел. Пьеру показалось, что даже князь Василий был смущен. Вид смущенья этого старого светского человека тронул Пьера; он оглянулся на Элен – и она, казалось, была смущена и взглядом говорила: «что ж, вы сами виноваты».
«Надо неизбежно перешагнуть, но не могу, я не могу», думал Пьер, и заговорил опять о постороннем, о Сергее Кузьмиче, спрашивая, в чем состоял этот анекдот, так как он его не расслышал. Элен с улыбкой отвечала, что она тоже не знает.
Когда князь Василий вошел в гостиную, княгиня тихо говорила с пожилой дамой о Пьере.
– Конечно, c'est un parti tres brillant, mais le bonheur, ma chere… – Les Marieiages se font dans les cieux, [Конечно, это очень блестящая партия, но счастье, моя милая… – Браки совершаются на небесах,] – отвечала пожилая дама.
Князь Василий, как бы не слушая дам, прошел в дальний угол и сел на диван. Он закрыл глаза и как будто дремал. Голова его было упала, и он очнулся.
– Aline, – сказал он жене, – allez voir ce qu'ils font. [Алина, посмотри, что они делают.]
Княгиня подошла к двери, прошлась мимо нее с значительным, равнодушным видом и заглянула в гостиную. Пьер и Элен так же сидели и разговаривали.
– Всё то же, – отвечала она мужу.
Князь Василий нахмурился, сморщил рот на сторону, щеки его запрыгали с свойственным ему неприятным, грубым выражением; он, встряхнувшись, встал, закинул назад голову и решительными шагами, мимо дам, прошел в маленькую гостиную. Он скорыми шагами, радостно подошел к Пьеру. Лицо князя было так необыкновенно торжественно, что Пьер испуганно встал, увидав его.
– Слава Богу! – сказал он. – Жена мне всё сказала! – Он обнял одной рукой Пьера, другой – дочь. – Друг мой Леля! Я очень, очень рад. – Голос его задрожал. – Я любил твоего отца… и она будет тебе хорошая жена… Бог да благословит вас!…
Он обнял дочь, потом опять Пьера и поцеловал его дурно пахучим ртом. Слезы, действительно, омочили его щеки.
– Княгиня, иди же сюда, – прокричал он.
Княгиня вышла и заплакала тоже. Пожилая дама тоже утиралась платком. Пьера целовали, и он несколько раз целовал руку прекрасной Элен. Через несколько времени их опять оставили одних.
«Всё это так должно было быть и не могло быть иначе, – думал Пьер, – поэтому нечего спрашивать, хорошо ли это или дурно? Хорошо, потому что определенно, и нет прежнего мучительного сомнения». Пьер молча держал руку своей невесты и смотрел на ее поднимающуюся и опускающуюся прекрасную грудь.
– Элен! – сказал он вслух и остановился.
«Что то такое особенное говорят в этих случаях», думал он, но никак не мог вспомнить, что такое именно говорят в этих случаях. Он взглянул в ее лицо. Она придвинулась к нему ближе. Лицо ее зарумянилось.
– Ах, снимите эти… как эти… – она указывала на очки.
Пьер снял очки, и глаза его сверх той общей странности глаз людей, снявших очки, глаза его смотрели испуганно вопросительно. Он хотел нагнуться над ее рукой и поцеловать ее; но она быстрым и грубым движеньем головы пeрехватила его губы и свела их с своими. Лицо ее поразило Пьера своим изменившимся, неприятно растерянным выражением.
«Теперь уж поздно, всё кончено; да и я люблю ее», подумал Пьер.
– Je vous aime! [Я вас люблю!] – сказал он, вспомнив то, что нужно было говорить в этих случаях; но слова эти прозвучали так бедно, что ему стало стыдно за себя.
Через полтора месяца он был обвенчан и поселился, как говорили, счастливым обладателем красавицы жены и миллионов, в большом петербургском заново отделанном доме графов Безухих.


Старый князь Николай Андреич Болконский в декабре 1805 года получил письмо от князя Василия, извещавшего его о своем приезде вместе с сыном. («Я еду на ревизию, и, разумеется, мне 100 верст не крюк, чтобы посетить вас, многоуважаемый благодетель, – писал он, – и Анатоль мой провожает меня и едет в армию; и я надеюсь, что вы позволите ему лично выразить вам то глубокое уважение, которое он, подражая отцу, питает к вам».)
– Вот Мари и вывозить не нужно: женихи сами к нам едут, – неосторожно сказала маленькая княгиня, услыхав про это.
Князь Николай Андреич поморщился и ничего не сказал.
Через две недели после получения письма, вечером, приехали вперед люди князя Василья, а на другой день приехал и он сам с сыном.
Старик Болконский всегда был невысокого мнения о характере князя Василья, и тем более в последнее время, когда князь Василий в новые царствования при Павле и Александре далеко пошел в чинах и почестях. Теперь же, по намекам письма и маленькой княгини, он понял, в чем дело, и невысокое мнение о князе Василье перешло в душе князя Николая Андреича в чувство недоброжелательного презрения. Он постоянно фыркал, говоря про него. В тот день, как приехать князю Василью, князь Николай Андреич был особенно недоволен и не в духе. Оттого ли он был не в духе, что приезжал князь Василий, или оттого он был особенно недоволен приездом князя Василья, что был не в духе; но он был не в духе, и Тихон еще утром отсоветывал архитектору входить с докладом к князю.
– Слышите, как ходит, – сказал Тихон, обращая внимание архитектора на звуки шагов князя. – На всю пятку ступает – уж мы знаем…
Однако, как обыкновенно, в 9 м часу князь вышел гулять в своей бархатной шубке с собольим воротником и такой же шапке. Накануне выпал снег. Дорожка, по которой хаживал князь Николай Андреич к оранжерее, была расчищена, следы метлы виднелись на разметанном снегу, и лопата была воткнута в рыхлую насыпь снега, шедшую с обеих сторон дорожки. Князь прошел по оранжереям, по дворне и постройкам, нахмуренный и молчаливый.
– А проехать в санях можно? – спросил он провожавшего его до дома почтенного, похожего лицом и манерами на хозяина, управляющего.
– Глубок снег, ваше сиятельство. Я уже по прешпекту разметать велел.
Князь наклонил голову и подошел к крыльцу. «Слава тебе, Господи, – подумал управляющий, – пронеслась туча!»
– Проехать трудно было, ваше сиятельство, – прибавил управляющий. – Как слышно было, ваше сиятельство, что министр пожалует к вашему сиятельству?
Князь повернулся к управляющему и нахмуренными глазами уставился на него.
– Что? Министр? Какой министр? Кто велел? – заговорил он своим пронзительным, жестким голосом. – Для княжны, моей дочери, не расчистили, а для министра! У меня нет министров!
– Ваше сиятельство, я полагал…
– Ты полагал! – закричал князь, всё поспешнее и несвязнее выговаривая слова. – Ты полагал… Разбойники! прохвосты! Я тебя научу полагать, – и, подняв палку, он замахнулся ею на Алпатыча и ударил бы, ежели бы управляющий невольно не отклонился от удара. – Полагал! Прохвосты! – торопливо кричал он. Но, несмотря на то, что Алпатыч, сам испугавшийся своей дерзости – отклониться от удара, приблизился к князю, опустив перед ним покорно свою плешивую голову, или, может быть, именно от этого князь, продолжая кричать: «прохвосты! закидать дорогу!» не поднял другой раз палки и вбежал в комнаты.
Перед обедом княжна и m lle Bourienne, знавшие, что князь не в духе, стояли, ожидая его: m lle Bourienne с сияющим лицом, которое говорило: «Я ничего не знаю, я такая же, как и всегда», и княжна Марья – бледная, испуганная, с опущенными глазами. Тяжелее всего для княжны Марьи было то, что она знала, что в этих случаях надо поступать, как m lle Bourime, но не могла этого сделать. Ей казалось: «сделаю я так, как будто не замечаю, он подумает, что у меня нет к нему сочувствия; сделаю я так, что я сама скучна и не в духе, он скажет (как это и бывало), что я нос повесила», и т. п.
Князь взглянул на испуганное лицо дочери и фыркнул.
– Др… или дура!… – проговорил он.
«И той нет! уж и ей насплетничали», подумал он про маленькую княгиню, которой не было в столовой.
– А княгиня где? – спросил он. – Прячется?…
– Она не совсем здорова, – весело улыбаясь, сказала m llе Bourienne, – она не выйдет. Это так понятно в ее положении.
– Гм! гм! кх! кх! – проговорил князь и сел за стол.
Тарелка ему показалась не чиста; он указал на пятно и бросил ее. Тихон подхватил ее и передал буфетчику. Маленькая княгиня не была нездорова; но она до такой степени непреодолимо боялась князя, что, услыхав о том, как он не в духе, она решилась не выходить.
– Я боюсь за ребенка, – говорила она m lle Bourienne, – Бог знает, что может сделаться от испуга.
Вообще маленькая княгиня жила в Лысых Горах постоянно под чувством страха и антипатии к старому князю, которой она не сознавала, потому что страх так преобладал, что она не могла чувствовать ее. Со стороны князя была тоже антипатия, но она заглушалась презрением. Княгиня, обжившись в Лысых Горах, особенно полюбила m lle Bourienne, проводила с нею дни, просила ее ночевать с собой и с нею часто говорила о свекоре и судила его.
– Il nous arrive du monde, mon prince, [К нам едут гости, князь.] – сказала m lle Bourienne, своими розовенькими руками развертывая белую салфетку. – Son excellence le рrince Kouraguine avec son fils, a ce que j'ai entendu dire? [Его сиятельство князь Курагин с сыном, сколько я слышала?] – вопросительно сказала она.
– Гм… эта excellence мальчишка… я его определил в коллегию, – оскорбленно сказал князь. – А сын зачем, не могу понять. Княгиня Лизавета Карловна и княжна Марья, может, знают; я не знаю, к чему он везет этого сына сюда. Мне не нужно. – И он посмотрел на покрасневшую дочь.
– Нездорова, что ли? От страха министра, как нынче этот болван Алпатыч сказал.
– Нет, mon pere. [батюшка.]
Как ни неудачно попала m lle Bourienne на предмет разговора, она не остановилась и болтала об оранжереях, о красоте нового распустившегося цветка, и князь после супа смягчился.
После обеда он прошел к невестке. Маленькая княгиня сидела за маленьким столиком и болтала с Машей, горничной. Она побледнела, увидав свекора.
Маленькая княгиня очень переменилась. Она скорее была дурна, нежели хороша, теперь. Щеки опустились, губа поднялась кверху, глаза были обтянуты книзу.
– Да, тяжесть какая то, – отвечала она на вопрос князя, что она чувствует.
– Не нужно ли чего?
– Нет, merci, mon pere. [благодарю, батюшка.]
– Ну, хорошо, хорошо.
Он вышел и дошел до официантской. Алпатыч, нагнув голову, стоял в официантской.
– Закидана дорога?
– Закидана, ваше сиятельство; простите, ради Бога, по одной глупости.
Князь перебил его и засмеялся своим неестественным смехом.
– Ну, хорошо, хорошо.
Он протянул руку, которую поцеловал Алпатыч, и прошел в кабинет.
Вечером приехал князь Василий. Его встретили на прешпекте (так назывался проспект) кучера и официанты, с криком провезли его возки и сани к флигелю по нарочно засыпанной снегом дороге.
Князю Василью и Анатолю были отведены отдельные комнаты.
Анатоль сидел, сняв камзол и подпершись руками в бока, перед столом, на угол которого он, улыбаясь, пристально и рассеянно устремил свои прекрасные большие глаза. На всю жизнь свою он смотрел как на непрерывное увеселение, которое кто то такой почему то обязался устроить для него. Так же и теперь он смотрел на свою поездку к злому старику и к богатой уродливой наследнице. Всё это могло выйти, по его предположению, очень хорошо и забавно. А отчего же не жениться, коли она очень богата? Это никогда не мешает, думал Анатоль.
Он выбрился, надушился с тщательностью и щегольством, сделавшимися его привычкою, и с прирожденным ему добродушно победительным выражением, высоко неся красивую голову, вошел в комнату к отцу. Около князя Василья хлопотали его два камердинера, одевая его; он сам оживленно оглядывался вокруг себя и весело кивнул входившему сыну, как будто он говорил: «Так, таким мне тебя и надо!»
– Нет, без шуток, батюшка, она очень уродлива? А? – спросил он, как бы продолжая разговор, не раз веденный во время путешествия.
– Полно. Глупости! Главное дело – старайся быть почтителен и благоразумен с старым князем.
– Ежели он будет браниться, я уйду, – сказал Анатоль. – Я этих стариков терпеть не могу. А?
– Помни, что для тебя от этого зависит всё.
В это время в девичьей не только был известен приезд министра с сыном, но внешний вид их обоих был уже подробно описан. Княжна Марья сидела одна в своей комнате и тщетно пыталась преодолеть свое внутреннее волнение.
«Зачем они писали, зачем Лиза говорила мне про это? Ведь этого не может быть! – говорила она себе, взглядывая в зеркало. – Как я выйду в гостиную? Ежели бы он даже мне понравился, я бы не могла быть теперь с ним сама собою». Одна мысль о взгляде ее отца приводила ее в ужас.
Маленькая княгиня и m lle Bourienne получили уже все нужные сведения от горничной Маши о том, какой румяный, чернобровый красавец был министерский сын, и о том, как папенька их насилу ноги проволок на лестницу, а он, как орел, шагая по три ступеньки, пробежал зa ним. Получив эти сведения, маленькая княгиня с m lle Bourienne,еще из коридора слышные своими оживленно переговаривавшими голосами, вошли в комнату княжны.
– Ils sont arrives, Marieie, [Они приехали, Мари,] вы знаете? – сказала маленькая княгиня, переваливаясь своим животом и тяжело опускаясь на кресло.
Она уже не была в той блузе, в которой сидела поутру, а на ней было одно из лучших ее платьев; голова ее была тщательно убрана, и на лице ее было оживление, не скрывавшее, однако, опустившихся и помертвевших очертаний лица. В том наряде, в котором она бывала обыкновенно в обществах в Петербурге, еще заметнее было, как много она подурнела. На m lle Bourienne тоже появилось уже незаметно какое то усовершенствование наряда, которое придавало ее хорошенькому, свеженькому лицу еще более привлекательности.
– Eh bien, et vous restez comme vous etes, chere princesse? – заговорила она. – On va venir annoncer, que ces messieurs sont au salon; il faudra descendre, et vous ne faites pas un petit brin de toilette! [Ну, а вы остаетесь, в чем были, княжна? Сейчас придут сказать, что они вышли. Надо будет итти вниз, а вы хоть бы чуть чуть принарядились!]
Маленькая княгиня поднялась с кресла, позвонила горничную и поспешно и весело принялась придумывать наряд для княжны Марьи и приводить его в исполнение. Княжна Марья чувствовала себя оскорбленной в чувстве собственного достоинства тем, что приезд обещанного ей жениха волновал ее, и еще более она была оскорблена тем, что обе ее подруги и не предполагали, чтобы это могло быть иначе. Сказать им, как ей совестно было за себя и за них, это значило выдать свое волнение; кроме того отказаться от наряжения, которое предлагали ей, повело бы к продолжительным шуткам и настаиваниям. Она вспыхнула, прекрасные глаза ее потухли, лицо ее покрылось пятнами и с тем некрасивым выражением жертвы, чаще всего останавливающемся на ее лице, она отдалась во власть m lle Bourienne и Лизы. Обе женщины заботились совершенно искренно о том, чтобы сделать ее красивой. Она была так дурна, что ни одной из них не могла притти мысль о соперничестве с нею; поэтому они совершенно искренно, с тем наивным и твердым убеждением женщин, что наряд может сделать лицо красивым, принялись за ее одеванье.
– Нет, право, ma bonne amie, [мой добрый друг,] это платье нехорошо, – говорила Лиза, издалека боком взглядывая на княжну. – Вели подать, у тебя там есть масака. Право! Что ж, ведь это, может быть, судьба жизни решается. А это слишком светло, нехорошо, нет, нехорошо!
Нехорошо было не платье, но лицо и вся фигура княжны, но этого не чувствовали m lle Bourienne и маленькая княгиня; им все казалось, что ежели приложить голубую ленту к волосам, зачесанным кверху, и спустить голубой шарф с коричневого платья и т. п., то всё будет хорошо. Они забывали, что испуганное лицо и фигуру нельзя было изменить, и потому, как они ни видоизменяли раму и украшение этого лица, само лицо оставалось жалко и некрасиво. После двух или трех перемен, которым покорно подчинялась княжна Марья, в ту минуту, как она была зачесана кверху (прическа, совершенно изменявшая и портившая ее лицо), в голубом шарфе и масака нарядном платье, маленькая княгиня раза два обошла кругом нее, маленькой ручкой оправила тут складку платья, там подернула шарф и посмотрела, склонив голову, то с той, то с другой стороны.
– Нет, это нельзя, – сказала она решительно, всплеснув руками. – Non, Marie, decidement ca ne vous va pas. Je vous aime mieux dans votre petite robe grise de tous les jours. Non, de grace, faites cela pour moi. [Нет, Мари, решительно это не идет к вам. Я вас лучше люблю в вашем сереньком ежедневном платьице: пожалуйста, сделайте это для меня.] Катя, – сказала она горничной, – принеси княжне серенькое платье, и посмотрите, m lle Bourienne, как я это устрою, – сказала она с улыбкой предвкушения артистической радости.
Но когда Катя принесла требуемое платье, княжна Марья неподвижно всё сидела перед зеркалом, глядя на свое лицо, и в зеркале увидала, что в глазах ее стоят слезы, и что рот ее дрожит, приготовляясь к рыданиям.
– Voyons, chere princesse, – сказала m lle Bourienne, – encore un petit effort. [Ну, княжна, еще маленькое усилие.]
Маленькая княгиня, взяв платье из рук горничной, подходила к княжне Марье.
– Нет, теперь мы это сделаем просто, мило, – говорила она.
Голоса ее, m lle Bourienne и Кати, которая о чем то засмеялась, сливались в веселое лепетанье, похожее на пение птиц.
– Non, laissez moi, [Нет, оставьте меня,] – сказала княжна.
И голос ее звучал такой серьезностью и страданием, что лепетанье птиц тотчас же замолкло. Они посмотрели на большие, прекрасные глаза, полные слез и мысли, ясно и умоляюще смотревшие на них, и поняли, что настаивать бесполезно и даже жестоко.
– Au moins changez de coiffure, – сказала маленькая княгиня. – Je vous disais, – с упреком сказала она, обращаясь к m lle Bourienne, – Marieie a une de ces figures, auxquelles ce genre de coiffure ne va pas du tout. Mais du tout, du tout. Changez de grace. [По крайней мере, перемените прическу. У Мари одно из тех лиц, которым этот род прически совсем нейдет. Перемените, пожалуйста.]
– Laissez moi, laissez moi, tout ca m'est parfaitement egal, [Оставьте меня, мне всё равно,] – отвечал голос, едва удерживающий слезы.
M lle Bourienne и маленькая княгиня должны были признаться самим себе, что княжна. Марья в этом виде была очень дурна, хуже, чем всегда; но было уже поздно. Она смотрела на них с тем выражением, которое они знали, выражением мысли и грусти. Выражение это не внушало им страха к княжне Марье. (Этого чувства она никому не внушала.) Но они знали, что когда на ее лице появлялось это выражение, она была молчалива и непоколебима в своих решениях.
– Vous changerez, n'est ce pas? [Вы перемените, не правда ли?] – сказала Лиза, и когда княжна Марья ничего не ответила, Лиза вышла из комнаты.
Княжна Марья осталась одна. Она не исполнила желания Лизы и не только не переменила прически, но и не взглянула на себя в зеркало. Она, бессильно опустив глаза и руки, молча сидела и думала. Ей представлялся муж, мужчина, сильное, преобладающее и непонятно привлекательное существо, переносящее ее вдруг в свой, совершенно другой, счастливый мир. Ребенок свой, такой, какого она видела вчера у дочери кормилицы, – представлялся ей у своей собственной груди. Муж стоит и нежно смотрит на нее и ребенка. «Но нет, это невозможно: я слишком дурна», думала она.
– Пожалуйте к чаю. Князь сейчас выйдут, – сказал из за двери голос горничной.
Она очнулась и ужаснулась тому, о чем она думала. И прежде чем итти вниз, она встала, вошла в образную и, устремив на освещенный лампадой черный лик большого образа Спасителя, простояла перед ним с сложенными несколько минут руками. В душе княжны Марьи было мучительное сомненье. Возможна ли для нее радость любви, земной любви к мужчине? В помышлениях о браке княжне Марье мечталось и семейное счастие, и дети, но главною, сильнейшею и затаенною ее мечтою была любовь земная. Чувство было тем сильнее, чем более она старалась скрывать его от других и даже от самой себя. Боже мой, – говорила она, – как мне подавить в сердце своем эти мысли дьявола? Как мне отказаться так, навсегда от злых помыслов, чтобы спокойно исполнять Твою волю? И едва она сделала этот вопрос, как Бог уже отвечал ей в ее собственном сердце: «Не желай ничего для себя; не ищи, не волнуйся, не завидуй. Будущее людей и твоя судьба должна быть неизвестна тебе; но живи так, чтобы быть готовой ко всему. Если Богу угодно будет испытать тебя в обязанностях брака, будь готова исполнить Его волю». С этой успокоительной мыслью (но всё таки с надеждой на исполнение своей запрещенной, земной мечты) княжна Марья, вздохнув, перекрестилась и сошла вниз, не думая ни о своем платье, ни о прическе, ни о том, как она войдет и что скажет. Что могло всё это значить в сравнении с предопределением Бога, без воли Которого не падет ни один волос с головы человеческой.


Когда княжна Марья взошла в комнату, князь Василий с сыном уже были в гостиной, разговаривая с маленькой княгиней и m lle Bourienne. Когда она вошла своей тяжелой походкой, ступая на пятки, мужчины и m lle Bourienne приподнялись, и маленькая княгиня, указывая на нее мужчинам, сказала: Voila Marie! [Вот Мари!] Княжна Марья видела всех и подробно видела. Она видела лицо князя Василья, на мгновенье серьезно остановившееся при виде княжны и тотчас же улыбнувшееся, и лицо маленькой княгини, читавшей с любопытством на лицах гостей впечатление, которое произведет на них Marie. Она видела и m lle Bourienne с ее лентой и красивым лицом и оживленным, как никогда, взглядом, устремленным на него; но она не могла видеть его, она видела только что то большое, яркое и прекрасное, подвинувшееся к ней, когда она вошла в комнату. Сначала к ней подошел князь Василий, и она поцеловала плешивую голову, наклонившуюся над ее рукою, и отвечала на его слова, что она, напротив, очень хорошо помнит его. Потом к ней подошел Анатоль. Она всё еще не видала его. Она только почувствовала нежную руку, твердо взявшую ее, и чуть дотронулась до белого лба, над которым были припомажены прекрасные русые волосы. Когда она взглянула на него, красота его поразила ее. Анатопь, заложив большой палец правой руки за застегнутую пуговицу мундира, с выгнутой вперед грудью, а назад – спиною, покачивая одной отставленной ногой и слегка склонив голову, молча, весело глядел на княжну, видимо совершенно о ней не думая. Анатоль был не находчив, не быстр и не красноречив в разговорах, но у него зато была драгоценная для света способность спокойствия и ничем не изменяемая уверенность. Замолчи при первом знакомстве несамоуверенный человек и выкажи сознание неприличности этого молчания и желание найти что нибудь, и будет нехорошо; но Анатоль молчал, покачивал ногой, весело наблюдая прическу княжны. Видно было, что он так спокойно мог молчать очень долго. «Ежели кому неловко это молчание, так разговаривайте, а мне не хочется», как будто говорил его вид. Кроме того в обращении с женщинами у Анатоля была та манера, которая более всего внушает в женщинах любопытство, страх и даже любовь, – манера презрительного сознания своего превосходства. Как будто он говорил им своим видом: «Знаю вас, знаю, да что с вами возиться? А уж вы бы рады!» Может быть, что он этого не думал, встречаясь с женщинами (и даже вероятно, что нет, потому что он вообще мало думал), но такой у него был вид и такая манера. Княжна почувствовала это и, как будто желая ему показать, что она и не смеет думать об том, чтобы занять его, обратилась к старому князю. Разговор шел общий и оживленный, благодаря голоску и губке с усиками, поднимавшейся над белыми зубами маленькой княгини. Она встретила князя Василья с тем приемом шуточки, который часто употребляется болтливо веселыми людьми и который состоит в том, что между человеком, с которым так обращаются, и собой предполагают какие то давно установившиеся шуточки и веселые, отчасти не всем известные, забавные воспоминания, тогда как никаких таких воспоминаний нет, как их и не было между маленькой княгиней и князем Васильем. Князь Василий охотно поддался этому тону; маленькая княгиня вовлекла в это воспоминание никогда не бывших смешных происшествий и Анатоля, которого она почти не знала. M lle Bourienne тоже разделяла эти общие воспоминания, и даже княжна Марья с удовольствием почувствовала и себя втянутою в это веселое воспоминание.
– Вот, по крайней мере, мы вами теперь вполне воспользуемся, милый князь, – говорила маленькая княгиня, разумеется по французски, князю Василью, – это не так, как на наших вечерах у Annette, где вы всегда убежите; помните cette chere Annette? [милую Аннет?]
– А, да вы мне не подите говорить про политику, как Annette!
– А наш чайный столик?
– О, да!
– Отчего вы никогда не бывали у Annette? – спросила маленькая княгиня у Анатоля. – А я знаю, знаю, – сказала она, подмигнув, – ваш брат Ипполит мне рассказывал про ваши дела. – О! – Она погрозила ему пальчиком. – Еще в Париже ваши проказы знаю!